4 марта прошло заседание Маоистской платформы в РКСМ(б) в расширенном составе (3 члена МП + 3 девушки (в т.ч. 1 представительница АРК) + 1 леворадикальный активист + 1 молодой правозащитник из Воронежа). Заседание по утвердившейся традиции сопровождалось «психоделической революцией в ее алкогольном варианте» (как это называли участники) и посвящалось в основном обсуждению предложенного обнинцами Жутаевым и Селиверстовым проекта издания новой газеты «Дело народа» (название предложено Торбасовым, по аналогии с маоистской газетой, редактируемой в свое время Сартром). Концепция издания вызвала значительные споры. Конкретно предлагались следующие подходы: газета должна быть «маоистско-порнографической» (обнинцы) или «широко-левой» (АРК). Следует отметить, что к проекту активно «примазываются» левые, не вписавшиеся или выпавшие из существующих изданий («Человечность», «Бумбараш»). Обсуждение было прервано одной из присутствовавших толкиенисток («Королевой Мрака»), практически нейтрализовавшей одного из членов МП, заявив, что это «ее назгул».
15-16 апреля в Москве прошла очередная встреча Маоистской Платформы в РКСМ(б) — сначала на улице, а потом на квартире одного из российских олигархов. В ней участвовало два представителя городских отделений МП и примкнувший к ним левый активист. Одной из тем обсуждения стало предложение О. Торбасова о вступлении МП в Движение за создание пролетарской марксистской партии, получившее поддержку тверских маоистов. Предложение было отвергнуто обнинцами (конкретно — Д. Селиверстовым) на том основании, что нужно создавать свои структуры. Поскольку заседание проходило среди толкиенисток, оно плавно перетекло в состоявшийся вечером 17-го шабаш (было полнолуние).
(БЛИЦ №18 апрель 2000)
Граф Лев Николаевич Толстой, наверное, был бы очень удивлён узнав, что Ленин назвал его «зеркалом русской революции», ведь почтенный мэтр русской литературы был вовлечён в бурные события своего времени в гораздо меньшей степени, чем многие его писатели-современники. Наталья Васильева, писательница и поэтесса в жанре фэнтэзи, известная также под псевдонимом Элхе Ниэннах, возможно тоже бы выразила удивление в связи с тем, что я упомянул её имя в связи с левым радикализмом. Но, как известно, в том то и особенность зеркала, что оно не создаёт что-то новое, а отражает выставленный перед ним предмет. Писатели же, если они обладают истинным литературным даром, способны отразить реальные социальные явления. Таким образом, Толстой отобразил взгляды и предрассудки русской интеллигенции начала 20-века, а Ниэннах создала стихи, отразившие метания части молодых российских радикалов 90-х.
В Коммунистическом манифесте Карл Маркс писал о «феодальном социализме», о тех, кто перед лицом ужасов капитализма мечтает о «добрых старых временах», о временах до появления уродливых и экологически вредных заводов, жадных буржуев и страшных морлоков-пролетариев. В 19 веке подобные настроения нередко находили немалую поддержку в массах и оформлялись в политические течения, но к середине 20 века европейцы поумнели и осознали что назад дороги нет. (В отсталых странах третьего мира до сих пор существуют различные фундаменталистские партии, которые, по крайне мере на словах, проповедуют возврат к докапиталистическим и до-исламским временам). Но среди многих интеллектуалов тяга к прошлому была подменена стремлением уйти от реальности этого мира в некую выдуманную реальность. Именно этим чувством объясняется фантастический успех Р. Дж Толкиена и его главной книги «Властелин Колец». Из всех книг в жанре фэнтэзи труд Толкиена отличается наибольшей продуманностью и законченностью. Толкиен, профессор Кэмбриджского университета и специалист по литературе раннего средневековья, прекрасно использовал свои профессиональные знания при написании знаменитой трилогии и других своих фантастических книг. Литературный и научный талант Толкиена получил достойное вознаграждение. Его книга нашла своего читателя. Увидев свет в конце 60-х годов, книга обрела миллионы читателей среди западной молодежи, слишком радикальной, чтобы не принимать буржуазный мир, но недостаточно радикальной, чтобы пойти против него на баррикады. Молодые люди пост-университетского возраста массами уходили в леса, чтобы играть в орков и эльфов. Несомненно, для буржуазии это был самый приятный и безопасный способ протеста! Со временем на Западе сформировалась стабильная прослойка «повёрнутых» на Толкиене чудиков, разгуливающих по лесам после тяжелой рабочей недели в офисе. Новый толчок толкиенизму дала реставрация капитализма в Восточной Европе.
