До самой последней минуты мысль Троцкого была поглощена гигантской исторической борьбой рабочего класса за освобождение. Последние черновики, оставшиеся на его столе, были проектом новой статьи о второй мировой войне. Троцкий еще и еще раз хотел наметить тот путь, по которому должен пойти пролетариат, чтоб положить конец ужасной резне и спасти цивилизацию, находящуюся на краю бездны.
Предательский удар ГПУ навеки положил конец страстному динамизму этого великого ума. Пока мысль его работала, неизсякаемый внутренний огонь казалось не только отражал и безошибочно предсказывал большие исторические события, но как бы намечал их. Его глубокое понимание законов социальной эволюции заставляло даже злейших врагов его с невольным уважением прислушиваться к мнению соратника Ленина. Мы знаем, что этот интерес к мнению Троцкого не ограничивался лишь лагерем его прямых классовых врагов. Имеются неопровержимые доказательства, что Сталин и кремлевская клика внимательно читали каждое слово, исходящее от Троцкого.
Чем больше узурпаторы власти Октябрьской Революции читали, тем больше они боялись. Троцкий в своих писаниях меньше всего занимался морализированием или отдельными личностями. Это было совершенно об'ективное, сдержанное и научное изложение хода классовой борьбы, и прежде всего хода русской революции. Место, занимаемое советской бюрократией было только одной стороной этого анализа; но с неопровержимой ясностью была начерчена неизбежная гибель этой бюрократии. Роль паразита кратковременна, ибо ему не предназначено выполнять постоянной исторической миссии. Все его зигзаги и повороты были предвидены; Троцкий схватывал их с такой глубиной понимания, на которое сталинские эпигоны совершенно неспособны. Не только начало каждого оппортунистического зигзага, но и результаты его были предвидены заранее. Нисходящая кривая вырождения и измен кремлевской клики была предсказана во всех ее стадиях. Ложь и предательство, злодейские показные процессы ничто ее спасет. События неуклонно подтверждали анализ Троцкого.
С ростом гнусных преступлений привилегированной бюрократии против рабочего класса, увеличивался ее страх перед новой волной Октябрьской Революции. Неумолимая внутренняя логика заставляла ее освободиться от последних следов революции. Старые большевики, являвшиеся символом Октября, должны были быть убраны со сцены. Но Сталин знал: пока Троцкий жив, революция никогда не может быть окончательно похоронена. Сталин приходил в бешенство при одной мысли о том, что великий революционер может еще быть в живых к моменту начала новой империалистской войны и вовлечения СССР в эту войну. Начало войны прозвучало для бюрократии, как сигнал приближающегося конца. Троцкий не раз повторял: война поставит все вопросы в их самой острой форме, все пойдет в котел для пересмотра. Сталин это знал.
Война кладет конец эпохе сталинской теории о "социализме в одной стране". Она ликвидирует утопическую попытку Кремля любой ценой прожить в мире с капиталистическим окружением. Ни к чему не привели все усилия лживой дипломатии сохранить статус кво при помощи соглашений, которые жертвовали историческими интересами пролетариата в пользу временных интересов бюрократии. Империализм пред'являет теперь свой окончательный счет. Больше никаких уступок. Все или ничего. В лице Гитлера империализм требует полной и окончательной ликвидации рабочего государства. Либо полная победа фашизма над СССР, либо воскрешение и распространение Октябрьской Революции, -- так стоит вопрос. Для сталинской клики оба решения одинаково опасны. И то и другое означает крушение сталинского режима. Третьего решения не дано. Те, кто в начале войны думали, что война идет за спасение демократии -- буржуазной демократии -- переживут тяжкое разочарование. Сталин, во всяком случае, не делает себе никаких иллюзий на этот счет; даже тогда, когда он в своей последней попытке спастись поворачивает в сторону "демократических" империалистов -- это ему все равно не поможет.
Проследим кратко мысли Льва Давидовича Троцкого об империалистической войне в ее отношении ко всей нашей эпохе. Нынешняя война является в более крупных масштабах продолжением первой мировой войны. Та война показала, что наступил конечный этап капитализма, что капитализм завершил свой путь и вступает в период упадка. Ленин определил империализм -- стадию загнивания капитализма, -- как эпоху войн и революций. Кто может теперь, оглянувшись на период, прошедший со времени первого мирового катаклизма, отрицать, что капитализм исторически вошел в тупик? Не случайность, что империалистская война закончилась пролетарской революцией, хотя благодаря особым обстоятельствам, революция эта началась прежде всего в отсталой царской России.
