[Под рубрикой: "Московский пpоцесс 21-го"]

[Под рубрикой: "Московский пpоцесс 21-го"]

ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ ОТЧЕТОВ "ПРАВДЫ" О ПРОЦЕССЕ 21-ГО

1. Обвиняемый Бессонов утверждает, что он послал в конце декабря 1936 года, через посредство Иогансена, письмо Л. Д. Троцкому. Несколько дней спустя он получил от него ответ.

18 декабря 1936 года Л. Д. Троцкий был тайно доставлен норвежской полицией на нефтеналивное судно "Руфь". 19 декабря судно это покинуло Осло, и лишь 9 января 1937 года оно прибыло в Тампико (Мексика). В конце декабря 1936 года Л. Д. Троцкий был лишен возможности переписываться с кем бы то ни было. Ему было также запрещено пользоваться телеграфом.

"Дагбладет", Осло, от 7 марта 1938 года приводит неопровержимые доказательства того, что показание Бессонова о письме Троцкому такой же вымысел, как и полет Пятакова в Осло. С начала сентября 1936 года вся почта Троцкого контролировалась начальником центрального паспортного бюро, и с каждого исходящего и входящего письма снималась копия. (Показание начальника центрального паспортного бюро Констада). 19 декабря Л. Д. Троцкий покинул Норвегию и был лишен всякой возможности сноситься с внешним миром. (Показание сопровождавшего его на пароходе полицейского офицера Ионаса Ли).

Право, было бы достаточно прочесть "Преступления Сталина" (стр. 80-81 и 128), чтобы избежать этого промаха.

2. Крестинский подтверждает опровержение Троцкого. Бессонов утверждал, что Троцкий встретился с Крестинским в Меране в октябре 1933 г. Троцкий тотчас же опровергнул: в октябре 1933 года он находился во Франции в Баньер-де-Бигор (Пиренеи) вместе со своей женой и одним товарищем. Пребывание его на этом курорте было известно французской полиции.

Во время допроса Бессонова, Вышинский спросил Крестинского, подтверждает ли он показание Бессонова. Крестинский подтвердил, что был в это время в Меране. "Я был для проведения лечения и никого из троцкистов не видел" (курсив наш). (Заседание 2 марта). А на заседании 4 марта ("Правда" 6 марта) во время своего второго допроса, Крестинский уже не только "признается", что виделся с Троцким в Меране, но и сообщает подробности: "Троцкий приехал в Меран около 10 октября вместе с Седовым". И во избежание возможных опровержений со стороны Л. Д. Троцкого, он уточняет: "Приехал Троцкий, как он мне говорил, под чужим французским паспортом..." (курсив наш).

3. О "свиданиях" Седова с подсудимыми. а) В 1929 году. По показаниям Крестинского и Розенгольца ("Правда" от 6 марта) Седов встретился с Крестинским в Киссингене (Германия) в сентябре 1929 года. Со времени своей высылки из Советского Союза -- в феврале 1929 года -- по февраль 1931 года, Седов, как это явствует из его паспорта и многочисленных свидетельских показаний, безвыездно жил в Турции. б) Тоже относится и к показанию Крестинского, который перед своим от'ездом из Берлина, осенью 1930 года, якобы встретился с Седовым, чтобы его связать с генералом Сектом. в) В 1933 году. Свидание в Фельдене (Австрия) с Розенгольцем. В данном случае Розенгольц достаточно осторожен и не дает более точных указаний. Но Седов не был в Австрии в 1933 году. До марта 1933 года он жил в Германии, а оттуда проехал прямо во Францию... г) В 1934 году. Свидание с Розенгольцем в Карлсбаде (Чехословакия). Со времени своего приезда во Францию (в 1933 году), Седов ни разу не покинул пределы этой страны. Ложность этого заявления может быть доказана при помощи документов.

