Со времени своего возникновения левая оппозиция ставила себе задачей реформировать Коминтерн и возродить его посредством марксистской критики и внутренней фракционной работы. В целом ряде стран, особенно в Германии, события последних лет с потрясающей силой вскрыли гибельность политики бюрократического центризма. Но сталинская бюрократия, вооруженная исключительными рессурсами, не без успеха противопоставила требованиям исторического развития свои кастовые интересы и предрассудки. В результате развитие Коминтерна пошло не по пути возрождения, а по пути разложения и распада.
Курс на "реформу", взятый в целом, не был, однако, ошибкой: он представлял необходимый этап в развитии марксистского крыла Коминтерна, дал возможность воспитать кадры большевиков-ленинцев, и не прошел бесследно для рабочего движения в целом. Политика сталинской бюрократии находилась все время под давлением левой оппозиции. Прогрессивные мероприятия правительства СССР, задержавшие наступление Термидора, были лишь частичными и запоздалыми заимствованиями у левой оппозиции. Аналогичные явления, лишь в меньшем масштабе, можно было наблюдать в жизни всех секций Коминтерна.
К этому надо прибавить, что степень перерождения революционной партии не может быть, по общему правилу, измерена априорно, на основании одних лишь симптомов. Необходима живая проверка событий. Теоретически нельзя было еще в прошлом году считать совершенно исключенным, что большевикам-ленинцам удастся, опираясь на обострение классовой борьбы, толкнуть Коминтерн на путь действительной борьбы против фашизма. Одновременная попытка САП в Германии занять независимую позицию не оказала влияния на ход событий именно потому, что массы ждали в критический момент политического руководства от своих старых организаций. Ведя политику фракции и воспитывая на опыте этой политики свои кадры, левая оппозиция, однако, не скрывала ни от себя ни от других, что новое поражение пролетариата, вызванное политикой центризма, неизбежно получит решающий характер и потребует коренного пересмотра нашей позиции в вопросе: фракция или партия?
Самое опасное в политике -- попасть в плен к собственной формуле, которая была уместна вчера, но лишена всякого содержания сегодня.
Крушение германской компартии теоретически оставляло еще сталинской бюрократии две возможности: либо полный пересмотр политики и режима, либо, наоборот, окончательное удушение всяких проблесков жизни в секциях Коминтерна. Этой теоретической возможностью левая оппозиция и руководствовалась, когда, уже провозгласив для Германии лозунг новой партии, все еще оставляла вопрос о судьбе Коминтерна открытым. Было, однако, ясно, что ответ должны принести уже ближайшие недели, и было слишком мало надежды на то, что ответ окажется благоприятным.
Все, что произошло после 5-го марта (резолюция президиума ИККИ о положении в Германии, молчаливое склонение всех секций перед этой постыдной резолюцией, анти-фашистский конгресс в Париже, официальный курс эмигрантского ЦК немецкой компартии, судьба австрийской компартии, судьба болгарской компартии и проч.) с несомненностью свидетельствует, что в Германии решена была судьба не только КПГ, но и Коминтерна в целом.
Московское руководство не только об'явило непогрешимой политику, обеспечившую победу Гитлера, но и запретило обсуждение того, что произошло. И постыдный запрет не был ни нарушен, ни опрокинут. Ни национальных с'ездов, ни интернационального конгресса, ни дискуссий на партийных собраниях, ни обсуждения в печати! Организация, которой не пробудил гром фашизма, и которая покорно переносит подобные издевательства со стороны бюрократии, показывает тем, что она мертва, и что ничто уже не оживит ее. Сказать это открыто и во всеуслышание -- прямой долг по отношению к пролетариату и его будущему. Из исторического крушения официального Коминтерна надо исходить во всей дальнейшей работе.
