Мы публикуем ниже крайне интересную аналитическую статью о РКРП присланную уфимскими товарищами.

Оппозиционное движение переживает сегодня парадоксальный процесс. Неуклонно растет число рабочих стачек и трудовых конфликтов, из пролетарской массы выделяются в ходе них яркие рабочие лидеры. В то же время, «коммунистические» наследники КПСС, провозглашавшие сами себя «пролетарским авангардом», постоянно теряют свою численность и влияние. Это относится не только к КПРФ, которую с полным правом можно назвать партией национальной буржуазии. Имеются в виду ее «левые» союзники, и в первую очередь — РКРП.

Об РКРП можно услышать полярные мнения. Ее руководство претендует быть «пролетарским авангардом» — партией бескомпромиссных и последовательных марксистов, мелкобуржуазные критики обвиняют партию в «социал-фашизме». Все эти отзывы будут, однако, поверхностными, если не учтут преемственность идеологии и методов РКРП с идеологией и методами правившей СССР «коммунистической» номенклатуры.

В силу изоляции и слабой развитости экономики страны, чиновничеству удалось вырвать из рук рабочего класса контроль над экономикой и политическую власть, взятую пролетариатом в Октябре 1917 г. Став неподконтрольным паразитическим слоем, номенклатура применяла совокупность методов бюрократического бонапартизма, позволявших ей обороняться как от рабочего класса, так и от реставраторов капитализма, сохраняя свои привилегии и власть. Основные методы номенклатуры при этом были следующими: балансирование между левой (пролетарской) и правой (буржуазной) фракциями в РКП(Б) — ВКП(Б) — КПСС, жесткий бюрократический централизм, сводящий «руководство партии» к всевластию аппарата над не рассуждающей массой исполнителей («винтиками единой машины»), национализм (не в узком смысле превознесения одной нации над другой, а в более широком — в связывании прогресса общественной формации с определенным «куском территории», «социализмом в отдельной стране»). Поскольку эти методы управления наиболее эффективно применялись И.В. Сталиным, то их совокупность может быть названа сталинизмом. Последующие вожди КПСС полностью унаследовали эти методы.

Однако бюрократическая система имела свой ресурс исторической прогрессивности, порожденный огромными завоеваниями Октября. Постепенно этот ресурс был исчерпан, и экономика развивающаяся по бюрократическим планам зашла в тупик. В этот момент экономического кризиса методы сталинизма начали давать сбои. Из сложившейся ситуации было два выхода, либо возвращение на путь строительства социализма -советизация производства, демократизация общества и ограничение всевластия бюрократической номенклатуры; либо освобождение, задыхающейся в бюрократических тисках, экономики от власти партийно-государственной номенклатуры путем передачи ее в руки частного капитала. Найти выход в «самореформировании» в сторону социализма номенклатура, в силу своей паразитической социальной природы не могла, потому единственным для нее оказался второй путь. Однако номенклатура не была едина, постепенно, но отчетливо она разделилась на три соперничающие фракции. Наиболее активная и хваткая часть чиновников («демократы»), понимая неэффективность существующих экономических отношений, видела в рынке не угрозу, а средство для превращения государственной собственности, которой она управляла в свою частную буржуазную собственность. Она нашла своего вождя в лице Ельцина. Другая менее способная к активным действиям, но более многочисленная, часть бюрократии («консерваторы») опасалась менять нынешние, освященные государственной властью привилегии на рискованный шанс превратиться в буржуа. Однако, понимая необходимость перемен, она предлагала вводить рынок черепашьим темпом, двигаясь «по китайскому пути», т.е. сохраняя государственный контроль за развивающимся частным капиталом. Рупором, этой части бюрократии стал Лигачев, а в последствие и Зюганов. Третья, наименее грамотная, непонимающая историческую ограниченность сталинизма и необходимость экономического реформирования, и в силу этого совершенно не способная устроиться в новых буржуазных условиях, часть бюрократии, как правило секретари крупных первичных парторганизаций («непримиримые»), противилась любым изменениям привычного жизненного уклада. Глашатаем этой части бюрократии стала Н. Андреева. На президентских выборах 1990 г. его рупором был генерал Макашев. На тех же позициях стояло и Движение коммунистической инициативы в КПСС — зародыш будущей РКРП.

