Мы печатаем ниже первое письмо Х. Г. Раковского, адресованное им из Астрахани, где он отбывал первую часть своей ссылки, еще в качестве чиновника Губернской плановой комиссии. Письмо хорошо освещает своего автора. Раковскому было в то время 55 лет. После работы грандиозного масштаба, он оказался заброшен на далекий Юго-Восток, в качестве ссыльного чиновника. Но Раковский всегда настолько выше условий, в которые поставлен, настолько проникнут творческим отношением к жизни, в том числе и к собственной, что он не чувствует себя ни в малейшей степени угнетенным или умаленным превратностью собственной судьбы. Диапазон его умственных интересов безграничен: природа каспийских степей и история, Сервантес и Реклю, эволюция идей сен-симонизма и исследования Олара, сочетаются в его сознании с проблемами астраханского планирования и судьбами Советского Союза. Впрочем, письмо не нуждается в истолковании.
Редакция.
Астрахань, 17 февраля 1928 г.
Дорогой друг!
Еще с получения твоей телеграммы, на которую я ответил, я собирался написать. Потом втянулся в очень серьезную работу, отнимающую еще и теперь у меня все время, и откладывал. Твоя открытка, которую я получил вчера, (как видишь, она пробыла в пути полмесяца, ибо послана 29 января), заставила меня прервать работу и ускорить письмо. В будущем я постараюсь быть аккуратнее и хоть открытками давать знать о своем житье-бытье (между прочим, если посылать письма спешной почтой, они должны итти скорее).
Скоро месяц, как я уже приехал сюда, но и по нынешний день нахожусь в гостинице. С трудом удалось найти комнату в центре города (окраины и вообще весь город не освещены) с пансионом (с обедами), куда я и перебираюсь послезавтра (Братская ул., 14).
Все время погода стояла холодная. Морозы доходили до 27°. Уже неделя, как потеплело, началась было даже оттепель; теперь снова стало морозить, но умерено, и здешние обыватели уверяют, что настоящей зимы больше не будет, и что через 3-4 недели вскроется Волга.
Теперь, в общем, климат хороший, но с наступлением лета -- говорят, что весны здесь почти нет, -- пугают жарой. За последние два года город изменился в смысле некоторого благоустройства, и нет больше классических луж, которые заполняли миазмами воздух (Астрахань, как тебе известно, на 25 метров ниже уровня океана).
Имеется библиотека, но еще неблагоустроена. Кроме того, в сарае лежат 100.000 томов неразобранных. В части, которой можно пользоваться, имеется особое отделение "Репина", в котором около 6.000 экземпляров (частная библиотека, вошедшая в состав публичной), где хорошо представлена литература (классическая), иностранная и русская, история, искусство (история античная и средних веков), но совершенно почти отсутствуют современная история, социология и вообще социальные науки. В читальне получаются только некоторые газеты включая и "Экономическую Жизнь", но ни одного журнала (так что с экономической периодической печатью дело обстоит здесь неблагополучно). С 1 февраля я состою в Губплане, в качестве "специалиста-экономиста", с партмаксимумом по третьей зоне (180 рублей). Хожу на заседания Губплана, а работу, которую приходится проделывать, выполняю у себя в комнате. С первого же дня я наткнулся здесь на остро стоящий вопрос об областном районировании. Астраханская губерния хочет отстоять свою экономическую самостоятельность, в противовес Госплану и саратовскому Экосо, предлагающим включить Астрахань в область, центром которой должен быть Саратов. Мне было предложено разобраться в этом вопросе и представить свои соображения. Так что с первых дней я стал знакомиться интенсивно с существующей старой и новой литературой, со статистическими и научными материалами. На днях я кончаю свою работу, но она дала и мне кое-что в смысле ознакомления с историей и экономикой не только южного Поволжья, но и с соседними районами и, в частности, с вашей республикой (Казакстан).
Одновременно я работаю так же усиленно над Сен-Симоном, изучая ту литературу (а также и собрание его сочинений и сочинения Анфантена), которую захватил с собою из Москвы.
Нигде не бываю (исключая кино, куда я хожу два, а иногда и три раза в неделю, что отнимает по полтора часа, раз был в театре на "Разломе"), никаких знакомств не завязываю и, настолько здоровья хватит, буду работать. (Нужно сказать, что я немного оправился от усталости лета и зимы).
