Фигура Зеленского прошла во время процесса бледной тенью. Между тем это крупная фигура. В течение нескольких лет Зеленский был секретарем Московского Комитета, главной организации партии, и членом Центрального Комитета. В дальнейшем он стал главою кооперативной организации СССР, мощного распределительного аппарата, который ворочает миллиардами. Он был лет 12 тому назад дружен с покойным Каменевым, членом Политбюро и председателем Совета Труда и Обороны; но с момента открытого разрыва между Каменевым и Сталиным (1926 г.) Зеленский стал на сторону Сталина. По всей вероятности, он не мог молча принять истребление старых большевиков, к которым сам принадлежал. Это и погубило его. В этих рамках судьба Зеленского не отличается от судьбы многих других обвиняемых. Что представляется поразительным, это характер пред'явленного ему обвинения. Если верить обвинительному акту и самому Зеленскому, этот последний состоял агентом царской полиции в 1911 году, в Самаре. В том же самом обвиняется Иванов. Для бывшего члена ЦК партии и для бывшего народного комиссара лесной промышленности обвинение поистине потрясающее!
Верно ли оно? Мы не станем заниматься психологическими догадками, которые всегда в таких случаях имеют шаткий характер, а будем исходить из незыблемых фактов. Немедленно после завоевания большевиками власти партийные комитеты, а затем отделы Чека приступили к изучению архивов царского Департамента Полиции и местных органов царской охраны. Раскрыты были многочисленные провокаторы, которые предавались народным судам, причем наиболее злостные были расстреляны. Изучение архивов, классификация материалов, их детальная проверка были уже полностью закончены в 1923 году. Каким же образом "провокаторское" прошлое Зеленского и Иванова могло оставаться под спудом? Как могли они занимать столь ответственные посты? И почему тайна раскрылась внезапно только теперь, в связи с нынешним процессом, т.-е. с запозданием на двадцать лет? Мы считаем нужным сказать здесь то, о чем, конечно, умолчит прокурор.
Среди молодых революционеров царской эпохи было немало таких, которые на допросах держали себя без достаточного мужества, или необходимой осторожности. Одни отрекались от своих взглядов, другие называли своих сообщников. Эти люди не были ни агентами полиции, ни -- тем более -- провокаторами. Они просто проявили в известный момент малодушие. Многие из них, по выходе из тюрьмы, откровенно сообщали о своей ошибке руководителям партийной организации. В зависимости от размеров ошибки и от их дальнейшего поведения партия либо изгоняла их навсегда, либо снова принимала их в свои ряды.
С 1923 года Сталин, в качестве генерального секретаря партии, сосредоточивал все такие материалы в своем архиве, и они стали в его руках могучим орудием против сотен старых революционеров. Угрозой разоблачения, компрометации или исключения из партии Сталин добивался от этих лиц рабского послушания и доводил их, шаг за шагом, до полной деморализации.
Можно вполне допустить, что в политическом прошлом члена ЦК Зеленского и народного комиссара Иванова были погрешности охарактеризованного выше типа. Сталин не мог не знать об этих фактах 15 лет тому назад, ибо при всех ответственных назначениях наводились самые тщательные справки в архивах. Можно, следовательно, сказать с абсолютной уверенностью, что ни Зеленский, ни Иванов никогда не были агентами царской полиции. Но у Сталина были какие-то документы, которые дали ему возможность сломить волю этих жертв и довести их до последней степени морального унижения. Такова система Сталина!
Койоакан, 11 марта 1938 г.