(К позиции IV Интернационала в вопросе о борьбе против войны и фашизма)
В проекте программы действия Секретариата IV Интернационала мы читаем: "Успех революционной партии в ближайший период будет зависеть, прежде всего, от ее политики в вопросе о войне". Это обязывает! Позиция революционной партии в этом вопросе должна отличаться столь полной ясностью и определенностью, которые исключили бы заранее всякую возможность путанницы и растерянности в момент, когда придется применить эту политику на деле и перевести ее на язык конкретных лозунгов. И потому особенно опасна идейная растерянность в таком вопросе для IV Интернационала, который отличался до сих пор последовательным марксистским классовым анализом и блестящей способностью прогноза, в чем заключаются его сила и великие надежды. Дни Годесберга-Мюнхена послужили последним подтверждением правильности теоретической оценки, данной IV Интернационалом, как фашизму, в качестве авангарда мирового империализма, так и изжившей себя буржуазной демократии, способной дать только реакционный исход современному социальному кризису, так и, наконец, и в отношении обанкротившихся II и III Интернационалов, в качестве придатков буржуазной демократии с нею стоящих и с нею падающих, представляющих своей политикой "Народного фронта" лишь подпору для власти империализма.
Естественно, что партиям обоих Интернационалов нечего было сказать в эти чреватые последствиями дни. И не нашлось в их языке боевых революционных лозунгов для рабочего класса. Но каковы должны были быть лозунги IV Интернационала в этой конкретной ситуации? Отличался ли он в эти дни ясностью своей установки и верными, меткими лозунгами, как всегда? Не обнаружилось ли в свете этих событий, что слишком схематичной была установка в вопросе о войне?
Общая схема -- пораженчество во всех империалистических странах. Смысл этого термина не просто борьба против национального единения, за классовую оппозицию правительству, гражданская война за его свержение, но борьба за все это путем определенного центрального лозунга: поражение и мир. Дефитизм, по определению Ленина, и как он понят всеми, это значит желать поражения и помогать ему. Годится ли этот лозунг для любой империалистической страны при всякой войне?
Представим себе такое основное деление: с одной стороны, Германия, Италия, Япония, а с другой -- Чехословакия, Советский Союз, Испания, Китай, Франция, Англия, Северо-Американские Соединенные Штаты. Правда, такая комбинация менее всего вероятна, но она не исключена, а потому и к ней должен быть готов рабочий класс. Каковы различия между последней мировой войной и предположенной нами здесь?
1) Предыдущая война была целиком империалистской. Ни в одной стране нельзя было приписать ей иного характера. Удельный вес сербского вопроса был слишком ничтожен. Ни в одной стране невозможно было быть за победу над внешним врагом. Предполагаемая же нами война не является всесторонне империалистской. Разница между Сербией и Советским Союзом слишком очевидна.
2) Если даже предположить, что международное реакционное значение тогдашней монархии и современного фашизма равнозначущи для мирового пролетариата, то при тогдашнем составе враждующих лагерей не было никаких особых оснований, например, у французских рабочих, добиваться свержения именно гогенцоллернской монархии (это не значит, что если бы Германия и Россия шли тогда вместе против республиканской Франции, то не было бы места для дефитизма к этой последней).
3) Однако, огромно различие между исторической ролью монархии в эпоху развитого капитализма и ролью фашизма:
а) Монархия, в качестве продукта переходного периода между феодализмом и капитализмом, обанкротилась уже в тот период и не угрожала превратиться в мировое монархистское движение и подчинить себе всю социальную жизнь, между тем как фашистская реакция является продуктом монополистского капитализма и банкротства парламентаризма и буржуазной демократии, угрожая, следовательно, экспансией в мировом масштабе, разгромом рабочего класса и погружением человечества в варварство. В отличие от монархии, фашизм сменит буржуазную демократию, если пролетариат, освободившись от выродившегося и предательского руководства, не опрокинет его. Отсюда необходимость мобилизации всего рабочего класса для борьбы против мирового фашизма, как центральная задача эпохи.