Тот факт, что две партии, социал-демократическая и коммунистическая, возникшие на расстоянии полустолетия друг от друга и одинаково исходившие из теории марксизма и классовых интересов пролетариата, столь плачевно закончили свой путь: одна -- низменной изменой, другая -- банкротством, может порождать упадочные настроения даже в среде передовых рабочих. "Где же гарантия, что новая революционная смена не подвергнется той же участи?". Кто требует предварительных гарантий, тому следовало бы вообще отказаться от революционной политики. Причин крушения социал-демократии и официального коммунизма надо искать не в марксистской теории и не в дурных качествах людей, которые ее применяли, а в конкретных условиях исторического процесса. Дело идет не о противопоставлении отвлеченных принципов, а о борьбе живых социальных сил, с неизбежными под'емами и спусками, с перерождением организаций, с выходом в тираж целых поколений, и с возникающей отсюда необходимостью мобилизации свежих сил на новой исторической ступени. Никто не позаботился заранее покрыть для пролетариата асфальтом путь революционного под'ема. С неизбежными остановками и частичными отступлениями надо продвигаться вперед по дороге, которая пересечена бесчисленными препятствиями и завалена обломками прошлого. Кто этого пугается, пусть отходит в сторону.
Чем об'яснить, однако, тот факт, что наша группировка, анализ и прогноз, который оказался подтвержден, всем ходом развития, растет слишком медленно? Причину надо искать в общем ходе классовой борьбы. Победа фашизма захватывает десятки миллионов душ. Политический прогноз доступен лишь тысячам, или десяткам тысяч, которые к тому же испытывают на себе давление миллионов. Революционное течение не может одерживать бурных побед в условиях, когда пролетариат в целом терпит величайшие поражения. Но это не основание для того, чтобы опускать руки. Как раз в периоды революционного отлива формируются закаленные кадры, которые будут позже призваны вести массы на новый приступ.
Не раз уже делавшиеся в прошлом попытки создать "вторую партию" или "4-ый Интернационал" исходили из сектантского опыта отдельных групп и кружков, "разочаровавшихся" в большевизме, и приводили поэтому каждый раз к крушению. Мы исходим не из собственного суб'ективного "недовольства" и "разочарования", а из об'ективного хода классовой борьбы. Все условия развития пролетарской революции повелительно требуют новой организации авангарда и выдвигают для нее необходимые предпосылки.
Распад социал-демократии идет ныне параллельно с крушением Коминтерна. Как бы глубока ни была реакция в самом пролетариате, но сотни тысяч рабочих во всем мире уже сегодня не могут не ставить перед собой вопроса о дальнейших путях борьбы и о новой организации сил. Новые сотни тысяч присоединятся к ним в ближайшем будущем. Требовать от этих рабочих, из которых часть покинула Коминтерн с возмущением, а большинство не принадлежало к Коминтерну и в его лучшие годы, чтоб они формально признали руководство сталинской бюрократии, которая не способна ничего забыть и ничему не научиться, значило бы заниматься дон-кихотством и лишь задерживать формирование пролетарского авангарда.
Несомненно, найдутся искренние коммунисты в составе сталинских организаций, которые с испугом и даже возмущением встретят нашу новую ориентацию. Некоторые из них, может быть, временно сменят сочувствие на враждебность. Необходимо, однако, руководствоваться не сентиментальными и личными соображениями, а массовыми критериями.
В то время, как сотни тысяч и миллионы рабочих, особенно в Германии, отходят от коммунизма, отчасти -- к фашизму, главным образом -- в лагерь индиферентизма, тысячи и десятки тысяч социал-демократических рабочих, под действием того же поражения, эволюционируют влево, в сторону коммунизма. Не может быть, однако, и речи о том, чтоб они признали над собою безнадежно скомпрометированное сталинское руководство.
Против нас эти левые социалистические организации выдвигали до сих пор наш отказ оторваться от Коминтерна и строить самостоятельные партии. Сейчас острое разногласие снято ходом развития. Тем самым дискуссия с формально-организационных вопросов переносится на программно-политические. Новая партия будет выше старой лишь в том случае, если, став прочно на почву решений первых четырех конгрессов Коминтерна, она сумеет учесть в своей программе, стратегии, тактике и организации грозные уроки последних десяти лет.
Большевики-ленинцы должны вступить с революционными социалистическими организациями в открытые переговоры. В качестве основы для обсуждения мы предложим 11 пунктов, одобренных нашей предконференцией (изменив, в духе настоящих тезисов, пункт о "фракции и партии"). Мы готовы, разумеется, внимательно и по товарищески обсуждать всякие другие программные предложения. Мы должны показать и покажем, что принципиальная непримиримость не имеет ничего общего с сектантской исключительностью. Мы покажем, что марксистская политика состоит в том, чтоб привлекать реформистских рабочих в лагерь революции, а не в том, чтоб отталкивать революционных рабочих в лагерь фашизма.