Первые подпольные переводы Толкиена появились в России ещё в советское время. Как любая молодежная деятельность, не регламентированная ЦК ВЛКСМ, толкиенизм носил лёгкий налёт фронды, самоустранения от пионерских лагерей и ударных комсомольских бригад. В начале 90-х вышли в свет и первые официальные переводы Толкиена на русском языке. Книга быстро завоевала свою аудиторию поклонников, многие из которых по примеру своих западных собратьев объединились в фан-клубы, перешли на грибную диету и стали уходить в леса в свободное от работы время (тем более, что древлепущ в России в отличие от Запада более чем достаточно). Но здесь следует отметить одну интересную особенность российского толкиенизма — постепенно почитатели Толкина на Руси не ограничились воссозданием хоббитовского образа жизни и тщательной проработкой текстов профессора, а перешли к написанию апокрифов на «Властелина Колец», «Сильмариллион» и «Хоббит». Среди авторов этого жанра для нас наиболее интересны «ревизионисты», то есть те, кто в своих сочинениях радикально пересмотрели тезисы «Властелина Кольца» и предложили альтернативную историю Средиземья. Заранее замечу, что к числе ревизионистов принадлежит и Ниеннах. Расцвет толкиеновского «ревизионизма» в России нельзя объяснить исключительно литературными предпочтениями авторов. Нет сомнения, что в глазах многих российских поклонников Толкиена «Запад» Среднеземелья ассоциировался с Западом, победившим в Холодной Войне, а злые силы Востока — Мордор, Харад, Вестаки наводили на мысль о потерпевшем поражение Советском Союзе. Следует отметить, что Толкиен вряд ли задумывал подобную параллель при написании своей книги, хотя некоторые его критики видят в изображении Сарумановского режима в Шире некие намёки на сталинский «социализм». (Если Толкиен и подразумевал какую-то страну в качестве прообраза Мордора, то это только Германию против которой он сражался в рядах британской армии в первую мировую войну. Но если смотреть на вещи шире, то следует отметить, что традиция страха перед Злом приходящим с востока, жутких племён Гога и Магога, издревле существовали у большинства индо-европейских народов, в том числе и у народов России. Но вряд ли в России начала 90-х многие люди были знакомы с корнями творчества Толкиена. Зато все были свидетелями торжества «сил добра» над «империей Зла». Подобное противопоставление тоже было не случайным. Со времён Локка либеральный порядок преподносился его адептами как идеальный и единственно возможный, как часть божественной системы мира, как Добро. Всё что противостоит этому, есть дело рук Сатаны, т.е. Зло. Следуя этой логике, англосаксонские страны видят себя местом идеального божественного порядка, а, следовательно, сосредоточением добра, а те кто выступает против них есть носители зла по определению. В пропагандистском плане это впервые чётко оформилось во время Второй Мировой Войны. Немало этому способствовал гитлеровский режим, который увлекался эстетикой смерти, чёрными мундирами, черепами и костьми в символике, и мумифицированными человеческими головами на практике. Разумеется, игнорировалось то, что несущие добро американские солдаты, так же любили посылать своим невестам в подарок черепа убитых врагов с дарственными надписями. Традиция героической англосаксонской борьбы с черными силами продолжилась и в годы холодной войны, когда СССР был объявлен преемником нацисткой Германии, а, следовательно «Империей Зла». Тот, кто выступал против этой сатанинской и безбожной силы, разумеется, есть носитель благодати, будь то даже Пиночет, Сухарто или Самоса. Подобное противопоставление идет не только на глобальном, но и на локальном уровне. Все помнят безудержную идеализацию про-западных лидеров Восточной Европы — Гавела, Валенсы, Сахарова, Солженицына, Старовойтовой. Каждый из них и мудрец, и бессребреник, и вообще, обладатель всех вместе взятых добродетелей. Тот же, кто выступает против «Нового Мирового Порядка», есть тиран и новый Гитлер, будь то Лукашенко, Бен-Ладен или Чавес. Но вот незадача! Вдруг все увидели, что «силы добра» отнюдь не спешат вводить эру милосердия, и режим, созданный ими, более напоминает пиршество каннибалов, где один пожирает другого ради прибыли третьего. Волей не волей возникает вопрос, а является ли добром это «добро» и нет ли правды в поверженном «Зле»? Все эти мотивы можно найти в творчестве Элхе Ниеннах.