б) В отличие от монархии, нет возможности свергнуть фашизм на капиталистической основе и в союзе с либеральной буржуазией. И действительно, буржуазная демократия доказала в последние годы, что она хотя и заинтересована в истреблении внутреннего фашизма, но все же меньше стремится к борьбе с внешним фашизмом. И если она ввяжется в войну с капиталом фашистских стран, то, со своей стороны, сделает все от нее зависящее для предотвращения падения фашистского режима. Отсюда не только необходимость, но и возможность углубить антифашизм масс, сделать его последовательным, т.-е. антикапиталистическим, связать недоверие к демократическим правительствам и недовольство классовым миром с политикой пролетарской революции не на основе пораженчества, а через лозунги окончательной победы над внутренним и внешним фашизмом.
4) В период первой мировой войны во всех странах существовало революционное движение и об'ективная возможность пораженческой политики. Фашизм внес коренное изменение. Он до такой степени душит рабочий класс, что вряд ли может быть соблюдено третье условие Ленина для дефитистской политики*2 и не исключено, что может встать вопрос о революционной интервенции.
Из всего этого следует, что общее в пролетарской политике, как в фашистских, так и в демократических странах, -- борьба против собственного правительства и подготовка пролетарской революции (и в этом главная разница между нами и сталинцами в данном вопросе), но в первых путем поражения и содействия ему, а во вторых через лозунги обеспечения победы над фашизмом и против всякого соглашения с ним, лозунги, которые могут и должны быть связаны с прочими революционными лозунгами внутренней классовой политики.
Таким образом, мы видим, что установление голого факта, что данная страна есть страна империалистская, еще недостаточно для проведения необходимой революционной политики во всякой войне именно средствами и лозунгами пораженчества. Если бы во Франции существовал революционный пролетарский фронт, он боролся бы против политики "невмешательства" правительства "Народного фронта", он не допустил бы "во имя мира" отдачи Испании во владение Франко, он возбудил бы у французских рабочих чувство, что это пассивное отношение к победе фашизма в Испании равносильно отдаче части французского пролетариата на милость и гнев фашизма, он сорвал бы маску с лица правительства требованиями активной антифашистской борьбы, т.-е. требованиями вмешательства в Испании, вступления в войну с фашизмом, нападения на него и на этой основе развернул бы революционную борьбу против правительства. И если бы под революционным давлением масс, правительство оказалось бы вынужденным, пусть лицемерно и частично, вмешаться и таким образом ввязаться в войну с Италией и Германией, этим не была бы снята задача свержения правительства, а лишь утверждена необходимость поддержки его в борьбе с внешним фашизмом и восстанием кагуляров. Нет, бить кагуляров и внешний фашизм и одновременно бороться за создание революционного рабочего правительства, которое единственно может гарантировать и против повторения фашистских восстаний в тылу и быть ответственным за судьбу войны, пресекая попытки соглашений с фашизмом и предательства буржуазного правительства, а также содействовать развертыванию революции на другой стороне фронта. Лозунги пораженчества и мира в данной ситуации и в данной империалистской стране не открывают перспектив; они оказываются бесплодными. Тот факт, что боевая оппозиция против правительства демократической страны, пребывающей в состоянии войны с фашистской страной, может привести к военному поражению первой, не обязывает вести дефитистскую политику и желать поражения, как условия революции или же, наоборот, отказаться от революции, как условия победы "демократии" над фашизмом. Нет, он лишь обязывает вести комбинированную политику борьбы против фашистского врага и подготовки пролетарской революции. Такая политика безусловно связана с неизбежным риском. Но учитывая неизбежную победу реакции в собственной стране при условии примиренческого отношения к своей буржуазии, пролетарский авангард принимает этот риск и смело аттакует буржуазное "демократическое" правительство, борясь одновременно беззаветно и против фашистского врага.
