Разумеется, для того чтобы эту роль культурного рычажка играть с успехом, рабкор должен уметь писать. Это не простая вещь, нет! Под уменьем писать надо понимать, конечно, не только простую грамотность, но первым делом уменье найти свою собственную мысль, спросить себя самого: что ты, такой-сякой, хочешь сказать? Научиться, товарищи, себя самого спросить об этом, да потверже, да посерьезнее, -- это самое трудное дело. Так вот просто взять перо, чернильницу, бумагу, обмакнуть да настрочить о том о сем, а больше ни о чем, чтобы читатель от нечего делать почитывал, -- этого мало, это не писательство и не рабкорство. Правда, нельзя греха таить -- у нас немало статей газетных пишется именно по этому рецепту. Отсюда -- довольно распространенная болезнь газетной "казенщины". Когда журналист не чувствует читателя и потому лишь смутно знает, о чем ему писать, на сцену выступают неизбежно общие места, "трескотня" и шаблон. Все это -- не в обиду нам будь сказано. Умение найти свою мысль, нужную и необходимую именно в данных условиях, для данных читателей -- это требование должен предъявлять себе всякий писатель, в том числе и начинающий рабкор. На это я напираю со всей силой. Первое дело -- с пристрастием допросить себя самого: о чем и что хочешь сказать и для кого и для чего? Это предпосылка всего остального. Вопрос о том, как изложить -- тоже вопрос чрезвычайной важности, но он встает только во вторую очередь.
Я встречал за последнее время много рассуждений о стиле, о слоге, предназначенных для рабкоров. Разумеется, это очень-очень важная сторона дела. Но среди рассуждений на эту тему встречается немало вздора. Так, иные думают, что говорят нивесть какую мудрость, когда рекомендуют: "Пишите просто, по-пролетарски". Но что значит писать "просто"? Писать просто совсем не так просто. В сущности, совет этот вырос из прошлого, когда революционер-интеллигент подходил к массе, и ему говорили: "Пишите или говорите попроще, пояснее, поконкретнее"... Конечно, и сейчас такой совет может быть не без пользы повторен во многих случаях. Но сказать рабочим корреспондентам: "Пишите просто, не гоняйтесь за стилем", значит совсем не в то место попадать. Одной "простоты" совсем недостаточно. Нужно уменье, нужно искусство. Нужно вырабатывать свой способ изложения, свой слог. Это работа, это задача, это учеба. Как же подойти к ней? И на этот счет попадаются довольно-таки курьезные указания. Я встретил одно такое указание даже со ссылкой на меня. Некий товарищ рассказывал на поучение рабкорам, будто бы для выработки стиля я брал особое перо, доставал какую-то особую бумагу и... "разгонится, -- пишет он, -- а перо в бумагу упрется и стоп". (Аплодисменты, смех.) Прочитав эти строки, я был до последней степени поражен, откуда сие? Позвольте вам, товарищи рабкоры, более молодые писатели, сказать, что стиль вырабатывается не пером и не бумагой, а сознанием, мозгами. Спроси себя прежде всего, что ты хочешь сказать. Это есть первое условие -- также и с точки зрения изложения, формы или стиля. Каждый по-своему красноречив в том вопросе, который он знает и в котором он заинтересован. Конечно, у одного изложение будет ярче, у другого -- бледнее. Темперамент у писателей бывает разный. Но убедительное и выразительное изложение получится даже у полуграмотного человека, если он твердо знает, что хочет в данном случае сказать, и если он не просто пишет, чтобы писать, а стремится чего-то добиться, т.-е. если корреспонденция для него не простое удовлетворение тщеславия: "Вот, мол, и я, Иванов, подмахнул статью", -- а выполнение некоторого общественного долга: "Я должен обличить такую-то неправду, такой-то непорядок или, наоборот, рассказать о такой-то заслуге"... Величайшая ошибка думать, что стиль можно выработать одними только формальными средствами, без главной пружины, без общественного устремления, которое толкает человека к действию. Мы, революционеры, и в писательстве на первом месте ставим стремление к действию: что-то изменить, что-то осуществить, чего-то добиться. Этой цели должны быть подчинены и усилия по выработке писательского стиля.