Образование в нескольких странах крепких революционных организаций, свободных от ответственности за преступления и ошибки реформистской и центристской бюрократии, вооруженных марксистской программой и ясной революционной перспективой, откроет новую эру в развитии мирового пролетариата. Эти организации притянут к себе все подлинные коммунистические элементы, которые сегодня еще не решаются порвать со сталинской бюрократией, и, что еще важнее, привлекут постепенно под свое знамя молодое поколение рабочих.
Существование Советского Союза, несмотря на далеко зашедшее перерождение рабочего государства, остается и сегодня фактом неизмеримого революционного значения. Крушение Советского Союза открыло бы ужасающую реакцию во всем мире, может быть на десятки лет. Борьба за сохранение, оздоровление и упрочение первого рабочего государства неразрывно связана с борьбой мирового пролетариата за социалистическую революцию.
Диктатура сталинской бюрократии выросла, как результат отсталости СССР (преобладание крестьянства) и запоздалости пролетарской революции на Западе (отсутствие самостоятельных революционных партий пролетариата). В свою очередь, господство сталинской бюрократии привело не только к перерождению диктатуры пролетариата в СССР, но и к ужасающему ослаблению пролетарского авангарда во всем мире. Противоречие между прогрессивной ролью советского государства и реакционной ролью сталинской бюрократии представляет собою одно из проявлений "закона неравномерного развития". Из этого исторически данного противоречия мы вынуждены исходить в нашей революционной политике.
Так называемые "друзья" Советского Союза (левые демократы, пацифисты, брандлерианцы и им подобные) повторяют вслед за чиновниками Коминтерна, что борьба против сталинской бюрократии, т.-е. прежде всего критика ее ложной политики, "помогают контр-революции". Это точка зрения политических лакеев бюрократии, но никак не революционеров. Советский Союз внутри, как и извне, может быть защищен только при помощи правильной политики. Все остальные соображения имеют второстепенное значение, либо просто являются лживой фразой.
Нынешняя ВКП не есть партия; это аппарат управления в руках бесконтрольной бюрократии. В рамках ВКП и за ее пределами группируются разрозненные элементы двух основных партий: пролетарской и термидорианско-бонапартистской. Возвышаясь над обеими, центристская бюрократия ведет истребительную войну против большевиков-ленинцев. Приходя время от времени в острые столкновения со своими термидорианскими полу-союзниками, сталинцы расчищают, однако, для них дорогу разгромом, удушением и развращением большевистской партии.
Если без пролетарской революции на Западе СССР не может притти к социализму, то без возрождения подлинного пролетарского Интернационала русские большевики-ленинцы, одними своими силами, не смогут возродить большевистскую партию и спасти диктатуру пролетариата.
Защита Советского Союза от опасности военной интервенции стала сейчас более острой задачей, чем когда бы то ни было. Официальные секции Коминтерна бессильны в этой области, как и во всех других. Защита Советского Союза стала в их устах ритуальной фразой, без содержания. Несостоятельность Коминтерна прикрывается недостойными комедиями, вроде анти-военного конгресса в Амстердаме и анти-фашистского конгресса в Париже. Действительное сопротивление Коминтерна военной интервенции империалистов будет еще более ничтожным, чем сопротивление оказанное им Гитлеру. Питать какие бы то ни были иллюзии на этот счет, значило бы итти с завязанными глазами навстречу новой катастрофе. Для активной защиты Советского Союза нужны подлинно революционные организации, независимые от сталинской бюрократии, стоящие на собственных ногах и имеющие опору в массах.
Возникновение и рост таких революционных организаций, их борьба за Советский Союз, их постоянная готовность к единому фронту со сталинцами против интервенции и контр-революции -- все это будет иметь огромное значение для внутреннего развития советской республики. У сталинцев, поскольку они будут оставаться у власти, окажется тем меньше возможностей уклониться от единого фронта, чем острее будут становиться опасности, внешние и внутренние, и чем большую силу представит независимая организация международного пролетарского авангарда. Новое соотношение сил должно будет ослабить диктатуру бюрократии, укрепить большевиков-ленинцев внутри СССР и открыть перед рабочей республикой в целом неизмеримо более благоприятные перспективы.
