Корреспондент "Times" проехал несколько тысяч миль по России -- неизвестно, по меридиану или по параллели -- и телеграфировал своей газете, что во владениях царя все обстоит как нельзя быть лучше. О революции пускают слухи только немцы (да пораженцы, прибавляет "Призыв"), на самом деле страна если и задыхается, то только от чрезмерного благосостояния. Сельскому населению государство выдает около 750 миллионов франков вспомоществования (сколько это будет по нынешнему курсу в рублях?), да на упраздненной монополии деревня имеет еще 2 миллиарда франков чистого дохода. Эти данные, как известно, совершенно совпадают с тем, что сообщает кн. Евгений Трубецкой182, министр Хвостов и подтверждает "Призыв": мужик ест вместо хлеба шоколад, пьет чай в накладку и не иначе, разумеется, как под сенью развесистой клюквы. Правда, насчет клюквы в феврале, пожалуй, "клеймат не позволяет", но на что не пойдет патриотический русский крестьянин, чтобы только уважить союзников!
"Царь и все его подданные, -- пишет английский корреспондент, проехавший несколько тысяч миль, -- проникнуты непоколебимой волей продолжать войну до полной победы". Мудреного тут нет ничего. Мужик, главный обитатель на протяжении этих нескольких тысяч миль, рассуждает так: "Войну прикроют, а монополию откроют, да и пособия прекратят, в итоге-то чистый убыток". А так как мужик тем временем привык к шоколаду Жоржа Бормана, то и естественно, что он за продолжение войны. К этому присоединяются еще и немаловажные соображения о защите западных демократий. Не всякий, конечно, мужик, сидя в феврале под клюквой, читает для расширения горизонтов "Призыв", но так как в "Сельском Вестнике" и в "Губернских Ведомостях" шоколад соединен с западными демократиями приблизительно в той же пропорции, то умонаклонение мужика тем самым предопределено.
А стало быть, предопределен и оптимизм г. Сазонова. Сколько именно тысяч миль совершил наш министр иностранных дел, мы не знаем, но он смотрит вперед с подкупающей бодростью. "Наша задача, -- заявил г. Сазонов корреспонденту "Утра России"183 -- не только в том, чтоб изгнать неприятеля из наших пределов, но и в том, чтоб окончательно раздавить его, дабы Россия могла развиваться в полной свободе и следуя своим национальным заветам". Раздавить немца -- да, поясняет "Призыв", но чтоб без аннексий. И притом в строгом соответствии с элементарными началами права и справедливости! Корреспондент "Утра России" насчет аннексий, правда, ничего не спрашивал, но зато полюбопытствовал, долго ли еще будет длиться война? Г-н Сазонов, разумеется, нимало не затруднился ответом: "Война не может длиться долго, -- заявил он, -- ибо Германия не в силах будет более сопротивляться. В настоящий момент ее финансовое положение очень серьезно". Да и может ли быть иначе? Баварский мужик совершенно отощал и, за невозможностью расходоваться на пиво, пьет политуру. Наш старый знакомый, немецкий "мальчик в штанах", вот уж который месяц как лишился этой важнейшей части туалета, тогда как русский мальчик, до войны добродушно обходившийся без нее, обзавелся теперь ею в двойном количестве. На всякие предложения сепаратного мира русский мальчик делает, по старой привычке, комбинацию из трех пальцев, и, как и во времена Щедрина, присовокупляет: "На-кось, выкуси!". После чего немецкий мальчик пускает через агентство Вольфа** злобный слух, будто во всем виновата Англия, которая грозит-де, в случае сепаратного мира, напустить на Россию с востока Японию.
Тем временем немецкая марка, не в пример русскому рублю, падает все ниже, и финансовое положение Германии становится безнадежным. А русский мужик, тот самый, что собирается "окончательно раздавить" Германию, лежит вверх брюхом под клюквой благоденствия и, вынув из жилетного кармана почтовую марку, заменяющую ныне в России денежный знак, сравнивает марку немецкую с отечественной, преисполняется народной гордости и телеграфирует всем депутатам, министрам, урядникам и посланникам: "Так что Нееловка просит -- держись жюскобу".
"Наше Слово" N 40,
17 февраля 1916 г.
* Jusqu'au bout -- до конца. Ред.
** Германское телеграфное агентство. Ред.