Как то утром, я сел в трамвай и поехал на крестьянский базар, находившийся на краю города (Ташкента). Вижу вдоль улицы тянутся длинные караваны телег, худющие лошади. На телегах сидят по две-три узбечки, лица которых закрыты чадрой. Это жены узбеков (несмотря на революцию многоженство еще кое где сохранилось).
Общий вид базара приблизительно такой же, как и в Москве, Ростове или Киеве. Достаточно пройтись по этому базару, чтоб определить уровень жизни советских рабочих и крестьян Центральной Азии.
Вот крестьянка, продающая десяток огурцов; там пастух с горшком кислого молока; его осаждают человек двадцать, все пьют из того же немытого стакана. Дальше группа колхозников и крестьян-единоличников, продающих овощи; пользуются они старинными весами с гирями. Продавцы-крестьяне часами стоят под палящим солнцем, поджидая покупателей. Самый "богатый" из них имеет "товара" рублей на 20, самое большее.
Разговариваю с крестьянкой, продающей сушеные грибы. Раньше, -- говорит она, -- у нас было гораздо больше продуктов для продажи. Фрукты и зелень были дешевле; и жили мы гораздо лучше. Сейчас мы очень нуждаемся. Все фруктовые деревья и виноградники погибли от насекомых и болезней. Государство заставляет нас сеять хлопок, а это означает еще большее разорение. Ведь покупателем является само государство, покупает же оно по очень низким ценам. А попробуй-ка, не разводить хлопок! Сейчас же об'явят кулаком и тогда крышка!
Кое-где крестьяне продают кусок свиного сала, десяток яиц, а иногда даже курицу. Цены всегда ниже государственных, процентов на 10-20. Подсчитываю: чтобы приобрести килограмм мясных продуктов средний промышленный рабочий должен работать 3-4 дня (положение сельско-хозяйственного рабочего значительно хуже).
Иду дальше. На другом конце базара продаются старые вещи. Вид их таков, что в капиталистических странах тряпичники не стали бы их извлекать из мусорных ящиков. Рваные башмаки, грязные, рваные пиджаки, дырявые кальсоны и т. п. Продаются даже куски ржавого железа.
Много покупателей около продавцов старых гвоздей. 10 гвоздей стоят 2 рубля. Мне кажется, что это очень дорого, но я вижу -- покупают многие.
Русский крестьянин, продающий гвозди, говорит, что цена их даже низкая. До последнего года ни за какие деньги нельзя было найти гвоздя. Приехал он в 1933-1934 г.г. из Ленинградской области. Крестьяне тогда так нуждались в гвоздях, что меняли кило масла на кило гвоздей (кило масла тогда стоило 50 рублей).
Проходят два милиц<и>онера в старых, грязных, поношенных мундирах; грязные и небритые. Каждый из них держит на руках ребенка лет 6-7. Дети пытаются вырваться и отчаянно кричат. У одного мальчика в руках горшок, у другого корзинка. За милиционерами тянется толпа недовольных. Я присоединяюсь к шествию. Милиционеры несут ребят в милицию, находящуюся за углом. Из милиции доносятся крики и плач других детей. Что случилось? Детям не разрешается быть на базаре. Крестьяне же не хотят терять полдня или день на базаре. Они и посылают детей. А их здесь арестовывают.
Недалеко от милиции я вижу очередь человек в 200-250, почти все босые. Среди них много детей, почти у каждого в руках какой нибудь сосуд. Здесь отпускают керосин, который наконец прибыл.
В очереди за керосином женщина рассказывает мне: "На человека дают два литра керосина в неделю. Многие ставят в очередь всю семью, чтоб получить побольше керосина. А потом спекулируют, пользуясь тем, что не всем удается получить керосин. Купившие его по 60 копеек за литр, тут же перепродают керосин по 2-3 рубля тем, кому не хватило".
На базаре же я видел нескольких женщин, продававших сушеную рыбу, пару калош, несколько катушек ниток, один или два метра материи. Они купили этот товар в государственном магазине, простояв несколько дней в очереди, и теперь перепродают его в два или три раза дороже. Дети постарше продают поштучно папиросы по ценам гораздо выше государственных -- и все же находят покупателей. У них можно купить одну или две папиросы, а в государственных магазинах продают только пачками по 25 штук.
Спекуляция спичками широко распространена на всей территории СССР. Об'ясняется это тем, что бывают недели, когда нельзя достать ни одной спички. Затем в течение нескольких дней они появляются в государственных магазинах и снова исчезают.
Эта "мелкая" спекуляция -- характерное явление для всего Советского Союза.
Бюрократия принимает драконовские меры против мелкой спекуляции, поднимая вокруг нее большой шум. С крупной же спекуляцией она борется очень слабо.
"Восточная Правда" недавно сообщила об аресте двух сотен спекулянтов, причем всего у них было отобрано 600 метров мануфактуры, т.-е. на каждого из них приходилось по 3 метра.
Под деревом на маленькой скамейке сидит бедняк сапожник. Круглый год он работает под этим деревом; пока он набивает подметки -- разутый клиент ждет окончания работы.
Невдалеке палатка парикмахера. Это крымский еврей, высланный в Ташкент по подозрению в троцкизме. Перед ссылкой в Ташкент у него конфисковали все его имущество.