(Загадочная речь Блюхера)
На одном из первых заседаний с'езда выступил с приветствием командарм Дальневосточной Блюхер. Факт сам по себе не имеет политического значения и вряд-ли заслуживал бы упоминания. Не имеет факт и партийного значения: если, как солдат, Блюхер далеко уступает, например, Буденному, то в партийном отношении он не на много превосходит последнего. Приветственная речь Блюхера была к тому же заранее отредактирована в канцелярии Ворошилова и потому отредактирована плохо. Но дух службиста, равняющего по начальству, выдержан до конца. Тут и восторженный возглас в честь Сталина, и пламенный привет Ворошилову, и несколько пинков по адресу правых, перед которыми Блюхер вчера еще держал руки по швам. Все в порядке. Есть и интересное признание: "в период между 15-м и 16-м с'ездами наша партийная и комсомольская армейская организации вели успешную борьбу с контр-революционным троцкизмом". 15-й с'езд, как говорилось в свое время, подвел окончательный итог борьбе с "троцкизмом", и полностью ликвидировал его. Теперь мы слышим от Блюхера, что "успешная борьба с троцкизмом" велась в армии в течение последних 2 1/2 лет, между 15-м и 16-м с'ездами. Надо думать, на 17-м с'езде мы узнаем немало поучительного о дальнейшем ходе этой борьбы, которая, едва закончившись, начинается снова. Поживем -- услышим.
Но на речи Блюхера мы остановились не ради этого признания, как и не ради общего ее тона, который выражается двумя словами: "рад стараться". В речи этой или, по крайней мере, в отчетах об ней, есть один момент, который представляет серьезный интерес -- не для характеристики Блюхера, а для характеристики того, что сейчас делается в партии, и что сейчас делают с партией.
По отчету "Правды" (28 июня 1930 г.) Блюхер заявил:
"Мы, бойцы Красной армии, можем с гордостью доложить вам, что во время этих боев мы не имели ни одного дезертирства, ни одного перебежчика к противнику. Армия показала высокую политическую и классовую преданность социалистическому строительству".
Всякий революционер может только приветствовать это сообщение. К сожалению, однако, мы имеем другой варьянт этого места речи Блюхера, подрывающий наше доверие ко всему отчету. В газете "Рабочий", являющейся ежедневным органом Центрального Комитета белорусской коммунистической партии, цитированное место из речи Блюхера передано так:
"Мы с гордостью можем доложить вам, что не имели ни дезертирства, ни одного перебежчика к нашему противнику. Мы имеем только два темных позорных пятна: к противнику бежали двое цензовиков, призванных в армию на 9 месяцев. Оба оказались троцкистами".
Подчеркнутых нами фраз в отчете "Правды" нет вовсе. Были ли они Блюхером произнесены или нет? Если судить по тексту, то напрашивается вывод, что фразы эти механически и без согласованья вставлены в отчет задним числом, в результате чего получилась явная бессмыслица. Сперва говорится, что не было "ни одного перебежчика", а затем сообщается, что их было два. Дело явно не чисто: если ни одного, то откуда же два? А если было действительно два перебежчика, то как можно говорить: ни одного? Но допустим, что концов с концами не свел сам Блюхер: в речи, к сожалению, вообще больше усердия, чем толковости. Но почему же тогда отчет "Правды" выпустил столь заманчивое сообщение о двух перебежчиках? Зачем "Правда" скрыла контр-революционные козни "троцкистов"? Если же "Правда" ничего не скрывала, т.-е. если Блюхер этого вовсе и не говорил, то каким образом эти слова в тот же день (29 июня) оказались в минском "Рабочем"?
Мы знаем достаточно хорошо, как редактируются все сообщения о с'езде. Ни одна строка не выходит за пределы с'езда без визы редакционной комиссии. Это значит, что сообщение о перебежчиках-троцкистах никаким образом не могло быть выдумано в Минске. Оно должно было быть послано из Москвы, со штемпелем редакционной комиссии с'езда. Но тогда, опять-таки, почему этих строк нет в "Правде"? Таков первый вопрос.
Есть и второй. "К противнику бежали двое цензовиков", -- рассказывает Блюхер или кто-то, дополняющий его. "Оба оказались троцкистами". Эти слова напечатаны в минской газете жирным шрифтом. Еще бы! Но вот что непонятно. Ведь между 15-м и 16-м с'ездами армию по словами Блюхера, окончательно очистили от остатков троцкизма. Почему же не очистили ее от этих двух? Очевидно, не знали о них до момента побега. Как же Блюхер узнал, что они "троцкисты", после побега? "Оба оказались (?) троцкистами". Что значит "оказались": как и на какой предмет? Темна вода. Так темна, что похожа на лужу. И еще похоже, что в этой луже кто-то барахтается.
