Московский процесс не закончился, он продолжается в новых формах. Дела о "терроре" идут полным ходом. Десятки, сотни арестованных в связи с процессом старых большевиков, заполнили тюрьмы ГПУ. Машина репрессии работает пока без отказа.
Людей хватают за то, что у них троцкист родственник, за то, что они десять лет тому назад высказали какую-то оппозиционную мысль; хватают в Москве, на Украине, в Туркестане -- повсюду. Арестовываются писатели и хозяйственники, журналисты и военные -- никому нет пощады. Бухарин, редактор "Известий", печатает в редактируемой им газете резолюции с требованием своей головы! Еще не успели высохнуть чернила на проекте новой сталинской конституции, как один из главных ее редакторов -- Радек -- выдается на расправу другому ее редактору -- Вышинскому. Выработав "самую демократическую конституцию в мире", авторы ее отправляют друг друга на гильотину. В тот самый день, когда Радек на страницах "Известий" требовал расстрела для подсудимых, и напоминал о своих услугах доносителя (в деле Блюмкина), чтобы умилостивить Сталина, его имя названо было на процессе, и он был об'явлен "террористом". Достаточно было перевернуть страницу газеты!
В ГПУ сидит Пятаков, по обвинению в тех самых преступлениях, за которые он накануне ареста "требовал" беспощадной расправы с другими. Заместитель Орджоникидзе сидит по обвинению в терроризме, т.-е. в намерении... убить своего непосредственного начальника! Сидят Сокольников и Серебряков, Угланов и Путна. Все они уже много лет, как отошли от всякой оппозиции, превратившись в безидейных чиновников Сталина. Не помогло! Даже эти люди чем то опасны Сталину или скорее какая-то другая, грозная опасность надвигается на него, и он надеется предотвратить ее, ударив по этим людям, избавившись от них. Связанные своим прошлым с революцией, могильщиком которой является Сталин, они не могут не стеснять его одним фактом своего существования. И если Сталин после многих лет подготовки и колебаний, встал теперь на путь кровавой расправы, это показывает, что на путях ликвидации революции он готовит что-то новое, что-то несравнимое со всем тем, что уже сделано. Его удар по бывшим революционерам -- удар налево -- не оставляет сомнений в том, что путь его пойдет направо, резко направо.
К Московскому процессу, как мы уже указывали, пристегнуты все наиболее выдающиеся представители большевизма. Напомним, что одних членов ЦК упомянуто 18 и 8 членов Политбюро! Правда, Рыков и Бухарин "реабилитированы"*1 после трехнедельного следствия. Но как реабилитированы: "следствие не установило юридических данных для привлечения Бухарина и Рыкова к судебной ответственности". Как знакома нам эта гнусная формулировка! Она дословно повторяет первую "реабилитацию" Зиновьева. Этой чисто-сталинской формулировкой, "отец народа" оставляет себе руки свободными для будущих гнусностей. "Данные" ведь всегда можно найти. Придет время, и мы узнаем, что Об'единенный центр был ничто по сравнению с другим, "бухаринско-рыковским" центром, существование которого расстрелянные скрыли. Мы также узнаем, что Бухарин лично ездил в Ленинград для организации убийства Кирова и пр., и пр. Упоминание имен Рыкова и Бухарина на процессе есть "намек" Сталина: вы у меня в руках, стоит мне слово сказать и вам конец. На языке уголовного права этот "метод" называется шантажем (в наиболее гнусной форме: жизнь или смерть).
Не без влияния на временное облегчение участи Рыкова и Бухарина оказалась смерть Томского*2, самоубийство которого произвело огромное впечатление в стране. Это заставило зарвавшегося узурпатора умерить пыл. Обвиненный в соучастии в терроре, Томский понял, что из сталинской мышеловки выхода нет. Как революционер и большевик, Томский предпочел добровольную смерть, предпочел -- сталинским гнусностям, самооплевыванию, топтанию в грязи всего того, за что он боролся десятки лет. Разве один только этот факт -- самоубийство одного из вождей партии -- не показывает в какую безнадежную трясину загнал Сталин революцию?
