В разгар Великой Депрессии, 7 марта 1932 года, демонстрация бывших рабочих Форда, а теперь безработных, направилась к сердцу корпорации «Красному заводу Форда» (Ford Rouge Plant) в пригороде Детройта — Диборне. Вместе с рабочими в «Голодном марше» участвовали их жены и дети, впереди шли организаторы из профсоюзов и Коммунистической партии. Всего, в этот морозный день, вниз по Миллер Роад шло около трех тысяч человек.
Как только они пересекли административную границу Диборна, полиция начала распылять слезоточивый газ, чтобы рассеять манифестантов. Рабочие начали кидать в полицию камни и комья смерзшейся грязи. Около Третьей проходной демонстрантов начали поливать водой из брандспойтов, а когда стало ясно, что даже покрывающиеся ледяной коркой рабочие не намерены бежать прочь, по приказу Генри Форда служба безопасности компании расстреляла их из автоматов. Четверо рабочих погибли на месте, несколько десятков были ранены, один из них умер на следующий день
Спустя несколько дней уже 25-тысячная демонстрация прошла по главной улице Детройта к Вудмерскому кладбищу, где и сейчас можно найти пять скромных гранитных плит с одинаковой надписью: «Они пришли за хлебом — Форд накормил их пулями».
По мере того, как экономика постепенно начала оживать, накануне Второй Мировой войны, Объединенный профсоюз автомобилестроителей (UAW), здесь же в Детройте, начал решительное наступление на большую тройку американского автомобилестроения. После 44-дневной «сидячей» стачки 1936-1937 годов, признал профсоюзы «Джерерал Мотрос», вскоре не выдержал и «Крайслер». Но Генри Форд, у которого патологическая ненависть к рабочим организациям, с возрастом, перешла грань психического расстройства, по-прежнему отказывался признавать профсоюзы. Его сын, формально возглавлявший корпорацию, и не чуждый социальной демагогии, мог заказать оформление стен завода Диего Ривере, но не имел никакого голоса в вопросах рабочей политики.
Этим занималась «Службы Безопасности Форда», насчитывающая 3000 вооруженных головорезов в форме, и еще 5000 — в штатском. Ее возглавлял Гарри Бенетт, по-совместительству, один из руководителей юридического департамента штата. Используя служебное положение, он сформировал частную полицию из досрочно освобожденных из тюрем гангстеров и боевиков «Черного Легиона» — северной ветви Ку-клукс-клана. На рабочих активистов нападали на улицах, у проходных, в их собственных домах. Десятки из них погибли. Сотни получили увечья.
Один из таких эпизодов стал достоянием широкой общественности. 26 мая 1937 года активисты профсоюза автомобилестроителей раздавали листовки у Четвертой проходной завода в Диборне, когда на них набросились люди из «Службы Безопасности Форда». Одним из дюжины покалеченных профсоюзников (среди них были и женщины) оказался бывший рабочий корпорации «Форд» (и будущий президент UAW) Уолтер Рютер. Фотографии «Битвы у проходной» облетели все газеты США, похоронив остатки фордовской репутации. Но старому сумасброду не было до этого никакого дела.
Умело используя метод «кнута и пряника», Генри Форд разработал сложную систему надувательства рабочих. Формально зарплата на Форде всегда была выше чем у конкурентов. Конечно, рекламируемая повсюду, зарплата в 5 долларов в день, большей частью, была просто приманкой для молодых рабочих. Затем им выдавали кредит на собственный дом, и когда у рабочего возникал резонный вопрос об обещанной плате, вместо ученической, которую ему платили раньше, выяснялось, что его квалификация все еще слишком низка. И, вообще, кто не хочет, тот может проваливать вместе со своим барахлом на улицу. Но даже умелых рук, и крепкой спины было недостаточно для 5 долларов. Достойную плату, по Форду, должны получать лишь достойные рабочие. Но что такое достойный рабочий? Форд отвечал — это тот, кто ведет здоровый образ жизни — не пьет, не курит, не играет, вечера проводит дома с семьей, копит деньги на старость.
Но как же разобраться, достоин рабочий прибавки или нет? Очень просто, ответил босс, и создал в своей компании социологический отдел под руководством пастора Маркуиса. Именно эта организация давала рекомендации о выплате/невыплате надбавок. Десятки инспекторов сутками обходили дома рабочих. В отсутствие хозяина дома они устраивали настоящий допрос его родственникам, соседям. Если моральный облик рабочего «соответствовал», его имя заносилось в специальные списки. Инспектора распространяли выпущенные издательством Форда брошюры с назидательными историями. Рассказ обычно велся от лица некоего рабочего и имел свои каноны. Нищий иммигрант с семьей (ирландец, русский, турок, индиец) приезжает в США и оказывается в трущобах. Потом поступает на завод Форда, где становится человеком, правда, не сразу. Долгое время он не может расстаться с такими варварскими привычками, как курение, употребление спиртных напитков. От него уходит жена. Но рабочий берется за ум. Он покупает на свои деньги уютный домик, жена возвращается. Впрочем, профсоюзные активисты тоже не дремали, они распространили у проходных, в общей сложности, несколько тысяч книг Синклера, о борьбе американских рабочих за свои права.