Горбачев, как и его предшественники, активно применял все методы сталинизма-бонапартизма. Он балансировал и вначале успешно между этими тремя фракциями, — но их интересы объективно все более расходились. Он опирался на бюрократическое единоначалие, — но раскол на фракции проник не только в КПСС, но и в карательную систему (КГБ, МВД и т.д.). Он спекулировал на идее советского патриотизма, — но вхождение в мировой рынок сулило номенклатуре неслыханное обогащение вместо убогих номенклатурных привилегий и растерянных «коммунистических» идеалов. В результате Горбачев полностью потерял социальную базу, и был сметен Ельциным в августе 1991 г. К власти пришли «рыночники» — компрадоры.

«Консервативная» и «непримиримая» фракции номенклатуры также унаследовала методы сталинизма. И это привело их к расколу. Советские рабочие, наблюдая за борьбой «рыночников» и «консерваторов», «консерваторов» и «непримиримых» в массе своей, с недоверием отнеслись и к тем, и к другим группам паразитов. Однако, если «фракция рыночников» в целом, а «фракция консерваторов», в последствие пошедшая на союз с «национальным капиталом», в большей части были самодостаточными для существования, то «фракция непримиримых», не имея поддержки буржуазных групп, а, следовательно и финансовых ресурсов для деятельности, напротив, была вынуждена активно искать поддержки у рабочих.

Поскольку независимое рабочее движение и культура марксистской мысли были уничтожены еще в сталинские годы, значительная потенциально активная и уставшая от опеки КПСС часть рабочих поверила антибюрократическим лозунгам Ельцина, став пассивным орудием «рыночников», которых поддержала забастовками и голосами. Другая часть рабочих, видя полный развал экономики и катастрофическое падение уровня жизни, решила, что на безрыбье и рак рыба, что в отсутствие людей реально борющихся за права рабочих сойдут и те, которые хотя бы говорят в их интересах. Надеясь сохранить хотя бы остатки своего прежнего благополучия, она прислушивалась к Макашову, Андреевой и Анпилову. «Фракция консерваторов», в то время была активно занята поиском спонсоров, и фактически не принимала участия вполитической деятельности.

В период грабительской «шоковой терапии», «непримиримые» были единственными, кто широко пользовался социалистической риторикой. Однако рабочие и молодежь, отожествляя коммунистические лозунги с бюрократическим засильем КПСС, не спешили откликнуться на нее. Лишь незначительная часть рабочих и молодежи вступила в учрежденную в 1991 году РКРП, бывшую тогда единственной крупной «компартией». С восторгом откликнулись на их призывы значительные массы ограбленных пенсионеров, ностальгирующих по сталинскому прошлому их молодости, когда бюрократия еще не исчерпала внутренних ресурсов своего развития. Во главе большинства парторганизаций РКРП встали выходцы из нижнего звена номенклатуры, в основном — секретари парткомов. Получив от «рыночных реформ» лишь ущерб, лишившись привилегий и не будучи в состоянии вписаться в новую криминально-буржуазную элиту, эти люди были в то же время связаны с рабочей средой, знали ее нужды и проблемы. Но на борьбу с капитализацией их толкнуло, главным образом, стремление вернуть свои привилегии и командующее положение над рабочим классом. Поэтому их «социализм» был мелкобуржуазным и реакционным. Подобно описанным Марксом «феодальным социалистам», чиновники «размахивали нищенской сумой пролетариата, чтобы повести за собою народ». Но всякий раз можно было заметить на их спинах старые гербы паразитической номенклатуры КПСС. Подмечая разрушительность реформ, «непримиримая оппозиция» желала лишь восстановления безвозвратно ушедших отношений.

Генерал Макашов, член РКРП и признанный лидер «непримиримых», использовал все методы сталинизма — балансирование между интересами рабочих и интересами бывшей номенклатуры, не освоившейся в бушующем море рыночного грабежа; единоначалие, опиравшееся на дисциплинированную массу пенсионеров; национализм, перешедший от формы «советского патриотизма» к агрессивной форме шовинизма. Но в отличие от других Макашов раньше понял, что «вписывание» в систему рынка в качестве защитника «национального бизнеса», борца с «инородцами» и врага компрадоров сулит ему огромные карьерные перспективы. Иерархия партийных секретарей РКРП разделяла его стремления.

