1922 -- 1937
10 июля в тифлисской "Заре Востока" появилось сообщение о том, что накануне, 9 июля, Верховный Суд Грузинской Республики, в однодневном закрытом заседании, в порядке декрета от 1 декабря 1934 г. (без защитников, без права аппеляции, немедленное приведение приговора в исполнение) рассмотрел дело Б. Мдивани, М. Окуджава, Торошелидзе, Курулова, Чихладзе, Элиава и Карцивадзе. Подсудимые были обвинены в "шпионской, вредительской и диверсионной работе", которую они вели "в пользу фашистских кругов (?) одного иностранного государства" и в "подготовке террористических актов". В сообщении нет и сорока строк, и "Заря Востока" не дает никаких других данных об этом "процессе". Она лишь печатает в следующем номере (от 11 июля) -- на первой странице передовую и резолюции с требованием расстрела осужденных; а на последней (в "хронике") -- сообщение о том, что приговор уже накануне был приведен в исполнение. Московская же "Правда" вообще ни единым словом не обмолвилась о деле Мдивани!
Наиболее известные из казненных -- Буду Мдивани и Михаил Окуджава, наряду с Сергеем Кавтардзе и Коте Цинцадзе были строителями, сперва большевистской партии, позже советской власти на Кавказе. Испытанные революционеры, члены партии со дня ее возникновения, бывшие каторжане -- это были лучшие представители старого большевизма. Одного этого сегодня достаточно, чтоб подвергнуться расправе. Но у Сталина были и особые причины, чтоб ненавидеть этих, слишком хорошо знавших его людей.
Еще в 1922 г. Мдивани с товарищами вступили в острый конфликт со Сталиным из-за национальной политики в Грузии, где Сталин, при посредстве, в первую очередь, Орджоникидзе, проводил великодержавную, бюрократическую политику грубого зажима. Чтоб сломить сопротивление грузинских старых большевиков, Сталин, воспользовавши<сь> болезнью Ленина, через аппарат снял всю верхушку в Грузии, заменив ее своими лакеями. Именно с Грузии Сталин начал тот переворот, который он затем проделал во всей стране. Здесь он впервые применил в развернутом виде свои методы.
Но Ленину стало лучше; его осведомили о сталинских художествах на Кавказе. Чрезвычайно чувствительный ко всему, что касалось интернационализм<а> и органически не выносивший никаких проявлений великодержавия, Ленин с исключительной страстностью реагирует на политику Сталина. Он пишет против Сталина -- Орджоникидзе большую статью о национальном вопросе; пишет ряд заметок для ЦК (дневник). Ленин доказывает в них, что "необходимо различать национализм нации угнетающей и национализм нации угнетенной"; в отношении последней требуется "сугубая осторожность, предупредительность и уступчивость". Нужно не "формальное" равенство большой и малой нации, но сокращение сложившегося фактически неравенства, "нужно возместить так или иначе своим обращением или своими уступками по отношению к инородцам то недоверие, ту подозрительность, те обиды, которые в историческом прошлом нанесла им правящая великодержавная нация". Открыто намекая на Сталина и Орджоникидзе, Ленин пишет: "Тот грузин, который пренебрежительно относится к этой стороне дела и обвиняет других в "социал-шовинизме" (тогда, как он сам является настоящим не только "социал-шовинистом", но и грубым великодержавным Держимордой), тот грузин в сущности нарушает интересы пролетарской классовой солидарности"...
И в другом месте: "Я думаю, что тут (конфликт в Грузии) сыграли роковую роль торопливость и администраторские увлечения Сталина, а также его озлобление против пресловутого "социал-шовинизма": озлобление вообще играет в политике самую худшую роль". Ленин требовал "примерно наказать т. Орджоникидзе", посмевшего ударить по лицу одного из грузинских большевиков. "Политически ответственными за эту поистине великорусскую националистическую кампанию, -- заключает Ленин, -- следует сделать Сталина и Дзержинского".
Борьба приняла острые формы и очень волновала Ленина. 5 марта 1923 г. Ленин писал Троцкому: "Я просил бы Вас очень взять на себя защиту грузинского дела на с'езде партии. Дело это сейчас находится под "преследованием" Сталина и Дзержинского. Я не могу положиться на их беспристрастие, даже совсем напротив. Еслибы Вы согласились взять на себя его защиту, то я мог бы быть спокойным"... В тот же день Мдивани и его друзья получили от Ленина следующую записку: "Дорогие товарищи, всей душой слежу за Вашим делом. Возмущен грубостью Орджоникидзе и потачками Сталина и Дзержинского. Готовлю для вас записку и речь". Но скоро Ленину стало хуже, его настиг второй, роковой удар. Ему не удалось осуществить своих планов. Сталин же, как только стало ясно, что Ленину уж не подняться, совсем перестал церемониться. Мдивани, Окуджава и их друзья были грубо выгнаны с Кавказа. Этот конфликт лежит у истоков последнего дела Мдивани.
