Отказ Франции и Великобритании от защиты империалистских интересов чешской буржуазии привел не только к расчленению Чехословакии, но и к крушению ее политического режима. На этом опыте обнаружилось в химически чистом виде, что чехословацкая демократия была не выражением "народной воли", а лишь аппаратом приспособления чешского монополистического капитала к державам-покровительницам. Как только отпало военное покровительство, демократический механизм оказался не только не нужен, но и вреден, ибо угрожал лишними трениями с Гитлером. Верхушка чешской буржуазии немедленно же создала новый аппарат империалистического приспособления, в виде военной диктатуры. Смена режимов произошла без малейшего участия народа, без новых выборов, даже без апелляции к старому парламенту. Выбранный народом президент, архи-"демократ" Бенеш, призвал к власти старшего генерала республики. Этот призыв имел сначала видимость уступки народу, который волновался, протестовал, демонстрировал, требуя сопротивления Гитлеру с оружием в руках. Сопротивления? Вот вам генерал, в качестве национального вождя! Совершив этот акт, штатский президент подал в отставку. После чего генерал, который стоял ранее во главе войск и был, так сказать, мечом демократии, заявил о своем намерении, в интересах дружбы с Гитлером, ввести новый государственный режим. И больше ничего!
Демократия, вообще говоря, являлась для буржуазии необходимостью в эпоху свободной конкуренции. Монополистскому капитализму, основанному не на "свободной" инициативе, а на централистическом командовании, демократия не нужна; она его связывает и стесняет. Империализм может терпеть демократию до поры до времени, как неизбежное зло. Но внутренне он тяготеет к диктатуре. "Разница между республикански-демократической и монархически-реакционной империалистской буржуазией -- писал Ленин еще во время прошлой войны, 22 года тому назад, -- стирается именно потому, что та и другая гниет заживо". И далее: "Политическая реакция по всей линии -- свойство империализма". Только безнадежная тупость может думать, будто мировые империалистские антагонизмы определяются непримиримостью демократии и фашизма. На самом деле правящие клики всех стран рассматривают демократию, военную диктатуру, фашизм и проч., как разные орудия и методы для подчинения себе собственных народов, во имя империалистских целей; причем внутри одного из политических режимов, именно демократии, бывает заранее включен, в виде, например, генерального штаба, другой режим, -- военной диктатуры.
В Германии империалистская буржуазия, при активном участии социалдемократии, поставила на пост президента фельдмаршала Гинденбурга, в качестве защитника от фашизма. Гинденбург, с своей стороны, призвал к власти Гитлера, после чего сам фельдмаршал не подал, правда, в отставку, а умер; но это уже вопрос техники и возраста. По существу же переворот в Чехословакии воспроизводит главные черты переворота в Германии, вскрывая тем самым основные пружины политической механики империализма. За кулисами вопрос о режиме Чехословакии решался, несомненно, на совещаниях магнатов чешского, французского, британского и германского капитала, верхушки генералитета и дипломатов. Главная забота направлялась на то, чтоб передвижка государственных границ, как можно, меньше нарушала интересы финансовой олигархии. Переключение с англо-французской ориентации на немецкую означало в основе своей обмен акциями, новое распределение заказов военных заводов для Шкода и проч.
Никто, к слову сказать, не интересовался позицией социал-демократии и экс-компартии, ибо в Чехословакии они не более способны к сопротивлению, чем их старшие сестры оказались в Германии. Подчинившись "национальной необходимости" эти насквозь прогнившие организации сделали все, чтоб парализовать революционное сопротивление пролетариата. Когда переворот будет закончен, финансовая клика произведет вероятно "референдум", т.-е. даст народу, загнанному в тупик, драгоценную возможность "одобрить", под револьвером Сирового, те перемены, какие были произведены без него и против него.