Учредительный съезд КПРФ «консерваторов», наконец то нашедших своих буржуазных покровителей, прошедший 13 февраля 1993 г. в подмосковном доме отдыха «Клязьма», положил конец монополии РКРП как «коммунистической оппозиции». Возглавил КПРФ член Русского Национального Собора Г. Зюганов. «Система балансирования» внутри РКРП была подорвана. Макашов быстро расстался с партией и ушел в КПРФ, за ним последовала значительная часть секретарей обкомов РКРП, бросив свои организации на произвол судьбы. По словам, первого секретаря одной региональной организации РКРП, тогда в КПРФ ушло около 80% его коллег — первых секретарей региональных организаций других регионов. По мере отстранения Макашова, на место лидера «непримиримых» выдвинулась фигура Анпилова, усвоившего все методы сталинизма. Видя «предательство» Макашова, Анпилов не мог не обрушить огонь критики на соперницу — КПРФ, обвиняя ее в «оппортунизме», хотя по сути она была национал-буржуазной. Анпилов вынужден был усилить социалистическую риторику, чтобы удержать в РКРП рабочих активистов. Но он был не в силах отказаться от идей единоначалия и национальной государственности и от балансирования между фракциями, — ибо это грозило потерей главной социальной опоры — оставшейся «верной» ему неспособный к жизнедеятельности в условиях рынка бывшей номенклатуры КПСС и ностальгирующих пенсионеров.

Поэтому политика РКРП при Анпилове была крайне противоречивой: резкая критика КПРФ — и соглашения с нею; блок с «национал-патриотами» и защита «самоопределения Чечни»; ультралевый авантюризм и номенклатурный консерватизм. Партийная пропаганда призывала к «Советской власти», «социализму», «интернационализму» — но никогда не разъясняла сущности этих терминов, ибо тогда вскрылся бы антибюрократический и глобальный характер этих идей, неприемлимых для номенклатуры, пенсионеров и национал-патриотов.

В РКРП считалось, что уровень сознательности трудящихся России вполне достаточен для совершения революции, поскольку русский народ «социалистический по натуре», коллективистский по традициям. Поэтому вместо марксистского просвещения рабочих партия пыталась увеличить свой авторитет проведением регулярных пикетов и шествий, призывов к «всеобщей стачке» и т.п. История «перестройки» рисовалась РКРП так: подразумевалось, что в СССР «был социализм», произошел некий «заговор», к власти кратковременно пришли «оккупанты», которых народ под руководством РКРП быстро свергнет, и партия вновь продекларирует «социализм». Всякая мысль о том, что капитализм закономерно вырос из сталинского режима и установился в России «всерьез и надолго», объявлялась «предательством» и «клеветой на наше прошлое».

Двойственные, но радикальные идеи РКРП собрали под свои знамена многих подлинных коммунистов, рабочих активистов, интернационалистов. Но те же идеи привлекли и «правых», сводивших «национально-освободительную борьбу» к шовинизму и антисемитизму; «советский патриотизм» — к поддержке органов российского буржуазного государства; «социалистический строй» — к единовластию диктатора сталинского типа. На страницах газет и во время митингов члены РКРП вели подчас столь взаимоисключающую пропаганду, что казалось, будто в одну партию объединились непримиримые враги. В сущности, так оно и было.

Анпиловское руководство не отмежевалось от «правых», а балансировало между крайними фракциями, опираясь на массу не рассуждающих и дисциплинированных пенсионеров. Но эти люди старели и умирали, часть из них уходила в КПРФ (более успешно проводившую подобную же демагогию).