Сталин отомстил Томскому по-сталински. Полу-расстреляв и полу-реабилитировав Рыкова и Бухарина, он ни словом не упомянул о Томском. Не мог же в самом деле Сталин реабилитировать его память. Это значило бы расписаться в клевете над еще свежей могилой одного из вождей партии и самого талантливого большевика, который дал русский рабочий класс.
Нетрудно представить себе какая атмосфера кошмара царит теперь в СССР. Никто не уверен в завтрашнем дне, и меньше всего старые большевики. Вчера заслуженный и ответственный работник, завтра без малейшего повода об'является террористом и бросается под зубья репрессивной машины. Старые большевики из тех, кто хоть чем-нибудь проявил себя в прошлом, не могут не спрашивать себя с тоской: кто следующий на очереди?*3
Спокойно и хорошо себя чувствуют лишь "беспартийные большевики" и разные "знатные люди". У этих бюрократов-выскочек в прошлом нет ни тюрем, ни борьбы за революцию, у них вообще нет прошлого. Но тем спокойнее они за свое будущее.
Как бюрократия в целом освободилась от всякой зависимости от трудящихся, так внутри бюрократии все более самодовлеющий характер приобретает ГПУ. Независимое, не только от масс, но и почти независимое от самой бюрократии, ГПУ является личным органом Сталина. Разумеется, оно обеспечивает позиции бюрократии, как привилегированного социального слоя, но его первая задача -- охранять личную позицию Сталина -- его абсолютизм, охранять его и от самой бюрократии, если того требуют обстоятельства. Бонапартистский характер сталинизма особенно ярко выступает на примере роли ГПУ. Чтобы обеспечить свою монополию на власть, Сталин беспрерывно усиливал роль ГПУ, -- главный инструмент этой власти. Достигнув невиданной мощности, ГПУ, призванное бороться с опасностями, грозящими Сталину, само начинает становиться для него опасностью. Не без беспокойства должен оглядываться Сталин на ГПУ. Оно зависит только от "вождя", но и вождь не меньше зависит от него. А что, если ГПУ придется по вкусу другой вождь? Под этим углом зрения, думается, надо рассматривать снятие Ягоды. Слишком он засиделся в ГПУ. Слишком большую власть приобрел, слишком много нитей держал в своих руках. Даже если Ягода пока ничем не грозит Сталину, благоразумнее все же, в качестве превентивной меры, снять его. Так спокойнее. Ежов уже одним тем лучше, что он человек новый, "неопытный". Для снятия Ягоды к тому же был хороший предлог: Московский процесс. Поистине "вредительская" постановка этого дела, требовала козла отпущения не только среди низших. Чтоб подтянуть бездарных следователей, погрязших в рутине, Сталин снимает Ягоду, давая урок остальным. Ни чин "генерального комиссара безопасности", ни звезда большого размера на воротнике не спасают от перевода в почтальоны. На что же могут надеяться другие Ягоды, чином пониже? Расстреливая одних, "подтягивая" других Сталин только усиливает состояние общей неуверенности, тревоги и недовольства.
А впереди предстоит несомненно новый процесс (или процессы)! Даже контуры его начинают уже вырисовываться. Клевета о "терроре" должна быть дополнена клеветой о "военном заговоре" и "шпионаже". Ряд симптомов говорит за то, что вокруг этих именно обвинений будет построен новый процесс. Достаточно прочитать огромную передовую "Правды" от 8 октября. Она не оставляет никаких сомнений насчет ближайших планов Сталина.
"Троцкисты" -- шпионы и диверсанты, это повторяется десятки раз. По этой линии идет теперь подготовка общественного мнения. Больше того, "Правда" прямо информирует читателей о ходе нового следствия сталинской инквизиции, когда говорит, "откровенные признания ряда виднейших (?) троцкистов (?) показывают", что они "не только за страх, но и за совесть выполняли службу шпионов и диверсантов в Советском Союзе".
Снова пройдут перед нами столь знакомые и столь скомпрометированные "откровенные признания"*4!