В 1923 г. Мдивани, Окуджава, Кавтарадзе, Цинцадзе и др. примкнули к левой оппозиции. В 1929 г. Буду Мдивани, в числе других сломленных и усталых стариков, отошел от оппозиции. Несколькими годами позже от оппозиции отошел и М. Окуджава. Их соратник Коте Цинцадзе остался непримирим до самого конца, он предпочел смерть в сталинской ссылке капитуляции...
Позже Мдивани, Окуджава и др. удалось включиться в сталинский аппарат. Благодаря своим знаниям и способностям, они скоро снова заняли ответственные посты. Мдивани, например, вплоть до ареста был наркомом и зампредсовнаркома Грузии. Его портреты появлялись не только в тифлисских, но и московских газетах. Забыв о своих прошлых оппозиционных "грехах", они старались не думать и о грехах Сталина. Но приспособившись к сталинщине, они всего принять не смогли. В своем тесном кругу старые соратники вероятно жаловались друг другу, высказывали недовольство, поругивали режим. Подтверждение этого мы находим и в одной из речей сталинского наместника на Кавказе, низкого и отвратительного карьериста Берия*1. Среди разглагольствований о шпионаже, вредительстве и мнимых намерениях обвиняемых отделить Грузию от СССР, Берия сообщил, что Мдивани и др. "болтали о, якобы, "невыносимом" режиме..., о применении каких-то (!) "чекистских" методов, о том, что положение трудящихся в Грузии, якобы, ухудшается". Проболтавшийся Берия выдает здесь ту единственную крупицу правды, которую Сталин так тщательно скрывает, под тоннами лжи о шпионаже, вредительстве и терроре. Говорить о "невыносимом" режиме, о том, что положение трудящихся ухудшается -- может ли быть более страшное преступление? Кара не заставляет себя ждать.
Процесс Мдивани -- Окуджава*2 подготовлялся в течение долгих месяцев. Он несомненно был задуман как публичное представление на подобие процессов Зиновьева и Пятакова. Упоминание Мдивани и др., сперва на процессе Пятакова, затем в вышецитированной речи Берия и в его же статье, напечатанной в "Правде" (от 5 июня 1937 г.), -- все это должно было _______________
*1 "Заря Востока", от 22 мая 1937 года.
*2 Сергей Кавтарадзе, который до "процесса" постоянно фигурировал в качестве одного из вождей "заговора" не попал в число подсудимых. Вряд ли подлежит сомнению, что он был расстрелян в порядке подготовки процесса, с целью воздействия на других. помочь ГПУ вырвать у обвиняемых "чистосердечные признания". Но старые грузинские революционеры в противоположность многим из своих бывших московских друзей, не дали себя сломить. Да и опыт московских процессов не прошел даром. Не подлежит сомнению: еслибы Сталину удалось из обвиняемых сделать соучастников судебной махинации, он бы широко раскрыл двери суда. И если, как и в деле Тухачевского, Сталин ограничился "работой" за кулисами, то только потому, что выбора у него не было; а обойтись вообще без "процесса" он не мог: слишком ангажировался, особенно на Кавказе. Кроме того, Сталин, вероятно, надеется при помощи закрытых "судов" укрепить подорванную исходом московских процессов инквизиционную технику добычи признаний. Будущих обвиняемых поставят перед альтернативой: тайный суд с немедленным расстрелом или ложные признания с надеждой на радековский "шанс".
Дело Мдивани -- Окуджава, как и беспрерывные расстрелы на Дальнем Востоке, приоткрывает лишь небольшую завесу над кровавой свистопляской, идущей по всему Советскому Союзу. Почти нет учреждения, завода, города, где бы всеми делами не заправляли "враги народа". Десятки и десятки тысяч арестованных, тысячи и тысячи расстрелянных большевиков дооктябрьского и октябрьского поколений! Под выстрелами палача пала еще одна группа старых большевиков, участников Октябрьской революции, учеников Ленина. Но значение дела Мдивани глубже: оно является как бы финалом борьбы, начатой в 1922-23 г.г. интернационалистом Лениным против термидорианского националиста Сталина. "Победа" Сталина -- Пиррова победа, она лишь приближает падение его режима.
Н. Маркин.