Большевики видели в своей революции дело, которое касается не одной лишь России, а первый шаг к мировой пролетарской революции, открывающей эпоху новой социалистической стадии цивилизации. Победа русских рабочих должна была быть использована для дальнейших побед мирового пролетариата. С этой целью и был создан Коминтерн. Он должен был помочь построить революционные партии, которые поведут рабочих к победе во всех странах.
Человечество страдает теперь от ужасов второй империалистской войны потому, что пролетарская революция в Европе не удалась. Ответственность за поражение рабочих и опасность, что цивилизация потонет в варварстве, ложится раньше всего на социал-патриотический мелкобуржуазный Второй Интернационал. Буржуазия была бы совершенно неспособна сохранить свое господство без прямой поддержки своих социалистических наемников. Сейчас мы опять являемся свидетелями отвратительного зрелища, как эти канальи навязывают свои услуги правящим классам. Единственная разница между первой и второй войной в том, что некоторые из них стали за это время советниками иностранных хозяев вместо своих собственных. И это произошло, конечно, не по их вине.
Какими путями могла пойти русская революция в аграрной, отсталой стране, без прямой революционной поддержки одной или нескольких более передовых стран Европы? Ленин и Троцкий не уставали повторять, что Октябрьская Революция не может продержаться в одиночестве. Признаком слабости капитализма и чудесной силы революции является то, что советская власть продержалась с 1922 по 1940 годы без попыток иностранной интервенции. Но революция не перекинулась на другие страны, и это имело свои неизбежные последствия. Русские массы впали в апатию, революционная волна спала, началось вырождение, которое подорвало Третий Интернационал, незадолго перед тем родившийся. Упадок революции принял форму сталинизма, который исторически исходил из большевизма, но является его прямым антитезисом. Самым большим злом, причиненным сталинизмом было не то, что захватив власть, он передал управление первым рабочим государством привилегированной клике, а то замешательство, которое он посеял в рядах международного рабочего движения. Престиж Октябрьской Революции стоял так высоко, что рабочие всех стран не могли понять, что клика, захватившая власть в собственных интересах, ставила под угрозу русскую и мировую революцию. Вырождающийся сталинизм был идентифицирован с большевизмом -- с благословения буржуазии и ее социалистических прихвостней.
Сознательность рабочего класса очень отстала от бурного хода событий, которые толкали Европу и весь мир к мрачной реакции и быстрому упадку. Полное понимание того, что происходило, можно было найти только у очень немногих; на первом месте стоит блестящее понимание Л. Д. Троцкого. Семнадцать лет, с 1923 года до самой своей смерти в 1940 году, наш великий товарищ терпеливо, и как терпеливо! -- старался рассеять замешательство, об'яснить, что происходит с русской революцией и на мировой арене. В его жизни, полной громадных достижений, быть-может самым большим из всех достижений был труд, завершенный Троцким после его высылки. Труд этот состоял в сохранении, в качестве лучшего дара человечеству, подлинной сущности марксизма и большевизма и в предохранении его от растления и ржавчины сталинизма.
После первой мировой войны Второй Интернационал продолжал душить рабочий класс. В период между обеими войнами сталинизм сделался еще большей угрозой. Он был тем рычагом, которым империализм нажимал на русский и мировой пролетариат. Пользуясь громадными рессурсами вырождающегося рабочего государства, бюрократия неоднократно приносила в жертву действительные исторические интересы пролетариата преходящим интересам кремлевской правящей касты. Период ее влияния ознаменовался повсюду подрывом и ослаблением сил пролетариата, будь-то в Китае или Испании, Германии или Франции. Эта паразитическая клика дважды предала немецкую революцию, сначала в 1923 году, затем десять лет спустя -- в 1933 году.
Каждый рабочий должен понять этот основной факт! На сталинизм ложится главная ответственность за то, что Советский Союз подвергся сейчас злодейскому нападению со стороны Гитлера, и что рабочее государство стоит перед угрозой уничтожения. Германские рабочие имели полную возможность захватить вместо Гитлера власть в 1933 году. Сталинизм был самым серьезным препятствием на этом пути. Бюрократия больше всего боялась потерять власть и лишиться привилегий в случае вспышки пролетарской революции в Европе. Именно по этим соображениям сталинцы заставили немецких рабочих капитулировать перед Гитлером без борьбы. Фашизм захватил власть, выпавшую из рук буржуазной демократии только потому, что рабочие не сделали попытки захватить ее.