Поэзия побежденных Стихи Ниэннах это стихи лагеря побежденных и уже это может объяснить, почему они были так созвучны настроениям левой молодежи 90-х. В них присутствует горечь исторического поражения, забвения и клеветы:
Восславят победителей сказанья,
А побежденным суждено — забвенье:
Осталось лишь изорванное знамя,
Осталась кровь на каменных ступенях,
И путь — как узкий меч из звездной стали.
Или иначе, ещё сильнее, не в бровь, а в глаз:
Славь великих героев! Тому же, кто смог
От воителей Света спасти свой народ,
Рухнет, словно проклятье, на горло клинок,
И его голова — гляди! — над аркой ворот.
И его не оплачут ни мать, ни отец:
Он ветрами отпет и дождями обмыт.
Вот — великих героев достойный конец!..
Только ветер поет, да ворон кружит
Каждый, конечно, может понимать эти строки в меру своей испорченности, но последние 10 лет предоставили множество возможных ассоциаций, кто есть воители света и чьи головы предназначены для надворотных украшений. Действительно кто-то вспомнит умерших от голода и нищеты во время «великих» реформ 90-х или кто-то оплачет москвичей погибших в 1993 году или иракцев и сербов, павших защищая свою страну от самозванных «воителей Света». В стихах Ниеннах присутствует мотив краха иллюзий конца 80-х, разочарования в вере в демократию и новую Западную свободу. На смену святой вере в «демократические ценности пришла рассеянность и сомнения, а может быть правду говорили о капитализме проклятые коммуняки?:
Что ж, была наша вера в жемчугах да в шелках,
В золотом шитье, в драгоценных камнях,
А сорвали покров — белизна костяка
И хохочущий череп — властительный прах.
Но кому теперь молиться, кого проклинать,
Кто затеял эту травлю, кто науськал собак,
И кого вопрошать, если правду сказать
Может — лед зеркал да Проклятый Враг...
Напуганное, манипулированное, молчащие большинство не вызывает ничего кроме презрения:
Ой да весело здесь жить тому, кто сыт, да пьян, да слеп;
И смеется палач на помосте, и повешенный танцует в петле:
Если многое видишь — то лучше молчать, если многое ведал — сгоришь, как свеча...
Действительно жить стало веселее, особенно тем, кто имеет постоянную работу — по телевизору идет сплошные ток-шоу и юмористические викторина, каждый месяц праздник или фестиваль пива, чего же не радоваться? И интеллигенция наша живёт хорошо. Прошло время когда она писала в тамиздат и самиздат, обличая пороки «реального социализма». После 1991 года она сбросила маску и показала себя, какой она есть на самом деле — бездарной, жадной и пресмыкающейся. Если на Западе иногда появляются оппозиционные книги и фильмы, то на Востоке Европы от «властителей дум» не слышно ничего кроме подобострастного чмоканья губ по филейным частям.
И вот я — истый вельможа на вид,
И сам король мне благоволит,
И струны мои на пирах звенят,
И жизнь хороша, ого!
И пусть правды я не сказал, друзья,
Да зато я жив, я весел и пьян,
И когда король призовет меня,
Я вновь воспою его.
Стихи Ниэннах в целом это гимн радикализму, инакомыслию и сопротивлению. Боль непонятого меньшинства столь знакомая каждому присоединявшемуся к оппозиции в те годы звучит с стихотворных строках. И если ты вышел из образованных слоёв общества, тем глубже непонимание и пропасть между тобой и твоим окружением. Вот прекрасное стихотворение «Читайте книги между строк»:
На первый взгляд картина ясна:
Просто минус сменили на плюс.
Благородным страдальцем объявлен Враг,
А светлый герой — подлецом.
Кто-то правду решил отмыть дочерна,
И Люцифер был назван — Иисус.
Занял место Света великий
Мрак В головах наивных глупцов.
А эта книга завершается победой добра,
Как легенды забытых веков.
И не нужно тебе сомневаться ни в чем,
Надо просто на веру принять,
Что сила Света извечно мудра,
Что глупо — щадить врагов,
И стократ важнее владеть мечом,
Чем помнить и понимать.
Но почему — в который раз —
Найдется кто-то среди вас:
Он плохо выучил урок,
А потому принять не смог,
Что победитель — вечно прав,
Что это — торжество добра.
Ну что заладил, дурачок:
— Читайте книги между строк!
А если вдруг Врага ты захотел понять,
Значит, стал прислужником Зла,
И теперь испытаешь уже на себе,
Что значит — непонятым быть,
О стеклянные стены ногти ломать.
Поделом тебе — и по делам.
Но увидевший жизнь за строками легенд
Ничего не сможет забыть,
И будут кричать: мол, не может быть,
Ты все это выдумал сам.
