История российской секции Международной Марксистской тенденции всегда была окружена множеством мифов. И первым из них был миф об энтризме. Все, что мы делали, объяснялось «толкователями снов» с этой точки зрения. В 90-х я сталкивался с людьми, которые были твердо уверены, что это слово следует писать по-русски начиная с буквы «и», поскольку проверочным словом к нему является… «интрига». Проблема в том, что интриганами были не мы, а они. В отличие от них, мы никогда не скрывали свою политическую линию и свои намерения. В нашей борьбе за идеи и методы троцкизма мы сталкивались в то время с ожесточенным сопротивлением мелкобуржуазных сектантских элементов в движении. Не имея возможности и желания спорить с нами по существу стоящих перед движением проблем, они систематически фальсифицировали наши идеи и особенно тактику, пытаясь свести идейную и политическую борьбу внутри КРДМС и потом РРП к беспринципной борьбе за лидерство в организации. Между тем наша тактика была прямым следствием наших идей и неизбежным шагом на пути строительства массовой троцкистской партии.
Эта работа охватывает 15-летний период с середины 90-х, до конца нулевых годов. Я не задумывал этот текст как личную политическую биографию, хотя большей частью она и написана от первого лица, чтобы сделать эту историю более интересной и поддержать читателя на долгом пути. Ее основная цель — раскрыть идеи и методы нашей организации.
В СССР с середины 30-х слово троцкизм было скорее ругательством, чем политическим определением. Считанные уцелевшие книги Троцкого были надежно спрятаны в спецхранах, а его работы тридцатых годов были практически недоступны даже в «самиздате». Левое крыло диссидентского движения в Советском Союзе было слишкотм немногочисленным, чтобы сформировать среду для распространения идей Троцкого и прежде всего — его анализа сталинского СССР, изложенного в наиболее полной форме в книге «Что такое СССР и куда он идет?», которая более знакома всем нам по названию английского издания «Преданная революция».
В условиях идейной и политической изоляции в позднем СССР коммунистическая оппозиция сталинизму приняла весьма специфические формы. Не имея возможности для широкой дискуссии, отдельные индивиды и небольшие группы развили сотни самобытных теорий, советская система рассматривалась в рамках азиатского способа производства, рабовладения, феодализма… пролетариат угнетали «первые лица», номенклатура и даже таинственная «сапиенсия»; однако, если мы пытаемся привести все это разнообразие к одному знаменателю, то мы обнаружим в нем различные модификации теорий государственного капитализма и бюрократического коллективизма, с которыми Троцкий вел отчаянную теоретическую и политическую борьбу еще в 30-е годы.
Возникла парадоксальная ситуация: с одной стороны, Перестройка вызвала огромный интерес к идеям Троцкого. Я приведу один характерный пример, почти анекдот: когда спартакисты начали строить в конце 80-х свой «форпост» в СССР, то захватили с собой несколько коробок книг «Что такое СССР» Троцкого на русском языке. В тот момент было совершенно непонятно, что уже можно делать, а что — еще нельзя, поэтому, когда коробки «зависли» в таможенной зоне Шереметьево, то их владельцам пришлось изрядно понервничать. После нескольких часов ожидания Виктор Грановский все-таки решился попробовать узнать, что происходит. Каково же было его удивление, когда он увидел, что работа таможни парализована — вся смена читает книги Троцкого! Виктору пришлось подарить им несколько книг, чтобы возобновить работу службы. Поблагодарив за подарок, командир таможенников удивленно заметил: «Надо же, я-то думал, что Троцкий умер давно». — «Так он действительно умер, вернее, его убили». — «Странно, а написано как сегодня!»
Контрреволюция поубавила интерес к печатному слову со стороны широких народных масс, но активисты коммунистических партий продолжали с интересом читать Троцкого. В партийных верхах многие скрывали это «пагубное» пристрастие — именно тогда появился термин «криптотроцкист». Так называли коммунистов, тщетно пытавшихся скрыть то, сколь сильное влияние на них произвели работы Троцкого. Реже встречались и коммунисты, которые открыто заявляли, что согласны с анализом Троцкого.
