Смерть Карла Каутского прошла почти незамеченной. Новому поколению это имя говорит сравнительно мало. Между тем было время, когда Каутский являлся в подлинном смысле слова учителем международного пролетарского авангарда. Правда, его влияние в англо-саксонских странах, отчасти и во Франции, было менее значительно; но это об'яснялось слабым влиянием марксизма в этих странах вообще; зато в Германии, Австрии, России и других славянских странах Каутский успел стать непререкаемым марксистским авторитетом. Попытки нынешней историографии Коминтерна изобразить дело так, будто Ленин чуть ли не с молодых годов усмотрел в Каутском оппортуниста и ополчился на него борьбой, в корне ложны. Почти до мировой войны Ленин считал Каутского подлинным продолжателем дела Маркса и Энгельса.
Эта аберрация об'яснялась характером эпохи -- капиталистического под'ема, демократии, приспособления. Революционная сторона марксизма отодвигалась в неопределенную, во всяком случае, далекую перспективу. В порядке дня стояли борьба за реформы и пропаганда. Каутский занимался комментированием и обоснованием реформ под углом зрения революционной перспективы. Предполагалось само собою, что со сменой об'ективных условий Каутский сумеет вооружить партию другими методами. Оказалось не так. Наступление эпохи великих кризисов и потрясений полностью обнаружило реформистскую сущность социал-демократии и ее теоретика Каутского. Ленин решительно порвал с Каутским в начале войны. После Октябрьской революции он опубликовал беспощадную книгу о "ренегате Каутском". По отношению к марксизму Каутский с начала войны выступал, как несомненный ренегат. Но по отношению к самому себе, к своему прошлому он был ренегатом, так сказать, лишь на половину: когда вопросы классовой борьбы встали ребром Каутский почувствовал себя вынужденным сделать последние выводы из своего органического оппортунизма.
Каутский оставил несомненно много ценных работ в области марксистской теории, которую он применял с успехом в самых различных областях. Его аналитическая мысль отличалась исключительной силой. Но это не был универсальный творческий ум Маркса, Энгельса или Ленина: -- Каутский всю жизнь свою был, в сущности, выдающимся комментатором. Его характеру, как и его мысли не хватало смелости и полета, без которых революционная политика невозможна. С первым пушечным выстрелом он занял расплывчатую пацифистскую позицию, стал затем одним из вождей Независимой социал-демократической партии, которая пыталась создать Интернационал N 2 1/2, а затем, вместе с остатками Независимой партии, вернулся под кров социал-демократии. Каутский совершенно не понял Октябрьской революции, испугался ее страхом ученого мелкого буржуа и посвятил ей немало работ в духе остервенелой враждебности. Его работы за последнюю четверть столетия характеризуют его полный теоретический и политический закат.
Крушение германской и австрийской социал-демократии означало вместе с тем крушение всей реформистской концепции Каутского. Правда, он и в последний период продолжал утверждать, что надеется на "лучшее будущее", на "возрождение демократии" и пр.; в этом пассивном оптимизме была инерция долгой трудолюбивой и честной жизни, но в нем не было никакой самостоятельной перспективы. Мы вспоминаем о Каутском, как о нашем бывшем учителе, которому мы в свое время многим были обязаны, но который отвернулся от пролетарской революции и от которого мы, поэтому, своевременно отвернулись.
Л. Троцкий.