Тезисы "IV Интернационал и война" (т. 45) говорят: "Непримиримая пролетарская оппозиция против империалистского союзника СССР должна была бы развиваться на почве, с одной стороны, классовой внутренней политики, с другой -- империалистских целей данного правительства, вероломного характера его "союза", его спекуляции на буржуазный переворот в СССР и пр.". Программа переходных требований добавляет: "Если правительства находятся во временном и, по существу дела, ненадежном союзе, то пролетариат империалистской страны продолжает оставаться в классовой оппозиции к своему правительству и оказывает поддержку его не-империалистскому "союзнику" своими методами...".
Мы подписываемся обеими руками под всем вышесказанным. Но весь вопрос в том, как раскрыть вероломный характер и ненадежность этого империалистского союзника. Возможно ли это иначе, как через требование выдержанной борьбы против врага союзного рабочего государства? А если правительство изменяет этому союзу и договаривается с врагом за счет рабочего или антиимпериалистского государства, и именно потому, что враг этот -- фашистское государство, и для осуществления этого эксплоатирует ненависть масс к войне и их стремление к миру, то и тогда уместны ли лозунги мира? Разве во время переговоров Англии и Франции с Германией о выдаче богемско-немецких и чехословацких рабочих на расправу фашистам, переговоров могущих дать только укрепление Гитлера в Германии и мирового фашизма вообще и нанести страшный удар обороноспособности Советского Союза, -- разве не должен был в эти дни рабочий класс Франции и Англии сделать все, чтобы расстроить эти империалистские контр-революционные планы и не допустить такого мира? "Долой уступки Гитлеру", "Долой буржуазию и ее правительство, готовящее мнимый мир фашистского рабства" и т. п. -- вот лозунги, которые должны были быть начертаны на знамени революционного авангарда!
Тенденция империализма в данную эпоху, -- кануна всеобщей войны, -- сгладить противоречия за счет не-империалистских стран и Советского Союза, избегнуть войны, могущей в теперешних условиях свалить фашизм. Не подлежит сомнению, что французский и английский империализмы не задумались бы прибегнуть к военной силе, если бы демократические Германия и Италия попытались изменить карту мира. Есть разница между колебаниями, происходящими из страха перед предполагаемыми революциями, могущими произойти в результате войны, и оцепенением, охватывающим правящий класс при мысли нанести собственными руками удар фашизму. Нельзя воевать, не желая победы. Но победа над Германией и Италией пока (завтра это может быть иначе) равносильна падению фашизма. А существование последнего -- жизненная необходимость для "демократического" империализма, для удобства владычества капитала над миром. Только благодаря фашизму в Германии, французскому ростовщическому капитализму удалось заполучить такое прекрасное средство, как "Народный фронт" для нейтрализации напора революционных масс и накинуть на себя вновь тогу "прогрессивности", несмотря на то, что уже давно полностью (дело Ставиского и пр.), доказал, широким массам, свою окончательную гнилость и, в большей мере чем всякий другой национальный капитализм, символизировал всю импотентность и вырождение мирового капитализма, банкротство и реакционность буржуазной демократии. Благодаря существованию фашизма, официальное рабочее движение получает новый стимул к поддержке "демократического" угнетения колоний и зависимых стран, что исключает возможность взаимного понимания и единения между национально-революционными движениями угнетенных стран и рабочим классом в метрополиях. Всякое серьезное потрясение мирового фашизма потрясает ныне основы владычества капитала.
Отсюда стремление избежать "идеологической" войны, как Чемберлен называет войну коалиции Германия-Италия-Япония -- Англия-Франция-СССР. Поэтому мы и являемся свидетелями кажущегося необ'яснимым явления, что в эпоху кризисов, в период крайнего обострения империалистских противоречий и прогрессирующего нарушения прямых интересов целого ряда империалистских стран, -- разворачивается процесс нового передела мира, "мирным" путем, пока и тут и там пылающие пожары не соединятся в один всепоглощающий костер. Все это не что иное, как подготовка войны в таких условиях, в которых мировой империализм сомкнется с фашизмом на основе предварительного разгрома рабочего класса или в таких условиях, когда на основе происходящего теперь передела мира и рождающихся отсюда новых противоречий станет возможной "не-идеологическая" война, в которой не будет места для победы над фашизмом. И только этой тенденции служит теперешний "мир". Итак, "мирно", без всякой помехи, как со стороны Советского Союза, так и со стороны рабочего движения, "демократия" уступает фашизму государства и сферы влияния и выдает ему тем самым новые и новые отряды международного рабочего класса.