Это открывало для нас как преемников Левой оппозиции огромные возможности, но в этом уравнении была и другая сторона. Прежде всего, рождавшиеся в эти годы троцкистские группы привлекали совсем других людей. Несмотря на огромное численное доминирование, адепты госкаповских и бюрколлективистских концепций так и не смогли создать своих сколько-нибудь прочных организаций. На учредительном съезде Марксистской рабочей партии в 1990-е годы были сотни делегатов, представляющих 70 городов СССР. Через 5 лет она превратилась в небольшую группу. Сами они никогда не отказывались от своих самобытных теорий, но убедить в них кого-либо еще они уже не могли. Точно также завершились полным фиаско попытки клиффистов создать свою секцию в России. Это неудивительно — помню, как активист SWP Дейв Крауч с укором обвинял меня, забыв от возмущения склонения и спряжения: «Ты защищать русский солдат убивать немецкий рабочий!». Завоевать таким образом рабочий класс России было непросто.
Когда мы с Володей Морозовым решали после разрыва с госкаповской группой Жвании весной 1995 года, что нам делать дальше, то главной причиной, почему мы решили присоединиться к КРДМС Сергея Бийца, был ее ортодоксальный троцкизм и явная ориентация на работу в РКРП и Совете рабочих Москвы. Каково же было мое удивление, когда, приехав в Москву на V съезд КРДМС, я стал свидетелем совершеннейшего безумия: съезд был объявлен как объединительный, на него были приглашены руководители МРП. Большая часть из них, к счастью, не приехала, но и тех, кто был, оказалось достаточно. Съезд проходил в большом зале, который располагался в подвале одной из высоток. Мне предложили председательствовать на первом заседании. Я сидел за длинным столом, когда на сцену вышел пожилой человек — один из МРПшников — и начал говорить: «В Советском Союзе было два класса: хомиат и сапиенсия...». Вскоре меня охватило ощущение полной безнадежности и разочарования. Секретаря Курганской областной организации РКРП Бонькина, приехавшего на съезд, чтобы обсуждать свое вступление в КРДМС, тоже. Москвичи были удивлены меньше, и это был плохой знак. Бонькин ушел со съезда в перерыве, обменявшись с нами несколькими ничего не значащими словами. Было видно, что он был очень разочарован. Как и мы.
Вечером Сергей долго объяснял про МРП, Леонова и «Защиту», рассказывал, какая это большая организация. Я же больше думал о том, в какое безумие превратилась бы наша работа, если бы мы действительно объединись. Вскоре я познакомился с остальными членами КРДМС и стало ясно, что она не является в полной мере троцкистской организацией. Несколько человек было откровенными госкаповцами, многие избегали отвечать на прямые вопросы. Из Москвы я привез подшивку газет; читая их, я все больше понимал — что-то идет не так.
Наша работа так или иначе крутились вокруг РКРП и РКСМ, их члены были основными покупателями наших газет, при этом наши статьи в «Рабочей демократии» вряд ли можно было назвать товарищеской критикой. Хуже того, такой же характер носил и теоретический анализ. Так, в 1994 году в проекте резолюции очередного съезда партии можно прочесть:
«Из организаций, происходящих от КПСС, одни (КПРФ, РКРП) окончательно и бесповоротно скатились в лагерь буржуазно-националистической реакции, другие (ВКПБ, РПК, СКП-КПСС) все время колеблются между ней и лагерем революции».«Положение в стране и задачи революционного движения», РД №5 (20) 1994.
Это утверждение не только было очевидно неверно, но, что еще хуже, оно вбивало клин между нами и активом РКРП, саботировало нашу текущую работу. Конечно, были и более взвешенные тексты, но, честно сказать, в этот период «Рабочая демократия» не имела четкой позиции по ключевым вопросам, и, соответственно, КРДМС не имела ясной политической линии. В условиях дефицита кадров мы выпускали газету каждые 2-3 месяца, и нам постоянно не хватало материалов. Статьи, в том числе теоретические, ставились в номер безо всякого обсуждения и дискуссии. Если же дискуссия начиналась, то некоторые товарищи реагировали крайне негативно на любую критику. Особенно славился этим Савченко, также известный как Марлен Инсаров. Именно пародируя его напыщенный стиль, я взял себе псевдоним Иван Лох.
Парламентские и президентские выборы шли на фоне массовой приватизации, крайне непопулярной Первой Чеченской войны и стремительного роста задолженностей по заработной плате. Задержки зарплат на 3-4 месяца были повсюду, даже в госсекторе. На некоторых предприятиях зарплату не платили по полгода. Ситуация была накалена до предела. Большая часть либеральных лидеров, которых тогда по привычке называли демократическими, была уверена в своем поражении на парламентских и Ельцина — на президентских выборах, прорабатывая различные пути отступления.
