К той же категории относится и другое открытие Виктора Сержа, именно: вырождение большевизма началось с того момента, когда ЧК получила право в закрытых заседаниях решать судьбу людей. Серж играет с понятием революции, пишет о ней поэмы, но не способен понять ее, как она есть.
Гласный суд возможен только в условиях устойчивого режима. Гражданская война есть состояние крайней неустойчивости общества и государства. Как нельзя печатать в газетах планы собственного штаба, так невозможно в гласных процессах раскрывать условия и обстоятельства заговоров, ибо они тесно связаны с ходом гражданской войны. При тайных судах возможности ошибок, несомненно чрезвычайно возростают. Это означает лишь, признаем охотно, что обстановка гражданской войны неблагоприятна для отправления беспристрастного правосудия. А дальше что?
Мы предложили бы назначить В. Сержа председателем комиссии в составе, например, Марсо Пивера, Суварина, Вальдо Франко, М. Истмена, Мадлены Паз и пр. для выработки нравственного кодекса гражданской войны. Общий характер его ясен заранее. Оба лагеря обязуются не брать заложников. Остается в силе гласный суд. Для его правильного функционирования сохраняется на время гражданской войны полная свобода печати. Бомбардировка городов, как наносящая ущерб гласному судопроизводству, свободе печати и неприкосновенности личности, безусловно воспрещается. По тем же и многим другим причинам воспрещается употребление артиллерии. А так как винтовки, ручные гранаты и даже штыки бесспорно оказывают вредное действие на отдельную личность, как и на демократию в целом, то строжайше воспрещается употребление в гражданской войне, как холодного, так и горячего оружия.
Прекрасный кодекс! Великолепный памятник риторики Виктора Сержа и Мадлены Паз! Пока, однако, такой кодекс не принят к руководству всеми угнетателями и угнетенными, воюющие классы будут стремиться к победе всеми средствами, а мелкобуржуазные моралисты будут по прежнему путаться меж двух лагерей. Суб'ективно они сочувствуют угнетенным -- в этом никто не сомневается. Об'ективно они остаются пленниками морали господствующего класса и пытаются навязать ее угнетенным, вместо того, чтобы помочь им выработать мораль восстания.