Должен ли был и мог ли, при таких условиях, чехословацкий рабочий класс бороться против своего правительства и его капитулянтской политики лозунгами мира и дефетизма только потому, что Чехословакия страна империалистская? Ведь, в конце концов, перед ним стоял вопрос не о государственной независимости, а о закабалении германским и чешским фашизмом. Ведь было ясно, что именно он падет первой жертвой фашизма в результате этого империалистского фашистского мира.
Еще 23 сентября тов. Троцкий, устанавливая "страшный удар по международному положению СССР"; говорит: "Если до сих пор Чехословакия рассматривалась, как мост для СССР в Европу, то теперь она становится мостом для Гитлера на Украину". Каковы же должны были быть при этой угрозе политика революционного авангарда в Советском Союзе и требования международного пролетариата к СССР? Обратимся к тем источникам, которыми мы пользуемся в последние годы. В своей статье "Гитлер и Красная армия" от 21 марта 1933 года тов. Троцкий писал: "Или может быть, сталинцы усвоили пацифистскую мудрость допустимости лишь "чисто-оборонительной" войны? Пусть-де, Гитлер раньше нападет на нас, тогда мы будем защищаться... Кто не предупреждает врага, когда тот еще слаб, кто пассивно дает врагу упрочиться, обеспечить себе тыл... союзниками, кто предоставляет врагу полную свободу инициативы -- тот изменник, хотя бы мотивами его измены были не служба империализму, а мелко-буржуазная дряблость и политическая слепота" ("Б. О.", N 34, май 1933 года). Не ясно ли после этих будто сегодня написанных слов, что не "мира", а революционной интервенции со стороны Советского Союза надо было требовать; что в своих империалистских отечествах не затишья перед бурей, которое называют "миром", а борьбы против фашистской агрессии надо было добиваться и на этой основе развернуть классовую борьбу; что борьба на два фронта, против внешнего врага и собственного правительства, примеры которой мы видели в прошлом (Франция после Седана), является при создавшейся ситуации жизненно необходимой в ряде стран; что, другими словами, необходимо было резко отмежеваться от всех и всяческих пацифистов.
На этот раз правительства не звали к войне. Наоборот, они использовали в дни Мюнхена страх перед войной для укрепления фашизма, и тот же страх помогает им теперь нейтрализовать всякую оппозицию против себя. Как могут все те, которые в дни Годесберга-Мюнхена взывали: "все для мира", вести с успехом агитацию против правительства, после того, как последнее сделало все для "мира"? Немудрено, что эта гнилая и опасная капитуляция перед фашизмом вместо того, чтобы скомпрометировать демократические правительства и вызвать активное возмущение масс, еще подняла их престиж в качестве спасителей мира! Мы позволяем себе усумниться в том, что, протрезвившись от мюнхенского мира, массы скажут спасибо всем этим поборникам мира.