Для привлечения рабочей молодежи РКРП вела ультра — авантюристическую тактику создания дутых «общественных организаций», состоящих из членов партии. Это были Советы рабочих, организации молодежи, женщин, офицеров и пенсионеров. Создание на крупных промышленных предприятиях микроскопических «Советов рабочих» из трех-пяти членов РКРП, зато с претензиями выступать от имени всего трудового коллектива, довело идею рабочего самоуправления до полного абсурда. Любопытной иллюстрацией этого абсурда стал случай произошедший во время проводимых в Греции семинаров для активистов профсоюза «Защита». Во время встречи в ЦК компартии Греции председатель Российского исполнительного комитета Съезда советов рабочих... А. Николаев произнес длинную речь о проводимой РКРП политике создания на промышленных предприятиях Советов рабочих и спросил, ведется ли аналогичная работа компартией Греции. На что секретарь по идеологии ЦК компартии Греции ответила, что компартия Греции считает Советы органами диктатуры пролетариата, и поэтому проведение их создание в настоящее время, господства диктатуры буржуазии является пустым отвлечением сил. Но, несмотря на все это, центристское руководство партии оставалось шатким, и вдохновленные идеями единоначалия лидеры «подконтрольных» организаций покидали РКРП, уводя за собой молодежь и превращаясь во вполне «независимых» вождей своих групп. Большинство «дутых» организаций ушло вправо. Лишь горстка активистов сдвигалась к левому флангу (представленному немногочисленными интеллигентскими группами — МРП, ОФТ, «Рабочая Демократия» и т.п.).

Переоценивая силу КПРФ и мощь «правой фракции» в своих рядах, Анпилов решил перейти от критики КПРФ к тесному блоку с ней. Это подорвало хрупкую «систему балансирования», и «левая фракция» руководства, возглавляемая В. Тюлькиным, после 5-го съезда РКРП, состоявшегося 20 апреля 1996 г. в г. Челябинске, путем бюрократической интриги перехватила инициативу, исключив Анпилова из РКРП вместе с его сторонниками. Культ Анпилова в парторганизациях сменился его оплевыванием, что очень характерно для всех сталинистских партий в отношении их бывших вождей. Так Сталин оплевывал Троцкого, Хрущев — Сталина, Брежнев — Хрущева, а Горбачев умудрился оплевать всех вместе взятых.

Твердо установив свое лидерство, Тюлькин использовал всё те же приёмы сталинизма — балансирование, единоначалие и национализм. Но обстановка в стране менялась — на произвол и угнетение буржуазной олигархией, рабочие ответили ростом стихийных акций протеста, всё более разочаровываясь в «реформаторстве» российского государства и осознавая его антирабочую суть.

Поэтому Тюлькину потребовалось еще более резко употреблять ультралевую риторику, тем более что отток молодежи из РКРП стал катастрофическим, пенсионеры теперь пополняли исключительно ряды КПРФ, а пенсионеры — члены РКРП постепенно вымирали. В качестве иллюстрации этого процесса, приведем динамику изменения численности в Уфимской парторганизации РКРП за 1996-1998 годы. На январь 1996 года в ней насчитывалось 52 человека. За указанный период из партии выбыло: 8 человек в результате Анпиловского раскола; 2 человека в связи с изменением места жительства; 3 человека в результате естественной убыли; вышли из партии «без причин» 4 человека; отошли от партийной деятельности в следствие преклонного возраста 6 человек, фактически утратили связь с организацией, формально оставаясь в ее составе 5 человек. Всего 28 человек, то есть более половины состава. Следует учесть также, что из оставшихся 24 человек 10 являются пенсионерами, а 3 принимают в деятельности парторганизации лишь эпизодическое участие. За тот же период времени в партию было принято 9 человек, причем один из них был в этот же период исключен из партии. Таким образом, на январь 1999 в парторганизации насчитывалось 32 человека.

После исключения Анпилова Тюлькину пришлось несколько изменить тактику партийной деятельности. Потребовалось громогласно порвать с «оппортунистами» из КПРФ, — но лишь затем, чтобы 5 марта 1998 г. вновь заключить с нею соглашение. Для привлечения в партию молодежи и борьбы с остатками анпиловщины Тюлькину понадобился блок с РКСМ(б), исповедовавшим с одной стороны левый терроризм, а с другой такое мелкобуржуазное течение как маоизм. Для привлечения рабочих пришлось сделать ставку на профсоюз «Защита» (четверо из 8 принятых в РКРП в 1996 — 1998 годах Уфимской городской парторганизацией были активистами профсоюза «Защита»). Потребовалось также отмежеваться от истерических сталинистских выкриков Анпилова, — но лишь затем, чтобы самим проповедовать сталинизм более «респектабельно». Система балансирования продолжала действовать.