О характере нового дела говорят и аресты военных: Путна, Шмидта, Кузьмичева и др. Они должны помочь Сталину обвинить левую оппозицию в "военном заговоре", и вместе с тем расстрел их даст ему возможность "подтянуть" военную касту.
Возможно также, что Сталин поставит новое дело на гораздо более широкие основы. Московская передовая говорит, например, и о том, что "контр-революционное вредительство троцкистов в нашей промышленности, на заводах и в шахтах, на железных дорогах, на стройках, в сельском хозяйстве теперь доказано и уже признано целым рядом виднейших троцкистов".
Сомнений нет. Мы стоим накануне нового процесса. Наш долг предупредить об этом общественность Запада. Никаких иллюзий в отношении московского Борджиа, вооруженного современной техникой!
Сталину нужна голова Троцкого -- это его главная цель. Для достижения ее, он пойдет на самые крайние, еще более гнусные дела. Если на этот счет могли быть еще иллюзии, Московский процесс рассеял их без остатка. Сталин ненавидит Троцкого, как живого носителя идей и традиций Октябрьской революции, к которому устремлено все, что осталось революционного в Советском Союзе. Чтоб добиться головы Троцкого, Сталин ведет крупную интригу в Норвегии и готовит другую интригу по линии Лиги Наций. Своими процессами он создает почву для требования выдачи Троцкого. Недаром советское правительство проявило столь повышенный интерес -- в связи с убийством югославского короля -- к вопросу о международном полицейском сотрудничестве против террористов. В тот период это могло вызвать скорее недоумение. Сегодня, после Московского "террористического" процесса, интерес Сталина к борьбе с террористами, "в международном масштабе" приобретает гораздо более определенный смысл.
Методы Сталина-ГПУ все больше переносятся на международную арену. Троцкий -- интернирован. Испанские троцкисты обвиняются в "покушениях" на вождей Народного фронта (хотя всякий испанский рабочий-милиционер знает, что большевики-ленинцы борятся с ним в одних рядах на фронте). Польские троцкисты -- агенты охранки, немецкие -- агенты Гестапо. Это единственный метод борьбы Сталина.
Дело вовсе не в троцкистах, дело в методах Сталина, которые грозят отравить всю моральную атмосферу мирового рабочего движения. Сегодня эти методы применяются преимущественно в борьбе против "троцкизма", завтра они будут направлены против других течений в рабочем классе. Мы уже видели, как вожди Второго Интернационала были обвинены в пособничестве агентам Гестапо за их телеграмму в Москву. Сталин хочет свести политические разногласия в рабочем движении к формуле: ГПУ или Гестапо. Кто не с ГПУ, тот агент Гестапо. Этому покушению мировое рабочее движение -- независимо от партийной принадлежности -- должно дать самый резкий, самый решительный отпор. Рабочее движение не может терпеть в своей среде методов политического гангстеризма. Опасность тем серьезнее, что на службу политическому гангстеризму Сталина поставлен мощный государственный аппарат.
Московская клевета и московские убийства затрагивают не только интересы Советского Союза, не только наносят непоправимый удар всем завоеваниям Октябрьской революции, но и всему мировому рабочему движению. Горе ему, если он не сумеет защитить себя от смертельного яда сталинизма. Это для него вопрос морального самосохранения.
Ложь и клевета, будто большевики эпохи под'ема русской революции -- Ленин и Троцкий -- применяли те же методы. Это клевета на Октябрьскую революцию, самую великую пролетарскую революцию в истории. Разве при помощи грязи и клеветы победил русский рабочий класс в 1917 году? победил в гражданской войне? Политическая мораль не абстракция. Она целиком зависит от политики. Революционной политике восставших в 1917 году масс органически чуждо было отравленное оружие клеветы. Это оружие из арсенала реакции. Но только при помощи этого оружия -- лжи, клеветы, убийств революционеров -- может держаться сталинизм, узурпировавший у советского пролетариата власть.