С удивлением читали мы в "La Lutte Ouvriere" от 23 сентября оценку положения и вытекающих из него тактических задач, наиболее яркое свое выражение нашедших в следующих словах: "Итак, говорят, это будет победа Гитлера? Неопровержимо, что германский фашизм выиграл бы опорный пункт -- против английского и французского империализма. Но эта борьба непосредственно рабочих не интересует. Рабочие не хотят, чтобы германский фашизм был разбит под командой Гамлена, Сырового и др. Они хотят, чтобы фашистский режим был низвергнут классовой борьбой немецких рабочих, по примеру рабочих других стран. Если данный компромисс даст отсрочку, то рабочий класс должен ее использовать, чтобы развернуть классовую борьбу...". Что не фраза, то ошибка! Выиграл или не выиграл фашизм в каком либо пункте против английского и французского империализмов, но одно несомненно, и именно это имеет колоссальное значение: очень много он выиграл против своего рабочего класса, уменьшая шансы на его революционную борьбу, укрепляя свои позиции против мирового пролетариата и Советского Союза. А это очень "непосредственно" интересует рабочих. Во-истину, из за деревьев не видят леса! "Рабочие не хотят чтобы германский фашизм был разбит под командой Гамлена, Сырового и др.". Но разве рабочие хотят быть преданными фашизму из за того, что командование находится в руках Гамленов? А ведь именно это, а не что либо иное, было подготовлено в те дни, когда писались приведенные выше строки. А какой пример для развертывания классовой борьбы немецких рабочих могут дать рабочие стран, переходящих в сферу фашистского влияния, если этот переход совершается "мирно"! Не будем входить здесь в обсуждение вопроса о том, только ли немецкие рабочие нуждаются в примере? Не будем также заниматься страшным ударом, полученным ими в результате последней победы Гитлера. Но может ли и во Франции развиться революционное движение без отчаянного сопротивления политике мирных уступок фашизму? Если есть надежда "использовать данный компромисс, чтобы развернуть классовую борьбу", то только в диалектическом смысле, т.-е. если он воспринят, как несчастье, как поражение пролетариата, если он осуществлен вопреки нашей смелой агитации против него. Но тактика отказа от борьбы против этого компромисса во время его подготовки, способствует этому неблагоприятному для рабочего класса исходу. Что касается отсрочки, стоит напомнить следующее: "Борьба против войны предполагает борьбу против фашизма. Всякого рода революционные программы борьбы с войной ("пораженчество", "превращение империалистской войны в гражданскую" и пр.) превращаются в пустой звук, если пролетарский авангард оказывается неспособным давать победоносный отпор фашизму" ("IV Интернационал и война", т. 61). Это верно также и сейчас в создавшихся международных отношениях. Отсрочка, происходящая не в результате данного фашизму отпора, а вследствие его беспрепятственной победы, будет, поскольку инициатива в руках фашизма (и поскольку отказываются препятствовать ему пока командование в руках Гамленов), несомненно использована им и для дальнейшей экспансии и для внутреннего роста в странах буржуазной демократии. Рабочий же класс, в результате такой отсрочки, не только не увеличивает своих шансов завоевать власть, но наоборот рискует быть застигнутым войной в гораздо более худших условиях.
Легче плыть против течения, когда оно воинственное, шовинистическое, чем сочетать стремление масс к миру с необходимостью борьбы против фашизма, в качестве предпосылки настоящего мира. Это требует борьбы с буржуазией и ее правительствами, готовящими капитуляцию перед фашизмом. Повидимому, на этот раз французские товарищи были захвачены пацифистским течением, которое в этот момент соответствовало политике правительства.
Ни одной секции IV Интернационала не угрожает опасность патриотического уклона. Но, полагаем мы, последние события показали, что возможность уклона в сторону пацифизма не исключена. "Самая революционная и закаленная партия не сможет в такой момент (возникновения войны) устоять полностью" ("IV Интернационал и война", т. 71). Внутренняя опасность приходит теперь с другого конца. Но видеть ее и исправить ошибки, с присущей большевизму смелостью и откровенностью, необходимо.
Группа палестинских б.-л.
Тель-Авив, ноябрь 1938 г.
*1 В редакцию поступило письмо группы палестинских товарищей, которое мы приводим полностью, вместе с ответом на него редакции.
*2 В своей статье: "О поражении своего правительства в империалистской войне" ("Против течения", стр. 111) Ленин писал: "Кто серьезно хотел бы опровергнуть "лозунг" поражения своего правительства в империалистской войне, тот должен был бы доказать одну из трех вещей: или 1) что война 1914-1915 г.г. не реакционна; или 2) что революция в связи с ней невозможна; или 3) что невозможно соответствие и содействие друг другу революционных движений во всех воюющих странах". Слово "всех" подчеркнуто Лениным.