18 лет я преданно служил коммунистической партии и советской власти, в твердой уверенности, что служу делу Октябрьской революции, делу рабочего класса. Член ВКП с 1919 года, ответственный военно-политический работник Красной армии в течение многих лет, затем директор Института военной промышленности, я в течение последних двух лет выполнял специальные миссии советского правительства заграницей. Руководящие партийные и советские органы постоянно оказывали мне полное доверие; я был дважды награжден (орденом "Красного знамени" и почетным оружием).
В последние годы я с возрастающей тревогой следил за политикой советского правительства, но подчинял свои сомнения и разногласия необходимости защищать интересы Советского Союза и социализма, которым служила моя работа. Но развернувшиеся события убедили меня в том, что политика сталинского правительства все больше расходится с интересами не только Советского Союза, но и мирового рабочего движения вообще.
Через московские публичные -- и еще больше через тайные -- процессы прошли в качестве "шпионов" и "агентов Гестапо" самые выдающиеся представители старой партийной гвардии: Зиновьев, Каменев, И. Н. Смирнов, Бухарин, Рыков, Раковский и другие; лучшие экономисты и ученые: Пятаков, Смилга, Пашуканис и тысячи других, -- перечислить их здесь нет никакой возможности. Не только старики, все лучшее, что имел Советский Союз среди октябрьского и по-октябрьского поколений, -- те, кто в огне гражданской войны, в голоде и холоде строили советскую власть, подвергнуты сейчас кровавой расправе. Сталин не остановился даже перед тем, чтоб обезглавить Красную армию. Он казнил ее лучших полководцев, ее наиболее талантливых вождей: Тухачевского, Якира, Уборевича, Гамарника. Он лживо обвинил их -- как и все другие свои жертвы -- в измене. В действительности же, именно сталинская политика -- подрывает военную мощь Советского Союза, его обороноспособность, советскую экономику и науку, все отрасли советского строительства.
При помощи методов -- которые еще станут известны (например, при допросе Смирнова и Мрачковского), -- кажущихся невероятными на Западе, Сталин-Ежов вымогают у своих жертв "признания" и инсценируют позорные процессы.
Каждый новый процесс, каждая новая расправа все глубже подрывала мою веру. У меня было достаточно данных, чтоб знать, как строились эти процессы и понимать, что погибают невинные. Но я долго стремился подавить в себе чувства отвращения и негодования, убедить себя в том, что несмотря ни на что нельзя покидать доверенную мне ответственную работу. Огромные усилия понадобились мне -- я должен это признать -- чтоб решиться на разрыв с Москвой и остаться заграницей.
Оставаясь заграницей, я надеюсь получить возможность помочь реабилитации тех десятков тысяч мнимых "шпионов" и "агентов Гестапо", в действительности, преданных борцов рабочего класса, которые арестовываются, ссылаются, убиваются, расстреливаются нынешними хозяевами режима, который эти борцы создали под руководством Ленина и продолжали укреплять после его смерти.
Я знаю -- и имею тому доказательства, -- что голова моя оценена. Знаю, что Ежов и его помощники не остановятся ни перед чем, чтоб убить меня и тем заставить замолчать; что десятки на все готовых людей Ежова рыщут с этой целью по моим следам.
Я считаю своим долгом революционера довести обо всем этом до сведения мировой рабочей общественности.
В. Кривицкий (Вальтер).
5 декабря 1937 г.