И, наконец, есть третий вопрос: почему это "троцкистам" понадобилось бежать в лагерь китайской контр-революции? Во главе последней стоит Чан-Кай-Ши. Он никогда не был нашим союзником. Он был союзником Сталина. Он приезжал к Сталину для переговоров. За неделю до кровавого переворота Чан-Кай-Ши в апреле 1927 года, Сталин в Колонном зале ручался за верность Чан-Кай-Ши. Партия Чан-Кай-Ши принадлежала к Коминтерну с совещательным голосом. Против этого непримиримо боролась оппозиция. Сталин и Рыков обменивались фотографическими снимками с Чан-Кай-Ши. Из канцелярии Коминтерна прислали тов. Троцкому портрет Чан-Кай-Ши с просьбой дать свой портрет для пересылки Чан-Кай-Ши. Троцкий вернул присланный портрет и отказался дать свой. Сталин учил, что Гоминдан Чан-Кай-Ши заменяет советы. Оппозиция обличала союз Сталина с Чан-Кай-Ши, как измену революции. Какие же могли быть у "троцкистов" основания бежать в лагерь Чан-Кай-Ши? И не лучше ли было вам, любезные, об этом помолчать?
Мы не знаем, кто заврался: Блюхер, или редактор его речи, или оба вместе. Но явно, что тут кто-то заврался, перейдя даже и самые льготные нормы вероподобия. Вот почему "Правда" отказалась от напечатания этого места. Там решили не без основания, что оно слишком глупо. Но в то же время редакционная комиссия с'езда пожалела выбросить: может быть кому-нибудь пригодится. И действительно -- заманчивое место: с одной стороны, ни одного перебежчика, что прекрасно атестует армию. С другой стороны, целых два перебежчика и оба "троцкисты". Это еще лучше, ибо обнаруживает прямую связь оппозиции с Чан-Кай-Ши. Жаль выбросить: авось в Минске пригодится.
Остается в заключение еще взглянуть на состав редакционной комиссии. В нее входят: бывший эс-эр Бердников, готовый ко всем услугам; бывший секретарь Сталина -- Назаретян, имеющий совершенно определенную и заслуженную репутацию; бывший меньшевик Попов, дополняющий Бердникова; главный кашевар Истпарта Савельев, и бывший секретарь Сталина Товстуха. Этого за глаза достаточно.
Сталин в заключительном слове говорил о том, как Рыков, Бухарин и Томский пугаются чуть "зашуршал где-либо таракан, не успев еще вылезть как следует из норы"... Речь, повидимому, идет о недовольных кулаках и середняках. Дальше, однако, вышеозначенный таракан оказывается "тщедушным и дохлым". Это несколько осложняет образ. Что тщедушный таракан может шуршать, допускаем, но относительно дохлого -- откровенно скажем -- сомневаемся. С моралью -- о том, что не следует пугаться даже и живых тараканов, -- согласны вполне. Но, с другой стороны, полагаем, что таракана не следует ни при каких условиях именовать изюминой, как сделал некий отец -- эконом, у которого в хлебе оказался запеченный таракан, набросивший тень не генеральную линию. Между тем некоторые -- не "экономы", а "экономисты" -- начиная с 1924 года верили и других учили, что кулак есть вообще миф; что социализм отлично уживется с сим "мощным середняком", -- словом, в течение четырех лет усердно превращали таракана в изюмину национал-социализма. Вот этого тоже следовало бы избегать.
Незаменимый сотрудник Ярославский, в интересах самокритики, прочитал на с'езде характеристику, данную какой-то захолустной организацией коммунисту: "Выдержан, политически грамотен. Своего твердого убеждения нет. Выжидает, что скажут другие". Отчет отмечает "смех". А если вдуматься, то не смешно. Только правдиво. Или может быть этим именно и смешно? Провинция попала в точку, охарактеризовав не человека, а тип.
Да взять хотя бы того же Ярославского. В 1923-м году писал панегирики Троцкому. В 1925-м году письменно соглашался с зиновьевским "Ленинизмом", целиком направленным против Сталина. В 1927 году писал, что Бухарин никаких уклонов не имеет, а воспитывает молодежь в духе ленинизма.
Можно, однако, ли сказать, что Ярославский невыдержан? Никто этого не скажет. Вполне выдержан, даже черезчур. Политически неграмотен? Нет, конечно. В самом худшем случае -- полуграмотен. Имеет ли свое твердое убеждение? Выходит, что не имеет. Но почему собственно убеждения должны быть твердые? Это ведь не металлургия. Как же, однако, Ярославский, без твердых убеждений, держится на высотах? Очень просто: "выжидает, что скажут другие".
Нет, напрасно смеялись на с'езде. Характеристика -- в самый раз!
На с'езде Мануильский указывал, как полагается, пути мировому пролетариату: "Открытая, смелая, большевистская борьба, не взирая на лица, против всех видов практического оппортунизма".
Мануильский, который "не взирает на лица"! На что же он собственно собирается впредь... взирать?
Альфа.