Спятивший от собственного величия автомобильный король, буквально наводнил завод своими осведомителями, работающими под прикрытием. Да и простые рабочие изредка доносили друг на друга в надежде на денежное поощрение. Рабочим запрещалось не только курить, но и разговаривать друг с другом на темы, не касающиеся производства. На заводах Форда большую часть рабочей силы составляли иммигранты. Чтобы пресечь на корню праздные разговоры, на конвейере их расставляли вперемешку — немца с русским, француза с китайцем и т. д. Впрочем жизнь менеджеров в сумасшедшем доме закрытого типа, которым являлся головной офис компании, тоже была не сахар. Генри Форд был на редкость сухопар и всех полных людей считал транжирами. Одного инженера он уволил, со словами: «Придешь, когда сбросишь 50 фунтов». Это был исключительный случай, ведь даже ближайшим подчиненным Форд никогда не сообщал об увольнении лично. Просто на другой день неугодный сотрудник, явившись на работу, находил свои стол и стул изрубленными на куски, а бумаги — разбросанными по конторе.
Форд первым начал активно вербовать черных рабочих. Руководил этим делом тоже афроамериканец, бывший спортсмен, популярный среди негров. Но еще большее влияние на рабочих имели проповедники из местных черных церквей. Те из них, кто соглашался агитировать против рабочих союзов — получали стабильное финансирование. С теми кто отказывался — расправлялись расисты из «Черного Легиона», их паству на Форд работать не брали. К 1941 году половина черных рабочих работала на корпорацию. Они составляли 12% рабочих, занимались самой грязной и тяжелой работой и получали гроши. Также Форд создал свою «потемкинскую деревню» — Инкстер. В местечке была проведена канализация, здания были отреставрированы и покрашены. Здесь поселили часть рабочих–негров и теперь они всюду должны были рассказывать о своем благодетеле. В конечном счете, Форд рассчитывал на забитых черных рабочих как на армию штрейкбрехеров.
В период между 1937 и 1941 годами Форд оставался последней из крупных автомобилестроительных корпораций, на которой не было профсоюзов. Руководители UAW предложили рабочим подписать петицию Рузвельту, с просьбой оказать давление на компанию. Учитывая, что Генри Форд был известным антисемитом и личным другом Адольфа Гитлера, они полагали, что правительство США не решится оказать ему поддержку. Однако, рабочие продолжали строить профсоюз снизу. Радиоприемники на автомобилях, сходящих с конвейера, всегда были настроены на профсоюзную радиостанцию. Листовки распространялись по конвейеру, появлялись в душевых и даже на стенах цехов. Активисты все более и более открыто заявляли о себе как о членах профсоюза. Проходили тайные выборы членов цеховых комитетов.
25 января 1941 года один из рабочих так описал ситуацию в газете «Социалистический призыв» (Socialist Appeal): «Тысячи и тысячи людей на Форде теперь в профсоюзе. Члены союза, действуя по инструкциям союза, вошли в адские ворота империи Форда. Они демонстративно носят бейсболки и значки с символикой UAW! Генри Форд занервничал! Ситуация уже не та, что 6 месяцев назад. Волны профсоюзного движения настолько охватили «Ривер Роже», что охранники уже опасаются связываться с членами профсоюза, предчувствуя скорую смену власти. Профсоюзные активисты теперь раздают листовки никого не опасаясь. Проходные завода перестали быть воротами в антипрофсоюзный ад. Стоит только Службе Безопасности напасть на профсоюзного активиста, братья по союзу приходят ему на помощь и даже иногда вымещают на охранниках свою злобу за прежние жестокие побои. Атмосфера накалена до такой степени, что взрыв может произойти в любой момент.»
Большую помощь в создании профсоюзной организации на Форде сыграла Компартия, которая издавала специальный бюллетень для профсоюзников Форда, начиная со второй половины 20-х годов. Партийная организация на заводе насчитывала несколько сот человек — все члены профсоюза. Кроме того, организация боролась с проповедниками за умы и души рабочих–негров. В конечном счете, партия сыграла значительную роль в том, что к моменту забастовки почти 1000 рабочих входили в профсоюзную сеть.
Разумеется, Генри Форд не сидел сложа руки. В период между 1937 и 1941 годами несколько тысяч рабочих были уволены по подозрению в том, что они были профсоюзными активистами. И тем ни менее, профсоюз рос.
