Дорогие товарищи!
Ваше "Заявление" от 22 августа я получил в Константинополе 22-го сентября.
Хотя я и не принимал участие в выработке вашего Заявления и потому не могу нести ответственность за все его формулировки, я присоединяю к нему свою подпись, так как в основном оно идет по линии политики большевиков-ленинцев (оппозиции).
Мы всегда стремились к тому, чтоб обеспечить для массы членов партии возможность проверить и преодолеть глубокие разногласия, возникшие и развившиеся с 1923 года, в рамках единой партии. Мы считали, что при наличии достаточно гибкой партийной демократии и чувства революционной ответственности руководящих элементов всех течений партии, можно обеспечить фактическую проверку и исправление политической линии партии без потрясений, все более и более подрывающих диктатуру пролетариата. Этим соображением были продиктованы нами заявления в октябре 26-го года, в июле 27-го года, во время XV-го с'езда партии и, наконец, во время VI-го с'езда партии и, наконец, во время VI-го конгресса Коминтерна. Каждое из этих заявлений утверждало нашу незыблемую верность тем теоретическим и политическим идеям, которые вошли в состав платформы большевиков-ленинцев (оппозиции), и в то же время из'являло нашу полную готовность подчинить нашу борьбу за эти идеи уставным нормам и дисциплине партии, опирающейся на пролетарскую демократию.
Эти заявления мы делали, как сказано выше, в тот период, когда центристское и правое течения нашей партии составляли еще неразрывный блок, об'явивший платформу большевиков-ленинцев (оппозиции) антипартийным документом.
Незачем здесь доказывать, что все главные доводы, направлявшиеся официальным руководством против нашей платформы, если их связать воедино, и образуют платформу нынешнего правого крыла. Не буду здесь останавливаться так же и на том, в какой мере партийный режим характеризуется тем фактом, что раскол руководства и резкое изменение его курса произошли между двумя с'ездами партии и на другой день после конгресса Коминтерна, и в какой мере это обстоятельство не только подрывает устойчивость и преемственность партийной политики, но и чревато величайшими опасностями. В очень сдержанной, но совершенно недвусмысленной форме об этом говорит ваше Заявление.
Факт поворота официального руководства влево налицо. Начиная с 1926 года мы неоднократно предсказывали неизбежность такого поворота под ударами классовой борьбы, без труда разрушившей рамки право-центристской политики. Незачем здесь доказывать также и тот беспорный факт, что если борьба против нашей платформы велась доводами нынешней правой группировки, то официальная борьба против этой последней ведется доводами целиком заимствованными из нашей платформы. Отказываться от нее в этих условиях значило бы не только проявлять заведомо нечестное отношение к идейным обязательствам, которые налагаются на нас теорией марксизма и революционной школой Ленина, но и вносить новую дополнительную смуту в сознание партии, и без того запутанной и дезориентированной.
Но совершенно ясно, что если мы, даже в период нераздельности право-центристского блока и фактического господства правых идей по всей линии считали возможным и обязательным для себя отстаивать наши позиции в рамках единой партии, то с тем большей уверенностью и выдержкой мы могли бы взять на себя такое обязательство ныне, когда проблемы, выдвинутые нами в порядке политического предвидения, поставлены открыто и повелительно ходом классовой борьбы и вызвали уже столь значительные перегруппировки в партии. В самый разгар репрессий и травли мы заявляли, что наша верность партии Ленина и Октябрьской революции остается незыблемой.
Марксист должен был бы отказаться подписать ваше "Заявление" только в том случае, еслиб пришел к выводу, что Термидор есть совершившийся факт, что партия есть труп, и что путь к диктатуре пролетариата лежит через новую революцию. Хотя нам приписывали такую позицию десятки раз, но мы не имеем с ней ничего общего. Вот почему Заявление 22-го августа является естественным этапом на политической дороге оппозиции.
