Избиение сталинцами большевиков-ленинцев в зале Бюлье в Париже вызывает, вместе со жгучим возмущением, чувство острого стыда за нынешнее руководство Коминтерна. Дело идет ведь не о рядовых коммунистах, не о рабочих -- те никогда не унизились бы до таких гнусностей! -- а о централизованной бюрократии, выполняющей приказы высшего штаба. Цель: вызвать в коммунистических рядах бешеное ожесточение, в котором доводы разума теряют силу. Только таким путем сталинская бюрократия и может еще найти спасение от критики левой оппозиции. Какое ужасающее падение!
История революционного движения в России особенно богата ожесточенной борьбой фракций. Три с половиной десятилетия я близко наблюдал эту борьбу и принимал в ней участие. Я не помню ни одного случая, когда разногласия не только в рядах марксистов, но и между марксистами и анархистами разрешались бы при помощи организованных кулачных расправ. В 1917 году Петроград клокотал непрерывными митингами. Сперва, как маленькое меньшинство, затем, как сильная партия, наконец, как подавляющее большинство, большевики вели сокрушительное наступление против эсеров и меньшевиков. Я не помню ни одного митинга, где политическая борьба заменялась бы побоями. Я не встретил ни одного подобного указания в печати того времени, хотя за последние два года тщательно изучал историю Февральской и Октябрьской революций. Пролетарская масса хотела выслушать и понять. Большевики хотели убедить. Только так и можно воспитать партию и объединить вокруг нее революционный класс.
В 1923 году Орджоникидзе в пылу фракционных споров между кавказскими сталинцами и ленинцами ударил одного из своих противников в Тифлисе по лицу. Ленин лежал в Кремле тяжко больным. Весть о действиях Орджоникидзе буквально потрясла его. То обстоятельство, что Орджоникидзе стоял на Кавказе во главе партийного аппарата, многократно усиливало в глазах Ленина его вину. Ленин несколько раз присылал ко мне своих секретарей, Гляссер и Фотиеву, настаивая на исключении Орджоникидзе из партии. В кулачных подвигах Орджоникидзе Ленин видел и предвидел целую школу и систему -- школу и систему Сталина. В этот самый день Ленин написал Сталину последнее письмо, в котором заявлял, что порывает с ним "всякие товарищеские отношения". Целый ряд больших исторических причин привел, однако, к тому, что школа "грубости" и "нелойяльности" восторжествовала, не только в ВКП, но и в Коминтерне. Безобразие в Бюлье -- ее несомненное и беспримесное проявление.
Девять десятых аппаратчиков относятся с возрастающей тревогой, если не с прямым негодованием, к сталинской системе. Но они не могут вырваться из ее тисков. Везде на решающих звеньях есть свои Семары и Ярославские, как есть свои Беседовские и Агабековы. От клеветы и фальсификаций эти господа перешли к организованным избиениям. Инициатива исходит от Сталина: боевой приказ отдан ныне по всем секциям Коминтерна. Поможет ли? Нет, не поможет. Самая необходимость во все более сильнодействующих средствах, как нельзя лучше, свидетельствует о недействительности предшествующей борьбы против большевиков-ленинцев.
Грозные события развертываются в Германии. Коминтерн молчит. Вожди набрали воды в рот. Разве немецкие события не требуют немедленного созыва международного конгресса Коминтерна? Конечно, требуют. Но на конгрессе надо было бы давать ответы. А сталинцам нечего сказать. Своими ошибками, зигзагами, противоречиями и преступлениями они опустошили себя до конца. Промолчать, отсидеться, пассивно переждать, что выйдет, -- в этом ныне вся политика сталинской фракции.
Но большевики-ленинцы не хотят молчать. И они не позволяют молчать другим. Несмотря на свою немногочисленность, наши французские товарищи проявляют великолепную настойчивость в постановке перед рабочими жгучих вопросов международной пролетарской революции. Обрушившись на них хулиганской расправой, сталинцы отдали дань их революционной энергии. Когда большевики-ленинцы в Москве предупреждали против Чан-Кай-Ши, сталинская клика преследовала, травила и громила большевиков-ленинцев. Когда парижские большевики-ленинцы бьют в набат против фашизма, сталинская клика организует избиение большевиков-ленинцев. Эти факты не пройдут безнаказанно. На больших фактах учится партия, учится класс.
Мы не сделаем, конечно, рядовых коммунистов ответственными за преступления сталинской бюрократии. Большевики-ленинцы не изменят своего отношения к французской компартии, как и к Коминтерну. Создать между нами и миллионами коммунистов во всем мире стену ненависти не удастся. Наша правота бьет в глаза. Рабочие с возрастающим вниманием прислушиваются к нашим словам.
Чем больше сталинцы теряют голову, тем больше выдержки покажут на деле ленинцы. Под нашей критикой, под силой наших аргументов бюрократия извивается и неистовствует. Тем яснее нам самим наша правота и наша сила. Удвоим, утроим, удесятерим наступление!
Л. Троцкий.
Принкипо, 6-го августа 1932 г.