Сталинская диктатура захватила власть в СССР под лозунгом построения социализма в одной стране; предпосылкой этому было, что Советский Союз может прожить в мире с капиталистическим окружением. Советская дипломатия направила все свои труды в сторону поддержки статус кво. Чем больше Сталин поворачивался спиной к мировой революции, тем больше Коминтерн становился простым агентом советской дипломатии. Сталин обращался за помощью к буржуазии; сначала к одному лагерю, потом к другому. Когда Сталин готовил поддержку Лиги Наций вступлением в нее Советского Союза, Троцкий предсказал, что участь грабительской Лиги предрешена в связи с приближением второй мировой войны. Лига Наций падет в результате бешенной погони за военными союзами бесправных империалистских держав, стремящихся к переделу мира. Точно так же, когда Сталин заключал свой кратковременный пакт с Францией, Троцкий доказывал, что с концом Лиги Наций наступит и конец французской гегемонии на континенте, гегемонии, искусственно поддерживаемой Лигой. В предвидении ряда дипломатических побед Гитлера, Л. Д. определил Германию, как самую серьезную угрозу для всей версальской системы. Предостерегая, Троцкий указывал на колоссальную военную подготовку германского империализма к предстоящей борьбе.
Систематическая дезориентация пролетариата сталинизмом еще больше увеличилась в связи с политикой "коллективной безопасности" и защиты буржуазной демократии против фашизма. Рабочие были выданы демократической буржуазии. Но демократические капиталисты были готовы договориться с нацизмом и фашизмом, если Гитлер повернет против России в целях империалистской экспансии. Троцкий предсказал, что вслед за провалом "коллективной безопасности" в Мюнхене, Сталин попытается договориться с Гитлером.
Сталинско-гитлеровский пакт посеял крайнее замешательство в ряды пролетариата. Тот факт, что соглашение послужило сигналом ко второй империалистской войне, еще усилило это замешательство. Рабочие еще больше отвернулись от Советского Союза, когда Сталин, на основании состоявшегося соглашения, захватил причитающуюся ему часть Польши и вступил в Финляндию и Прибалтийские страны. Мелко-буржуазные сторонники империализма с радостью ухватились за представившийся им случай навязать пролетариату идею, что фашизм и коммунизм -- это близнецы, и что оба они империалисты. В своем страстном стремлении раз'яснить рабочим положение, Троцкий, отстранив все иные соображения, как всегда с большими личными жертвами, ринулся в полемическую борьбу против этой ложной точки зрения.
Троцкий, вождь Октябрьской Революции, организатор Красной Армии, отразившей все империалистские интервенции на всех фронтах, остался тверд в своем анализе природы советского государства. В своей замечательной брошюре "Война и Четвертый Интернационал", он констатирует, что несмотря на вырождение рабочего государства, "взятое в историческом масштабе противоречие между мировым империализмом и Советским Союзом неизмеримо глубже антагонизмов, противопоставляющих отдельные капиталистические страны друг другу. Но классовое противоречие между рабочим государством и государством капитала изменяет свою остроту в зависимости от эволюции рабочего государства в измененной мировой обстановке".
Троцкий осудил сталинское нашествие на Польшу, Финляндию и т. д. не по ложным соображениям буржуазной этики, а по практическим соображениям, ибо то, что Сталин выигрывал, продвигая вперед линию обороны, было значительно меньше того, что он терял в симпатии рабочего класса во всем мире. Советский Союз, вопреки Сталину, должен ведь опираться на помощь рабочего класса капиталистических стран. "Характер войны определяется не ее исходным моментом, изолированно взятым ("нарушение нейтралитета", "вторжение врага" и проч.), а главными движущими силами войны, всем ее развитием и теми результатами, к которым она в конце концов приводит". Таким образом, политическое осуждение Сталина ни на минуту не изменило мнения Троцкого по основному вопросу поддержки Советского Союза в войне против капиталистической страны.
Страх перед войной и ее последствиями для бюрократии заставил Сталина договориться с Гитлером. В возникшей комбинации Гитлер скоро стал играть руководящую роль, а Сталин все больше и больше превращался в его саттелита, вращающегося в орбите, установленной Гитлером. Троцкий предвидел это, но в то же время он подчеркивал, что пакт этот не вечен, и что Сталин может изменить свою политику под влиянием вступления Соединенных Штатов в войну. Обстоятельства сложились так, что политику Сталина изменил своим нападением Гитлер. Как Троцкий и предвидел, желание Сталина остаться вне войны, не могло быть решающим. Война не оставит Сталина в покое. Советский Союз неизбежно оказался втянутым в империалистскую войну, и время для этого определил Гитлер.