Или ты — обманут ложью Врага,
Или просто — сошел с ума.
И каждый сможет тебя судить,
И ты в ладонях не спрячешь лица,
И ничем не докажешь, что не солгал.
Всем слепым ненавистна Тьма,
Кто душу изорвет в стихи,
Чтоб докричаться до глухих.
Безумный шут или пророк,
Одно заклятье на губах:
— Читайте книги между строк,
И между буквами в строках.
По-моему очень неплохо.
Среди слабых мест поэзии Ниэннах следует отметить её подчёркнутую аполитичность, хотя её творчество не ограничивается одним лишь толкиеновским циклом. Разумеется, это тоже отражение тенеденции времени — торжества реакции, когда аполитичность захлёстывает все слои общества. В прошлом такое уже было не раз, достаточно вспомнить период после первой русской революции, когда декадентство, демонстративное внимание к сексу и природе заполонило творчество лучших русских поэтов. (В период революционного подъёма даже Бальмонт бичевал царя и писал эпистолы к рабочим). Между тем, как отмечал Пётр Кропоткин, нет ничего хуже для великого писателя или поэта как аполитичность, недаром многие великие национальные поэты — Мильтон, Бернс, Мицкевич, Маяковский были тесно связаны с революционным движением или, напротив, с контрреволюцией — как Бялик и Д’Аннуцио. Однако повторяю, что здесь Ниеннах только выразила тенденцию времени, рост числа разочаровавшихся во всём и вся, ставшими тенями людей, нежитью.
Печальное зеркало И всё-таки мы должны не забывать, что поэзия Ниэннах — это не выражение позиции левых радикалов 90-х, а её отражение, зеркальное преломление. И в этом зеркале видно не только неприятие «нового порядка», но и усталость, разочарование, тенденция ухода из реальной жизни и политики в мир теней и фантазий. Когда-то давным-давно Дердь Лукач писал, что революционер отличается от прочих людей целостностью и даже некоторой «тоталитарностью» своей натуры, подчинённой всего лишь одной цели — революции. В 1905, 1917, 1934 были тысячи таких людей. В 1968 году — сотни. Потом десятки. После 1991 года революционеров готовых отдать всего себя делу освобождения пролетариата можно было, наверное, пересчитать на пальцах одной руки. Подавляющие большинство остальных участников леворадикального движения совмещали участие в митингах с успешной карьерой в политике, науке, журналистике или даже в бизнесе; другие уделяли значительную часть своего свободного времени курению травки или вышиванию крестиком. Но всё это ещё полбеды. Самое серьёзное это то, что нарушилась целостность революционного мировосприятия. Как никогда раньше расцвели различные «пост-революционные» тенденции. Появились анархо-сионисты, выступавшие за уничтожение любого государства, но поддерживающие израильскую оккупацию палестинских земель, экологисты, страшно озабоченные защитой кактусов, но равнодушно проходящие мимо спящих на улицах людей (не подумайте, что это жестокие люди, нет, просто они понимают, что ребёнок может позвать на помощь, а кактус нет!). Пожалуй, маоистско-толкиенистская тусовка — это самое безопасное, что возникло на мутной волне кризиса 1991 года. Я говорил раньше и не устаю повторять это теперь, левые 90-х годов сформировались под влиянием чудовищного кризиса левого движения 1989-1991 года. Их мировоззрение и навыки формировались в трагической политической и социально-экономической ситуации. В этом и заключаются корни всех дальнейших поражений и неудач радикальной оппозиции. Наше поколение (я не в коей мере не отделаю себя от него и признаю, что указанная выше критика распространяется и на меня) — это, если говорить словами Библии, «поколение пустыни». Как может быть помнит умный читатель, евреи, рожденные в египетском рабстве, 40 лет ходили по пустыне, периодически бунтуя и выражая сомнения в верности выбранного курса к свободе, пока все не вымерли. В Землю Обетованную вошло лишь второе поколение изгнанников, уже не помнящие мощи фараоновой десницы. Сегодня мы как раз и являемся свидетелями прихода в наши ряды этого «нового, незнакомого племени». Эти молодые люди не помнят ни маразма Брежнева, ни триумфа Рейгана и Коля, они не помнят горечи 1991 года, когда повсюду наши флаги были втоптаны в грязь, наши дела и герои оклеветаны, а вожди стали первыми предателями. Они росли среди нищеты, лжи и насилия капитализма, они — свидетели этой системы, они знают её без маски лицемерной демагогии, они её ненавидят. А если ты знаешь и ненавидишь своего врага, то ты можешь его победить.