Укреплялась и система бюрократического единоначалия. Так в 1993 году в партии был введен пост Первого секретаря, начиная с 1994 года решениями съездов в порядке исключения разрешалось не выполнять уставное требование об обязательной ротации партийного руководства, в 1997 году это требование было исключено из Устава партии, фактически закрывались глаза и на невыполнение уставного требования обязательного наличия во всех партийных органов не мене 50% рабочих. Так например в Башкирском рескоме РКРП в 1995-1997 годах было 5 рабочих из 20 членов рескома. Проблема решалась выдаванием за рабочих инженеров, мастеров, диспетчеров и т.д. Другим проявлением бюрократического единоначалия было старательное ограничение информации поступающей рядовым членам партии. Особенно информации касающейся выхода из партии ее активистов, и причин этого выхода, а также информации о волюнтаристских решениях партийного руководства, отдающих партию в услужение различным группировкам буржуазии. Так члены Уфимской организации РКРП до сих пор с удивлением узнают о выходе из партии А. Сергеева и Б. Хорева о предложениях Тюлькина к РОСу о создании единого предвыборного блока и т.д. и т.п. Одновременно вносились и соответствующие изменения в партийную программу, из которой с течением времени была выкинута любая критика Сталина и его времени. Логическим завершением этой тенденции явилось постановление, запрещающее любую критику партийного руководства, в том числе и местного.

Однако такая ситуация не могла продолжаться сколько-либо длительный период времени. Если воспитанная в РКРП радикальная молодежь видела наиболее полное воплощение идей единоначалия и национализма в лимоновской НБП, то рабочие — члены «Защиты» все более связывали свои надежды с группами, стоявшими левее РКРП.

Тюлькинское руководство, приняв на мартовском пленуме ЦК РКРП (1998 г.) постановление «О преодолении анархо-примитивизма», обрушило строгие кары и исключения из партии на рабочих, уличенных в «левом уклоне» и «троцкизме» (даже если эти люди не имели о троцкизме понятия или относились к нему отрицательно). Более мягким было отношение к правой части партии, лидеры РКРП уверенно удерживали под своим контролем радикальную молодежь, тяготевшую вправо, к Лимонову, и взявшую на свои знамена имена Мао и Пол Пота. Видимо, именно этой молодежи и суждено, по мысли вождей РКРП, продолжить дело «коммунизма». Переживая отток кадров как слева, так и справа, РКРП превратилась из крупнейшей российской «компартии» в небольшую заидеологизированную секту. Продолжается падение ее влияния и численности, вырождение идеологии в примитивный национал-шовинизм, непрерывные расколы...

В 1999 году отток людей из партии приобрел катастрофический характер, в отличие от предыдущего периода из партии стал уходить не «балласт», а наиболее активная, думающая часть, прежде всего люди непосредственно работающие по организации рабочего движения, причем выходить начали не только отдельные лица, но и целые организации (в частности несколько районных организаций Челябинской области). У всех на слуху выход из партии секретаря ЦК по идеологии Сергеева, члена ЦК Хорева, секретаря Читинского Обкома Богатырева, секретаря Башкирского рескома, сопредседателя Исполкома республиканской «Защиты» Прасолова. Резко обозначилось противоречие по линии РКРП — «Защита».

Партия оказалась в столь плачевном положении, ибо была не в состоянии отречься от наследия сталинизма — единоначалия, национализма и бонапартистского балансирования, по марксистски осмыслить причины произошедшего в СССР и сделать соответствующие выводы. А причина этого в том, что РКРП по классовой сущности всегда была мелкобуржуазной и номенклатурной, а не пролетарской партией.

В настоящее время можно сказать, что единственным шансом для сохранения РКРП является ее прохождение в Госдуму. И долг каждого коммуниста не допустить этого, ускорив тем самым агонию РКРП и освобождение рабочего движения от идеологических пут сталинизма.

Урок, который можно извлечь из истории РКРП, очевиден — создавать пролетарскую партию можно лишь на основе коллегиальности, интернационализма и сознательной принципиальности. Любой другой путь ведет партию лишь к перерождению, расколам и гибели.

К. Рольник, Д. Горин