Если, однако, формальный разрыв центра с правой, сдвиг официального руководства влево и широкое использование идей и лозунгов нашей платформы в борьбе с правыми, рассуждая чисто теоретически, должны были бы чрезвычайно облегчить восстановление единства партии на ленинских основах, то, к сожалению, реальная обстановка не дает оснований для оптимистических выводов в отношении ближайшего будущего. Тот факт, что многие идеи, лозунги и формулировки нашей платформы стали сейчас официальным достоянием партии, нисколько не мешает тому, что авторы и защитники платформы остаются в тюрьмах и ссылке. Если бы нынешний поворот руководства снимал основные разногласия, то руководству это было бы так же ясно, как и нам. В этом случае репрессии по адресу оппозиции были бы совершенно необ'яснимы, если не квалифицировать их просто, как голый бюрократический бандитизм. Но мы оставались и остаемся далеки от такой оценки. Руководство сохраняет и даже усиливает репрессии потому, что совпадение многих, чрезвычайно важных практических мероприятий его сегодняшней политики с лозунгами и формулировками нашей платформы, не снимает для него вопроса о различии теоретических предпосылок, из которых руководство и оппозиция исходят в вопросах дня. Иначе сказать, руководство, даже усвоив официально ряд наших тактических выводов, все еще отстаивает те стратегические предпосылки, из которых вытекала право-центристская тактика вчерашнего дня. Отсюда тревога и недоверие обеих сторон относительно завтрашнего дня.
Вы считаете возможным взять на себя обязательство подчинения партийной дисциплине, так как не сомневаетесь, что наша теоретическая критика поможет фактам ликвидировать неправильные стратегические принципы, как она помогла уже ликвидировать ряд неправильных тактических выводов. Но именно по этой причине руководство с удвоенной силой сопротивляется возвращению оппозиции в ряды партии.
Вы совершенно правильно указываете, что пятилетний план социалистического строительства может стать важнейшим этапом в развитии Октябрьской революции. В сдержанной, но недвусмысленной форме вы указываете на те условия, какие для этого необходимы, но которых сегодня еще нет. Отвергая, далее, теорию социализма в отдельной стране, вы тем самым говорите, что даже при наличии необходимых внутренних условий и действительном осуществлении пятилетки, основная проблема Октябрьской революции -- преобразование буржуазного общества в социалистическое -- ни в каком случае не может быть доведено до конца без параллельного развития международной революции и без ее побед в передовых капиталистических странах.
Это в свою очередь предполагает правильную линию Коминтерна. Между тем, надо сказать прямо: несмотря на порывистый поворот, руководство Коминтерна и сейчас не меньше, пожалуй, отклоняется от ленинской линии, чем в тот период, когда оно держало курс на Гоминдан и англо-русский комитет. Вы справедливо пишете, что "руководство Коминтерна не вышло из периода идейных шатаний". К этому надо прибавить, что сочетание ультра-левых выводов с правыми предпосылками продолжает убийственно отражаться на повседневной политике основных секций Коминтерна, в результате чего, под шум статей и речей о "третьем периоде", и "новом под'еме", происходит дальнейшее фактическое ослабление Коминтерна, как организационное, так и политическое. Этот процесс не приостановился еще ни в одной стране, и в этом состоит главная опасность, которая угрожает, как Октябрьской революции, так и мировому рабочему классу.
Вы выступили с вашим Заявлением в момент, когда и внутреннее и международное положение советской республики крайне осложнилось. Впереди большие опасности. Они могут, при известных условиях, надвинуться гораздо скорее, чем многие их ждут. Бороться за Октябрьскую революцию под знаменем Ленина оппозиционеры будут во всяком случае и при всяких условиях. Этот долг выше организационных норм и формальных рамок партии. Вашим Заявлением вы говорите лишь, что интересы революции требуют, чтобы оппозиции предоставлена была возможность выполнить свой долг нормальными путями в рамках партии. Я присоединяюсь к этому целиком, как и к вашей надежде на то, что независимо от непосредственной практической судьбы нашего Заявления "оно встретит сочувствие и поддержку подавляющего большинства партийных и рабочих масс".
С коммунистическим приветом
Л. Троцкий.
Константинополь, 25 сентября 1929 г.