Письма из Москвы приходят сюда на пятый, а иногда и на шестой день, газеты на третий день. Здесь имеется киоск, где получаются даже и некоторые немецкие газеты, но не все номера. Стараюсь гулять в день час или полтора, но это не всегда удается. Жду, когда начнется период охоты которую здесь хвалят (в камышах много уток), чтобы заняться посерьезнее этим спортом. Принял меры получить ружья. Круг сотрудников Губплана, с которыми приходится пока иметь дело, очень ограниченный, но в общем идут на встречу и помогают в устройстве.
В связи с работой о Сен-Симоне -- по известной системе, чтобы восстановить историческую "среду", с ее политическими событиями, идейными течениями и экономическими условиями, -- приходится перечитывать Маркса и Энгельса (Анти-Дюринг, Капитал, Классовая борьба во Франции), а также буржуазных историков. С Энгельсом уже справился, перешел к Марксу. Из буржуазных историков под рукой у меня "Политическая история французской революции" Олара, -- случайно оказавшаяся, так как он сам преподнес Александре Георгиевне и мне новое издание. Его я тоже кончил и нашел много интересного материала, хотя вся борьба во время революции и консульства об'ясняется архи-наивно. Хочу сказать, что эта работа мне нравится и будет полезна для освежения моих знаний (и для их пополнения). Взял с собою сочинения Диккенса (по английски) и другую беллетристику, также и русскую, с которой вообще я плохо знаком. Из русских авторов пока прочел только "Конную армию" Бабеля. Диккенса оставил на ближайшее время, а из здешней библиотеки взял Сервантеса (полный перевод Дон-Кихота с интересным предисловием Мериме) и Овидия (последнего, чтобы вспомнить о Добруджанщине и других степях). В обстановке, аналогичной теперешней, я всегда перечитываю Дон-Кихота, и теперь он мне доставляет громадное удовольствие.
Как видишь, я стараюсь использовать свое время, сочетая "полезное с приятным", так чтобы от астраханских досугов мне тоже получить кое-что. Охота к работе громадная; я бы сказал работаю avec ardeur (с жаром). Она доставляет мне пока большое удовлетворение. Но приходится мне здесь повторять жалобу Сен-Симона, что его мозг потерял "са маллеабилите". Это он писал, когда ему было немного более сорока лет. Что же я должен говорить насчет "маллеабилите" моего мозга! Прежде всего, конечно, возраст отражается на памяти и на воображении. Но Сен-Симон утешал себя еще тем, что его учитель д'Аламбер соткал ему такую "метафизическую сетку", через которую не мог пройти неоцеженным мало мальски значительный факт. Надеюсь, что наша марксистская "сетка" обеспечить мне (возможность) разобраться в наших повседневных фактах.
Мы очень тревожились, не имея новостей после вашего от'езда. Хотя сам я уехал дня через три, но ожидали, что и за этот срок получим известие. Тревога рассеялась, когда я получил здесь вашу телеграмму, на которую немедленно ответил.
Как налаживается у тебя работа? В сравнении со мною, у тебя громадные неудобства, первое и главное -- неизмеримая даль. Тем не менее, я думаю, что недостающие тебе книги можно будет выписывать из Москвы. По моему, кроме текущей работы было бы чрезвычайно важно, еслиб ты выбрал какую-нибудь тему, которая заставила бы тебя -- вроде моего Сен-Симона -- многое пересмотреть и перечитать под известным углом зрения.
Напиши о городе и об окрестностях. Из описаний путешественников (а таких описаний пришлось мне перечитать немало, вплоть до соответствующих мест из географии Элизе Реклю, имеющейся в здешней библиотеке), выходит, что Средняя Азия -- край чудес природных и человеческих. Что стоит один факт двукратного перемещения русла Аму Дарьи -- старинный Оксус -- (положим, он ближе ко мне, чем к тебе) от Каспийского моря, куда он втекал к Аральскому! И оказывается, что это так недавно: последний раз в 15-ом столетии! Я этого не знал. О песчаных степях северной и восточной Каспии я так много начитался, что они начинают меня манить, несмотря на их жгучий базальт, их змей, скорпионов и тарантулов, не говоря уже о малярии, чуме, холере и проказе. Какой-то писатель (Гримм) предполагает, что Данте, для описания гадов в своем аду, имел в виду окрестности Красноводска, а Аристотель считал Кара-Богаз -- началом преисподней.
Напиши, как с здоровьем. Прошла ли у тебя лихорадка? Выздоровела ли Наталья Ивановна и чем занялся Лева?..
Крепко обнимаю тебя и целую Н. И. и Леву.
Твой Крьстю.