13 марта — 3000 рабочих одного из цехов провели сидячую забастовку, требуя восстановления уволенных профсоюзных активистов. 18 марта, 6000 рабочих в цехе осей, сидели на полу до тех пор пока не были восстановлены на работе 12 членов профсоюза. 19 марта — еще одна стычка, и опять компания уступила. Наконец, 21 марта, Форд заявил о том, что тысяча уволенных ранее членов профсоюза может быть восстановлена. Однако, 1 апреля, когда делегация рабочих металлопрокатного производства пришла в управление, со списком уволенных ранее членов профсоюзного комитета, с ними даже не стали говорить.
2 апреля они остановили работу, и за несколько часов все конвейеры на «Красном заводе» остановились. 85 000 рабочих окружили завод сплошным кольцом из 27 пикетов, блокировав все проходные и ворота. Из припаркованных автомобилей были построены гигантские баррикады. Помимо ежедневного бюллетеня, выходившего на нескольких языках, рабочие вели непрерывную радиопередачу, которая транслировалась с грузовиков со звукоусилительной аппаратурой. Когда, по настоянию властей, и с согласия UAW, баррикаду пришлось разобрать, вереница из сотен легковых автомашин, выстроенных в 4-5 рядов, опоясала завод, медленно двигаясь по кругу и сигналя. Несмотря, на то, что UAW призвал рабочих других корпораций не проводить стачки солидарности, каждый день тысячи рабочих приходили к линии пикетов, для того чтобы помочь своим товарищам.
Не обошлось и без удара в спину. Генри Форд сумел подкупить прежнего председателя UAW Гомера Мартина, и теперь он всюду призвал вернуться к работе, якобы, для того, чтобы не ослаблять США накануне войны. Он взывал к патриотизму рабочих, и призывал гнать с завода «красных смутьянов». Также Форд спровоцировал расовые инциденты. В отчаянной попытке не дать неграм уйти с завода он пообещал всем кто останется на заводе по 24 доллара в день — немыслимые деньги по тем временам. Черные проповедники читали специальные антипрофсоюзные проповеди прямо в цехах. Но лишь 1500 черных рабочих из 10 000 стали штрейкбрехерами. В основном литейщики. 3 апреля Генри Форд собрал остатки верных ему людей внутри заводского комплекса и приказал им напасть на пикет у Четвертой проходной. Фактически часть черных рабочих, во главе с христианскими проповедниками, выступила вместе с Ку-клукс-клановцами из Службы Безопасности против забастовщиков. В ходе драки несколько раз раздавались выстрелы. Ночью несколько десятков негров–членов профсоюза проникли на завод и убедили часть штрейкбрехеров выйти наружу.
7 апреля Форд согласился провести голосование о создании профсоюза в корпорации, которое должно было пройти в течении 45 дней. Некоторые историки утверждают, что важную роль здесь сыграли врачи Генри Форда и его жена. Уже схлопотавший один инсульт на ниве борьбы с профсоюзами, престарелый магнат бился в истерике и призывал Службу Безопасности стрелять в рабочих. Врачам приходилось колоть ему успокаивающие препараты, жена, опасаясь очередного удара, угрожала разводом.
Однако, рабочие отказались прекратить забастовку до тех пор пока последний из уволенных, не получит права вернуться на завод. 10 апреля после встречи с губернатором Мичигана и руководством CIO, Форд согласился восстановить пятерых уволенных членов комитета, судьбу еще троих должен был решить специальный арбитр. Кроме того, Форд пообещал не осуществлять никаких репрессий против участников забастовки. Еще через два дня митинг, на котором присутствовало 20 000 рабочих, незначительным большинством голосов, постановил прекратить стачку.
Несмотря на все, это была огромная победа — пал последний оплот антипрофсоюзной борьбы в машиностроении. 21 апреля рабочие голосовали за профсоюз. 20 июня Форд подписал с UAW коллективный договор. В коллективном договоре был необычный пункт — впервые в США, профсоюзные взносы вычитались прямо из зарплаты. Кроме того, каждый рабочий на «Форд» был обязан состоять в профсоюзе UAW. Генри Форд, вошедший в историю фразой: «На моих заводах никогда не будет профсоюзов. У них нет здесь почвы под ногами»,— привыкал к новым реалиям. Теперь, когда стены его империи пали перед профсоюзым движением, он начал кропотливо возводить новые — между профсоюзным руководством и рядовыми членами. О том как это происходило мы расскажем в следующей части нашего небольшого исследования, где речь пойдет уже о послевоенных годах. Говорят, что некоторые из этих идей по «приручению» профсоюзного движения Генри Форд почерпнул в сталинском СССР, опыт которого это ярый антикоммунист внимательно изучал. Так это или нет, наверняка, сказать трудно — факт, что в последние годы жизни он смирился даже с профсоюзной бюрократией, так же как в 30-е смирился с существованием СССР. Но вот, что он яро ненавидел до последнего дня жизни, так это коллективные действия рабочего класса.