На следующий день я отправился на паровозный завод. Сперва возникли затруднения с получением пропуска (на моем паспорте не было визы ташкентской милиции), но, благодаря рекомендательному письму оренбургского железнодорожного отдела, я все же добился пропуска. Было около 9 часов утра, когда я явился в контору завода. Так как письмо было адресовано лично начальнику кадров, то я попросил направить меня к нему. "Подождите", -- ответил мне служащий, -- "он еще не пришел".
Около 11 часов "господин", одетый в новенькую железнодорожную форму, соизволил приехать на автомобиле. Он попросил меня войти к нему в кабинет и присесть. Я положил на стол рекомендательное письмо, но он даже не взглянул на него. Зажег папиросу и начал читать газету. Так прошло с добрых полчаса. Затем вошла прислуга, вся в белом, неся на подносе стакан чаю с лимоном (в СССР лимон считается роскошью, он стоит около 5 рублей) и пять бутербродов (три с черной икрой и два с ветчиной). Я мысленно подсчитал: не меньше 12 рублей обходится ежедневно администрации его завтрак. И это идет, конечно, по статье общих расходов завода!
Наконец, он вспомнил обо мне. Взял письмо и тут же заявил: "Хорошо, нам нужны работники... Если найдете где жить, можете прийти завтра утром на работу". В две минуты все было устроено.
Но тут только и начались мои главные мытарства. В Ташкенте мне удалось найти угол за сто рублей в месяц, и я думал, что дело уже в порядке. Не тут то было. Когда на завтра я отправился на завод, меня не пропустили. Письма из Оренбурга у меня больше не было, а на паспорте у меня нет местной визы. Правило в этом отношении строгое: если на паспорте нет печати милиции того района, где ты проживаешь, завод не имеет права взять тебя на работу.
Я думал, что это препятствие легко преодолимо и отправился в милицию за визой. Но милиция соглашалась поставить печать только в том случае, если я представлю удостоверение о месте жительства. Когда же я попросил коменданта о таком удостоверении, он мне сказал: "Вы здесь живете, это верно, но я не могу вам дать удостоверения, пока вы мне не представите свидетельство с места работы".
Круг замкнут! Я попал в железные тиски бюрократии, из которых нет выхода без покровительства кого-нибудь из власть имущих. Все это придумано советскими бюрократами для того, чтобы прикрепить рабочего к определенному месту работы. Даже средневековые законы не прикрепляли так крепостного к земле своего господина.
Подавленный, задыхаясь от отвращения, я решил вернуться в Москву. Сколько времени и денег потеряно! Но таков удел большинства советских граждан.