4. Бессонов утверждает, что он встретился с Седовым в Берлине в 1931 г. после инцидента, который произошел с сестрой Седова. Все газеты будто бы тогда писали об Л. Д. Троцком и его детях в связи с этим инцидентом. Сестра Седова, Зинаида, приехала в Берлин в самом конце 1931 года, ничего с ней не произошло и ни одна газета о ней не писала. Лишь в 1933 году, когда она покончила самоубийством, все газеты много писали об Л. Д. Троцком и его детях.

5. Приводим в качестве курьеза общую сумму тех денег, которые, по показаниям подсудимых, были переданы Троцкому и его друзьям: 2.020.000 золотых марок, 930.000 долларов и 27.000 фунтов стерлингов. Эти деньги, по Крестинскому, были употреблены на пропаганду заграницей, на издательства и т. п. Интервью тов. Троцкого, обошедшее всю мировую печать, является достойным ответом на бессмысленную ложь.

6. Не подлежит никакому сомнению, что обвинение в убийстве Горького, Меньжинского и Куйбышева было изобретено лишь за две-три недели до процесса, а обвинение в подготовке убийства Ленина, Сталина и Свердлова в 1918 году -- лишь 19-20 февраля, т.-е. за 3 дня до заключения обвинительного акта. а) Рыков лишь 10 января 1938 года "признал" убийство Горького. б) Кремлевский врач Казаков лишь 4 февраля "признал" убийство Меньжинского. в) Левые эсеры Камков и Карелин и б. левые коммунисты Яковлева, Осинский и Манцев лишь 19 и 20 февраля "признали", что Бухарин имел намерение в 1918 году убить Ленина, Свердлова и Сталина.

7. В обвинительном акте сообщается, что Раковский стал японским шпионом в 1934 году, во время своей поездки в Японию. Напомним, что Л. Д. Троцкий в своих показаниях следственной комиссии в Койоакане, в апреле 1937 года, предвидел возможность такого обвинения. Он ясно говорит об этом на стр. 338-339 стенографического отчета его допроса (цитата эта была приведена нами в последнем номере "Бюллетеня" -- N 62-63, стр. 14).

8. Любопытно отметить, что отчет о ходе процесса появился в разных освещениях в советской и заграничной печати, особенно в тех органах, которые были представлены собственными корреспондентами. Так, например, интересно сравнить допрос Бухарина по стенограммам "Правды" и в изложении столь мало об'ективного корреспондента, как г. Берлан из "Тан". На обвинение в шпионаже, Бухарин заявил: "Я здесь впервые об этом слышу. Об этом ни слова не было сказано во время следствия, несмотря на то, что прокурор меня допрашивал в течение трех месяцев". ("Тан", 9 марта 1938 г.). В "Правде" об этом ни слова.

Следует отметить также следующие слова Ягоды, которые не приведены в отчете "Правды". "Если бы я был шпионом, десятки стран могли бы уволить своих секретных агентов в СССР". ("Тан", 10 марта 1938 г.). За недостатком места мы вынуждены ограничиться лишь приведением этих двух примеров.

Следующие лица, упомянутые во время процесса, не находящиеся под непосредственной угрозой сталинских репрессий, поместили в мировой печати опровержения: Альфред Росмер, Магдалена Паз, Эмиль Бюре, французский промышленник Николь, Пауль Шефер, лэди Педжет, дочь журналиста Фарбмана; а из русских: Дан, Николаевский, Марк Вишняк, Ал. Рапопорт.

Московские процессы вызвали бурю возмущения мировой общественности, как рабочей, так и буржуазной. В Москву были отправлены многочисленные протесты, среди которых отметим: II Интернационал, Амстердамский Профсоюзный Интернационал, французская Лига Прав Человека, группа "друзей" Советского Союза -- Де-Монзи, Аршамбо и др., французское об'единение адвокатов-социалистов.

Даже печать Народного фронта, находящаяся под сталинским влиянием, не могла не отозваться с возмущением о московской расправе, подчеркивая в первую очередь вред, причиняемый внешней политике Советского Союза.