30 мая 1928 г. Барнаул.
Тов. Вардин. Возвращая вам письмо ваше к Саркису от 13 апреля, еще и еще раз спросил себя, справедливо ли я нападал на вас в предыдущем своем письме, пересланном через Ваганяна? Да, вполне справедливо. Но прежде всего, к чему вы столько возились с "мертвым трупом утоплого человека"? Вы хоронили его с таким церемониалом, вместо того, чтобы оттащить падаль на свалку и только. Сколько увесистых аргументов потратили вы на Саркиса. И для чего? Чтобы самому вступить на оный путь.
Оппортунисты и центристы орут на весь мир: "троцкизм -- вот враг". С 23 года в этом малопочтенном хоре орали также и вы под дирижерством Сталина -- Зиновьева. После 14 с'езда вы уже перестали орать о троцкизме, а устами Зиновьева смущенно покаялись, что в борьбе 1923 года был прав Троцкий, а не вы, сталинские подголоски. Вырабатывая платформу, этот документ международного и исторического значения, спасавший знамя большевизма, никто из вас не попытался сказать об "историческом троцкизме", как опасности. После того, писались контр-тезисы к XV с'езду. Там тоже ни звука о "колебаниях старого троцкизма". После того до самого с'езда выходили при нашем с вами участии бюллетени оппозиции. Опять -- ни слова о колебаниях старого троцкизма.
И только попав в Сибирь в качестве виновных по 58 статье, по той самой, которая пред'является [_____ским] белогвардейцам, вы с Сафаровым вспомнили, что есть на свете опасность "старого троцкизма", есть тезис Троцкого о термидоре, и что на всем этом можно кое что подработать у Сталина. Вы были правы, когда писали Саркису, что он не попадет в рай, если скажет Сталину и Микояну, что они обанкротились. Поэтому Саркис и написал попросту,
[Фотография] что обанкротился он, Саркис, и просит простить его согрешения. Всю свою душеспасительную переписку с ближними этот пройдоха бросил в клозет. Все разговоры, что оппозиция победила политически, хотя и разгромлена организационно -- это были фокусы достойного ученика зиновьевской политшколы. Всю эту волынку тянул Саркис единственно для того, чтобы поднести Сталину на блюде не одно свое заявление, а групповое. Таковые все же котируются на рынке выше, чем единоличные покаяния и отречения ренегатов.
Но теперь выступаете вы, тоже зиновьевские ученики. Вы тоже чувствуете, что прийти к Сталину с рассуждениями о его банкротстве -- значит не достигнуть желаемого результата. А прийти -- вам прямо брюхом хочется, нутро требует. Отсюда -- "старый троцкизм", который вы поднимаете, как мишень. Попросту сказать, вы предлагаете свои услуги на должности не только "проработчиков" троцкизма (должность вами занимавшаяся до 14 с'езда) под руководством Слепкова -- Мартынова -- Рафеса и К-о. Нет, время проработки -- это пройденная ступень. Теперь вы должны занять пост тюремщиков при камерах троцкистов, авторов платформы, контр-тезисов. Попробуйте доказать, что нас есть за что держать в камерах после 15 с'езда. Оправдайте 58-ю статью. Вот что будет вам предложено, как экзаменационная работа на звание раскаявшегося участника "троцкистской оппозиции".
По выдержкам из писем Саркиса видно, что он не сразу, а довольно плавно скатывался на мягких частях на путь философии "применительно к подлости". Ваши письма к Саркису как-будто говорили, что вы -- против сей философии. Вы правы, что с такой философией можно искать службу (да и то скорее прислужничество), чем революционную работу.
Но, по совести говоря, ваше с Сафаровым заявление о готовности искоренять троцкизм -- при попытке в то же время сохранить на лице некоторую тень невинности, -- производит еще более отталкивающее впечатление. То-то посмеется Слепков. Стоило ли вам с Воздвиженки на Старую площадь*1 двигаться через Бийск и 58-ю статью. Ведь это курам на смех.
Чего это стоит политически -- вы сами понимаете. А по человечеству -- зрелище отвратительное. Я просил Ваганяна рассказать вам об одной детали еврейского похоронного обряда. Когда покойника собираются уже выносить из синагоги на кладбище, служка наклоняется к покойнику, окликает по имени и об'являет "Знай, что ты умер". Хороший обычай.
Л. Сосновский.