Из чего состоит корреспонденция? Из двух элементов, одинаково необходимых. Один из них, это -- факт, а другой -- точка зрения. Без факта нет настоящей корреспонденции. Это нужно помнить твердо. В основе корреспонденции должно лежать нечто живое и конкретное, притом свежее, то, что случилось, произошло на-днях, недавно. Но подметить и выделить интересный факт можно лишь в том случае, если у рабкора есть точка зрения. Мало того, и преподнести читателю факт можно и должно под известным углом зрения. Только таким путем корреспонденция получит надлежащую воспитательную силу. Вот это сочетание живого факта с правильной точкой зрения и составляет сущность писательского искусства как рабкора, так и вообще журналиста. Смешно, конечно, спорить о том, что важнее: факт или его оценка. И то и другое необходимо. Но не глуши, не удушай факта точкой зрения! Первым делом расскажи факт, как следует быть, правильно и интересно. Не бей читателя по голове моралью, не тащи его за шиворот к выводу, -- дай ему, как следует быть, разобраться в факте, изложи факт так, чтобы вывод вытекал сам собою, подскажи этот вывод читателю так, чтобы он не заметил подсказки. Это уж высшее искусство, и к нему должен стремиться каждый рабкор, который хочет стать серьезным работником печати. Подвигаться по этому пути можно лишь шаг за шагом, усердно исправляя и переделывая написанное, никогда не удовлетворяясь достигнутым, учась у других, проверяя себя через читателей, расширяя свои знания, свой кругозор и свой словарь.
В хорошем изложении должна быть прежде всего внутренняя логика. Надо последовательно излагать факты или развивать мысль, давая читателю возможность проходить своей собственной мыслью через все ступени, которые должны привести его к надлежащему выводу. Не редкость встретить журналиста или оратора, который не развивает последовательно свою тему, а зашвыривает читателей и слушателей отдельными несвязными мыслями или фактами, которые имеют то или другое отношение к теме. Такой неряшливый способ изложения действует разрушающе на мысль, как физическая неряшливость действует разрушающе на тело. Когда слышишь такого рода оратора, хотя бы и молодого, то говоришь себе: "Этот уже дальше не пойдет!". Ибо итти дальше можно, только добросовестно и вдумчиво прорабатывая вопросы, а это сейчас же видно на изложении: как бы прост ни был вопрос, но, если он продуман, в изложении будут и последовательность и свежесть. А если все свелось к шаблону, к фразам, к "трескотне" -- ставь крест, пиши пропало!
Когда пишешь, представь себе ясно, что твою статью читают вслух в твоей мастерской, или в соседней, или на другом ближайшем заводе. Представь себе десяток-другой рабочих и вообще граждан, как они слушают твою статью. Задумайся спокойно и добросовестно о том, как эта статья входит в их сознание. А с другой стороны, представь себе ясно, что статью читают те лица, которых ты обличаешь за упущения и непорядки, и спроси себя: а не могут ли они сказать, что ты хватил через край, преувеличил, исказил, напутал, не разобравшись, как следует быть, в деле? Спроси сам себя, нет ли за тобой действительно греха в этом и не лучше ли отложить статью и еще раз проверить факты, как следует быть. Добросовестность рабкора есть важнейшее качество, без которого все остальные не послужат ни к чему. Если корреспонденции твои раз, другой и третий окажутся неправильными, преувеличенными или прямо ложными, то это не только подорвет доверие к тебе, рабкору Петрову, но может подорвать у отсталых читателей доверие к печатному слову вообще. Помни, рабкор, о своей собственной репутации, как газетного работника, и, вместе с тем, о твоей обязанности, как стража чести и достоинства советской печати!
Конечно, все это уже далеко выходит за пределы вопроса об изложении и стиле. Но связь тут все же самая прямая. Давно уж было сказано одним умным французским писателем, что "стиль -- это человек", то-есть не нечто внешнее, поверхностное, а нечто внутреннее, выражающее характер человека, его развитие, его волю, его добросовестность... Чтоб выработать свой стиль, надо выработать в себе мыслящего и действующего человека. И в этой выработке нельзя никогда останавливаться на месте!