"Право" подводит итоги земского съезда255. Оказывается, что контрреволюционная позиция, занятая помещичьим и индустриальным либерализмом под давлением аграрной революции и забастовочной "анархии", представляет собою чистейшее и притом временное "недоразумение". Правда, съезд высказался за необходимость отмежевания от крайних партий. Но
"...не говоря уже о том, -- толкует "Право", -- что в действительности сами крайние партии плетутся в хвосте движения и, стараясь перекричать друг друга, лишь делают вид, что идут во главе его -- не говоря об этом, очевидно, что только наступившее смятение заставило забыть, что вся деятельность съездов является одним из составных элементов революционного движения, что в частности, напр., 9 января произошло увенчание здания, заложенного 6 ноября".
"Крайние партии плетутся в хвосте движения". Что это значит? Это только значит, что стихийная работа революции, поднимающая массы из азиатского варварства, обгоняет нашу организующую и просветляющую деятельность. А это означает, что те политические идеи, которые мы несли в подполье -- революционеры из "Права" туда не спускались с "вершин" добровольного либерально-литературного рабства! -- что эти идеи, разрозненные, разбитые, в осколках проникали гораздо дальше кругов нашего непосредственного воздействия и поднимали революционную стихию. Это неизбежно, -- и свидетельствует не о слабости революционных партий, а лишь о могуществе самой революции.
"Земский съезд -- элемент революционного движения", "9 января лишь увенчалось здание, заложенное 6 ноября".
Левое крыло демократии говорило в свое время, что 6 ноября было лишь увенчание здания, заложенного 15 июля. И в этом утверждении была такая же маленькая, относительная правда, как и в утверждении "Права".
Земский съезд дал толчок демократии; ее банкеты ускорили момент проявления годами накопленной революционной энергии пролетариата. Но как накоплялась эта энергия? Это страшная, суровая и еще далеко незаконченная повесть, которой революционерам из "Права" лучше не касаться. Это -- не их дело.
Став на контрреволюционную позицию, съезд выступил против требования Учредительного Собрания. Комментаторы из "Права" и в этом видят одно лишь недоразумение. "По существу", съезд признавал, что основной закон должен быть выработан Учредительным Собранием. Но, в противовес революционным партиям, он
"выразил свое убеждение, что в настоящих условиях о республике не может быть и речи, конституция подлежит утверждению государя. Таким образом, если члены к.-д. партии вотировали по рассматриваемому вопросу против Учредительного Собрания, то в этом следует усматривать несогласие с названием, а не с сущностью его".
Члены к.-д. партии могут быть против республики. Монархию они могли бы отстаивать в Учредительном Собрании. Но только суверенное Учредительное Собрание, не нуждающееся ни в чьей санкции, могло бы решить этот вопрос. Что же сделал съезд? Он заранее подчинил (в своем воображении, конечно) первое собрание воле монарха и тем совершенно лишил народ его суверенных прав. Он совершенно последовательно отказался от революционного названия, потому что вся его позиция по существу направлена против революционной ликвидации самодержавного бесправия.
Революция прошла свой первый фазис. Земская оппозиция откололась и стала контрреволюционной силой. Никакие казуисты "Права" не изменят и не затушуют этого факта жалкими софизмами.