Каково будет дальнейшее течение войны? Можно ли предсказать, что будет? Троцкий посвятил себя анализу всех возможных путей войны. Только пролетарская революция могла бы предупредить империалистскую войну. Ослабление европейского и мирового пролетариата в период фашистской реакции сделало мировую войну неизбежной. Эта война, по мнению Троцкого, должна была решить судьбу Советского Союза. И сейчас, как и в 1917 году правильно положение: если русская революция будет предоставлена только своим собственным внутренним силам, Советский Союз обречен. Успешная защита СССР зависит от распространения пролетарской революции.
Различные задачи стоят перед рабочими в разных странах. Международный пролетариат обязан поддержать оборону Советского Союза, как рабочего государства. В странах нападающих на СССР рабочие должны сделать все возможное, чтобы мешать этому нападению и саботировать военные меры своей буржуазии. В странах, союзных с СССР, рабочие должны делать все для облегчения помощи Советам. Но рабочие в этих союзных империалистских странах не должны становиться, однако, союзниками своей собственной буржуазии, ибо рано или поздно, даже одерживая победу, эти империалистские союзники попытаются нанести удар рабочему государству и совершить поворот для реставрации капитализма. Рабочий класс должен ясно видеть эту возможность и приготовиться к тому, чтоб парализовать попытки империалистской контр-революции.
Есть уже признаки, что "демократические империалисты" собираются оказать давление на Сталина раньше даже, чем они оказали реальную помощь Советскому Союзу. Вот Керенский, бывший тюремщик большевиков в период своей кратковременной власти, соучастник корниловского заговора, теперь публично требует, в своей речи по радио, чтоб демократии использовали нынешние бедствия СССР для давления на Сталина в направлении восстановления демократии в России для всех партий! Как бы в ответ, Рузвельт и Черчиль предлагают устроить в Москве совещание между демократиями и представителями России. Обсуждаться будет, естественно, вопрос о согласовании военных операций, а также и вопрос о поставках и поддержке. Предметом обсуждения будут, разумеется, все театры войны, включая и Тихо-Океанский, европейский и Атлантический. Но пресса уже намекает и на политические требования. Ведь Сталин был готов раньше соучаствовать в планах Гитлера и делать ему дальнейшие уступки. Почему бы ему не пойти на уступки несколько иного рода, в уплату демократиям за их помощь? Четвертый Интернационал требует, чтоб демократия была восстановлена в России для всех, кто стоит на платформе Советов. Эта демократия возродила бы инициативу рабочего класса и крестьянства, задушенную сталинскими узурпаторами. Эта демократия помогла бы пролетарской революции развернуть всю ее огромную энергию в пользу защиты СССР и в пользу распространения революции на другие страны.
Но демократия, которой потребуют Черчиль и Рузвельт, была бы совершенно иного характера. Такая демократия была бы обманом, она была бы анти-советской и контр-революционной. Под ее прикрытием они предложили бы меры для капиталистической реставрации. Нет ничего невозможного в том, что Сталин решится совершить последние шаги в направлении контр-революции, чтоб сохранить власть, которую он отнял у рабочих, и превратить привилегии бюрократии в нечто более существенное. Но и в этом случае Сталин будет одной из первых жертв, ибо "демократические" реставраторы едва-ли согласятся сохранить власть дискредитированного и ненавистного Сталина.
Когда Гитлер повернулся против своего бывшего партнера, весь мир удивился великолепной защите Красной Армии. Для Германии было неожиданностью упорное сопротивление, ибо она построила свои рассчеты на том, что Красная Армия, после предательской сталинской чистки ее командного состава, чрезвычайно ослаблена. Естественно напрашивается вопрос: во сколько раз сильнее была бы оборона, если бы Сталин не казнил лучших офицеров, людей как Тухачевский, Гамарник и др., создавших механизированную Красную Армию и всю ту новую технику, которая сейчас оказывается столь успешной. Но как хорошо знал Троцкий эту армию и русских рабочих и крестьян! Он предвидел оборону революции, когда писал: "Внутри СССР война против империалистской интервенции породит несомненно взрыв подлинного боевого энтузиазма. Все противоречия и антагонизмы окажутся как-бы преодоленными или, по крайней мере, отодвинутыми. Вышедшие из революции молодые поколения рабочих и крестьян обнаружат на полях сражений огромную динамическую силу. Централизованная промышленность, несмотря на все свои прорехи и недочеты, обнаружит крупные преимущества в деле обслуживания войны".
Если-б Троцкий был жив в момент фашистского нападения, с каким могучим призывом обратился бы он ко всему миру в защиту Советского Союза. Он поставил бы себя в распоряжение Советского Союза, не ставя никаких условий. Борьба против сталинизма подчинена неизбежно борьбе против главного врага Гитлера. Не то, чтоб борьба против сталинизма отошла на задний план или забыта хоть на одну минуту. Она принимает форму непримиримой критики и бдительности. "Беззаветная поддержка СССР против империалистических армий должна итти рядом с революционной марксистской критикой военной и дипломатической политики советского правительства и с формированием внутри СССР подлинно -- революционной партии большевиков-ленинцев."