Московский процесс снова показал, в какой мере бюрократия исчерпала свою прогрессивную роль хранителя завоеваний Октябрьской революции. Она стала препятствием к дальнейшему развитию СССР, ибо интересы этого развития и в социальном, и в культурном, и в политическом отношении вступают в непримиримое противоречие с кастовыми интересами бюрократии. Чтобы дать дорогу развитию СССР к социализму, нужно ликвидировать бюрократию.
Еще десять лет тому назад Сталин сказал: "Эти кадры можно снять только гражданской войной". Он этим открыто поставил бюрократию над классом, над партией. 10 лет, тем не менее, большевики-ленинцы стояли на позиции реформы советского государства. Но своей _______________ был отставлен. Вскоре после этого Миль перешел к сталинцам и уехал в СССР тогда же в "Бюллетене" N 31, ноябрь 1932 г. появилась заметка, разоблачившая поведение Миля. политикой и своими методами бюрократия окончательно отняла у советского пролетариата возможность реформы государства легальным путем.
Международная конференция Четвертого Интернационала, в июле 1936 года -- до процесса -- сказала в своих тезисах: "Если для возврата СССР к капитализму нужна была бы социальная контр-революция, то для движения к социализму стала неизбежной политическая революция".
Московский процесс с новой силой подтвердил правильность этой перспективы.
Советский пролетариат может пойти к социализму только через возрождение и расцвет советской демократии, через легализацию советских партий, прежде всего, партии революционного большевизма. Но возрождение советской демократии возможно только в результате свержения бюрократии. Свергнуть же бюрократию может только сила революционных трудящихся масс!
*1 О том, что они знали о террористической деятельности и что с ними был найден "общий язык" показали Рейнгольд, Каменев и Зиновьев. "Реабилитация" Бухарина и Рыкова косвенно дает недвусмысленную оценку показаний подсудимых.
*2 М. П. Томский (род. в 1880 г.), рабочий литограф, в 1904 году вступил в революционное движение; в 1905 году депутат Ревельского Совета; арестован в первый раз в 1906 г., сослан и бежал из ссылки. Делегат на Лондонский с'езд (1907 г.); вновь арестованный в конце 1907 года, Томский с коротким перерывом просидел в тюрьме до апреля 1909 г. После нескольких месяцев на нелегальной партийной работе, в декабре 1909 года Томский опять арестовывается и, просидев два года в предварительном заключении, приговаривается к пяти годам тюрьмы. В 1916 году, после почти семилетнего заключения, Томский выходит из тюрьмы на вечное поселение в Сибирь. После Октябрьской революции, Томский многолетний, авторитетный руководитель советских профсоюзов; член ЦК и Политбюро.
*3 Эти настроения не могут не затрагивать и самую верхушку. Характерный факт: в составленный Сталиным список вождей, которых якобы намеревались убить террористы, входят не только вожди первой величины, но даже Ждановы, Коссиоры и Постышевы. Но не входит Молотов. В такого рода делах у Сталина случайностей не бывает. Не готовит ли он себе почву для будущей "проработки" Молотова? Раз террористы не хотели "убить" Молотова, не значит ли это, что они на него "расчитывали"? А отсюда только один шаг до обвинения самого Молотова в терроре. Но, разумеется, это еще довольно отдаленное будущее.
*4 Весьма возможно, что одним из кандидатов в новые Берман-Юрины или Ольберги предстоящего процесса, будет А. Сенин, о котором мы упоминали в главе "Копенгаген". Правда, Сенин порвал с оппозицией еще в 1932 году, и порвал в особенно отвратительной форме, выступив в печати с инсинуациями по адресу левой оппозиции. Правда, Сенин тогда же уехал в СССР и рассказал в ГПУ все, что мог о жизни международной левой, и с тех пор -- четыре года состоял в сталинцах. Но разве подобные же обстоятельства помешали привлечь к процессу Лурье или Ольберга или даже Фриц Давида или Берман-Юрина, которые вообще никогда не были в оппозиции? Другой возможный кандидат некий Миль-Обен-Окунь. Он входил в административный секретариат левой оппозиции, но за полной непригодностью