Только создание марксистского Интернационала, совершенно независимого от сталинской бюрократии и политически противостоящего ей, может спасти СССР от крушения, связав его дальнейшую судьбу с судьбой мировой пролетарской революции.
Бюрократические шарлатаны (и их лакеи, как брандлерианцы) говорят о нашем "ликвидаторстве": без смысла и совести они повторяют слова, выхваченные из старого большевистского словаря. Ликвидаторством называлось течение, которое отвергало при "конституционном" царизме необходимость нелегальной партии, ибо пыталось заменить революционную борьбу приспособлением к контр-революционной "легальности". Что общего у нас с ликвидаторами? Гораздо уместнее по этому поводу вспомнить об ультиматистах (Богданов и другие), которые полностью признавали необходимость нелегальной организации, но делали ее орудием безнадежно ложной политики: после разгрома революции они ставили непосредственной задачей подготовку вооруженного восстания. Ленин не задумался порвать с ними, хотя они заключали в своих рядах немало безупречных революционеров (лучшие из них в дальнейшем вернулись в ряды большевизма).
Столь же фальшивый характер имеют утверждения сталинцев и их брандлерианских лакеев о том, будто левая оппозиция создает "августовскую конференцию" против "большевизма". Здесь имеется в виду попытка 1912 г. -- одна из многочисленных попыток такого рода -- об'единить большевиков с меньшевиками; (напомним, что Сталин сделал такую попытку не в августе 1912 г., а в марте 1917 года!). Чтоб аналогия имела хоть тень смысла, нужно было бы, во-первых, признать сталинскую бюрократию носительницей большевизма; нужно было бы, во-вторых, чтобы мы поставили вопрос об об'единении 2-го и 3-го Интернационалов. Ни о том ни о другом не может быть и речи! Шарлатанская аналогия имеет задачей прикрыть тот факт, что брандлерианские оппортунисты пытаются добиться милости у сталинских центристов на почве взаимной амнистии, тогда как большевики-ленинцы ставят задачей построение пролетарской партии на принципиальном фундаменте, проверенном в величайших боях, победах и поражениях эпохи империализма.
Задача настоящих тезисов в том, чтоб призвать товарищей поставить крест на законченном историческом этапе и наметить новую перспективу работы. Но сказанным выше еще вовсе не предопределяются ближайшие практические шаги, конкретные изменения в политике, темп и методы перехода на новую дорогу. Лишь после того, как будет обеспечено принципиальное единодушие в отношение новой ориентации, -- а предшествующий опыт позволяет думать, что такое единодушие будет нами достигнуто, -- в порядок дня встанут конкретные тактические вопросы, применительно к условиям каждой отдельной страны.
Во всяком случае дело идет сейчас не о немедленном провозглашении новых партий и самостоятельного Интернационала, а об их подготовке. Новая перспектива означает прежде всего, что разговоры о "реформе" и требования восстановления оппозиционеров в официальных партиях должны быть окончательно оставлены, как утопические и реакционные. Повседневная работа должна получить самостоятельный характер, определяемый наличными возможностями и силами, а не формальным критерием "фракции". Левая оппозиция окончательно перестает чувствовать себя и действовать, как "оппозиция". Она становится независимой организацией, которая сама прокладывает себе путь. Она не только создает свои фракции в социал-демократических и сталинских партиях, но и ведет самостоятельную работу среди беспартийных и неорганизованных рабочих. Она создает свои опорные базы в профсоюзах, независимо от профсоюзной политики сталинской бюрократии. Она участвует в выборах, где и когда условия для этого благоприятны, под собственным знаменем. По отношению к реформистским и центристским рабочим организациям (в том числе и сталинским) она руководствуется общими принципами политики единого фронта. В частности и в особенности она применяет политику единого фронта для целей защиты СССР от внешней интервенции и внутренней контр-революции.
Г. Гуров.
15-го июля 1933 г.