Первые шаги Сталина, когда он пришел в себя после нападения Гитлера, были предвидены Троцким. Сталин превратил господство бесконтрольной бюрократии в военную диктатуру. Параллельно с этим имело место в этот решающий момент восстановление политических комиссаров (т. е. ГПУ и ее контроля) в Красной Армии. Это говорит само за себя. Это сделано было не в целях усиления армии, увеличения ее боеспособности в войне с Гитлером. Наоборот, это направлено против всякой силы, которая могла бы сделаться опасной для Сталина внутри страны. Война означала неизбежную мобилизацию сил рабочего класса. Война неизбежно будит инициативу масс, так долго подавленную. Меры Сталина являются предупредительными шагами против опасностей, грозящих бюрократии, от инициативы масс.
Каковы шансы успешной обороны Советского Союза? На этот счет Троцкий не делал себе никаких иллюзий. Советский Союз сделал гигантские шаги вперед со времени революции, но он все же остается страной отсталой по сравнению с технически-передовыми странами, как Германия или Соединенные Штаты. Длительная война обнаружила бы все недостатки отсталой России. Раньше всего расшатается перегруженная транспортная система, а за нею наступит дезорганизация непропорционально развитых секторов русского хозяйства. Троцкий не исключал трагической возможности, что "первое рабочее государство, ослабленное бюрократией, падет под соединенными ударами внутренних и внешних врагов. Но даже и в этом, самом худшем случае, громадное значение для дальнейшего курса революционной борьбы будет иметь вопрос: кто является действительно виновным в этой катастрофе? Ни малейшей ответственности не должно пасть на революционных интернационалистов. В момент смертельной опасности они должны остаться последними на баррикадах".
Скрывается ли отчаяние за этим изображением возможного поражения Советов? Кто знал Троцкого, не допустил бы даже такой мысли. Его сильный, заразительный оптимизм виден в последних словах его, сияющих на нашем знамени: "Передайте нашим друзьям, что я уверен в победе 4-го Интернационала. Идите вперед!" Нет, Сталин будет быть-может первой жертвой империалистской войны, но вскоре за ним последует и Гитлер. Будет ли поражение германского фашизма означать восстанавление демократии? Капитализм не дает ни малейшей надежды на разрешение мировых проблем -- ни в своей демократической ни в фашистской своей форме. В конечном итоге исторический исход будет решен гигантскими массами. Чтоб найти выход из капиталистического тупика, массы должны повернуться к пролетарской революции. Другого решения не дано. И демократический и фашистский капитализм ничего другого не могут предложить, кроме бесконечной нищеты и рабства. Война может закончиться либо пролетарской революцией, либо цивилизаци и мир погрузятся в варварство.
Разыгрывается последний акт русской революции. Поражение Гитлера означает конец Сталина и его клики, либо непосредственно, либо в результате событий, которые последуют затем. Но и победа не спасет бюрократии, ибо победа будет означать громадный под'ем революционной волны во всех странах. Волна новой пролетарской революции сметет советского диктатора вместе со сгнившим капитализмом. Страх перед войной и ее последствиями побудил Сталина совершить акт отчаяния -- убить Л. Д. Троцкого при помощи ГПУ. Сталин надеялся подорвать силы и превратить в ничто Четвертый Интернационал путем убийства ее великого творца. Ибо Сталин, точно так же как Рузвельт, видит в Четвертом Интернационале неусыпного врага капиталистической системы и реакционной советской бюрократии.
Но Сталин ошибся. Троцкий воспитал авангард и подготовил его к новой империалистской войне. Этому авангарду он оставил неоценимое наследство своих идей и принципов. Их то Сталин убить не может. Память о непреклонной воле Троцкого, о его неустанном труде над об'единением революционных сил мира, несмотря на все препятствия, о его неуклонном оптимизме и вере в конечную победу, -- никогда не погаснет в коллективной памяти рабочего движения. Вместе с Троцким мы убеждены, что эта война не пройдет без громадных перемен во всех частях мира. Военный кризис в громадной степени ухудшает положение народов мира. Наступит час, когда массы в той или другой части мира возьмут свою судьбу в свои руки. Когда этот час наступит, все эти потоки клеветы, гнусных обманов и лжи, извергаемые капитализмом и сталинизмом рассеются как дым. Троцкий займет заслуженное место и будет вовеки чтим как один из величайших освободителей человечества.