РКРП впервые была допущена к выборам. В тот момент это была партия, способная вывести 100 000 человек на Дворцовую площадь в Петербурге в ходе протестов против повышения коммунальных тарифов. Прохождение 5%-ного парламентского барьера было для нее более чем реальной задачей. Несмотря на крайне невнятное выступления Анпилова на предвыборных дебатах партия уверенно набирала голоса. Впервые избиратели могли видеть процесс подсчета голосов по телевизионной трансляции из Центризбиркома. Утром было объявлено, что «Трудовая Россия» набрала 4,53% (3 137 406) голосов по Федеральному списку и провела в парламент одного кандидата по одномандатному в Ленинградской области.
Эти выборы были одними из самых грязных в истории России: против неопытных «первоклассников» играли лучшие американские советники-профессионалы, и все-таки правительству пришлось прибегнуть к прямым фальсификациям. Поражение, а больше — неспособность руководства РКРП дать хоть сколько-нибудь адекватный отпор, привело в кризису и череде расколов в партии. Если бы мы были в партии или хотя бы около нее в этот момент…
Увы, КРДМС не поддержала РКРП на выборах. Почему? Не имея возможности предложить рабочему классу свою позитивную программу (сформировавшая правительство НДР набрала 10,2% голосов), Гайдар и К⁰ сделали ставку на расщепление электората. В выборах приняли участие 43 партии и коалиции, включая даже Партию любителей пива, причем сразу 6 из них набрали между 3,6 и 5%. 3,98% набрала Партия самоуправления трудящихся Святослава Федорова. Перед выборами вокруг партии была сформирована коалиция, включавшая в себя целый ряд независимых профсоюзов, прежде всего НПГ (Независимый профсоюз горняков). Горняки, прежде всего воркутинцы, выступали тогда в авангарде классовой борьбы. Через три года «Рельсовая война» всколыхнет всю Россию! Поэтому, когда профсоюзные лидеры попросили КРДМС о поддержке и даже предложили включить своих кандидатов в избирательные списки, отказать было трудно. Когда Центризбирком не зарегистрировал коалицию по формальным признакам, мы приняли худшее из возможных решений. Чтобы избежать выбора, мы просто призвали голосовать за рабочих кандидатов и по сути дела бойкотировать выборы по партийным спискам. Справедливости ради надо сказать, что тактика бойкотизма имела старые традиции в КРДМС и много ярых приверженцев.
Теперь наша возможность критиковать избирательную тактику РКРП была крайне ограничена. Конечно, члены РКРП и КПРФ меньше всего хотели слушать «мудрые» советы бойкотистов. Почти автоматически эта политика распространилась на президентские выборы 1996, где РКРП, несмотря на все межпартийные распри, решила поддержать Зюганова. Партийную позицию по президентским выборам доверили выразить Борису Стомахину, тогда члену КРДМС.
«Окончательный список кандидатов давно определился. Наиболее левым из них — увы, левым лишь в сравнении с остальными — объективно оказался С.Федоров. „Левое“ крыло заполнено, кроме него, такими весьма жалкими фигурами, как Явлинский и отчасти Шаккум. В правом — вождь „народно-патриотических сил“ Зюганов, отчасти его напарник Тулеев, незабвенный Владимир Вольфович и крайне правая фигура в списке — бывший спортсмен Ю. Власов, кандидат от „Координационного совета радикальных националистических партий“, состоящего из откровенно фашистских организаций вроде лимоновской НБП».«Еженедельный бюллетень „Рабочей демократии“», №8, 4 июня 1996 Б. Стомахин
В политике есть известный феномен — самый последовательный и непоколебимый «борец с капитализмом», который не готов отступить ни на шаг — даже если это единственный способ оказаться в одной шеренге с массовыми партиями рабочего класса, плечом к плечу с массами — легко капитулирует перед самыми реакционными отрядами буржуазии — фашистами, радикальными националистами, либералами. Ультралиберал Стомахин и недобандеровец Инсаров — лишь два крайних примера такой трансформации. Большинство сектантов не заходит так далеко, ограничиваясь такими формами оппортунизма, как народные фронты с радикалами и даже либералами или растворение в беспартийных «социальных» движениях. Этот парадокс вызван несколькими обстоятельствами. Прежде всего, сектанты не видят движения истории. Рассматривая движение в статике, они неспособны увидеть то, как изменение позиции открывает новые перспективы. Поэтому они долго и очень «принципиально» стоят на одном месте, а когда идиотизм этого стояния становится очевиден всем… стараются сорвать большой куш, пытаясь пойти на крупную сделку с самой «модной» политической силой.
Вторая причина — ориентация на надстройку вместо базиса. Форма для сектанта всегда важнее содержания, так же, как цитаты важней идей, которые за ними стоят. Поскольку большая часть публичной или «реальной» политики — это суета вокруг настройки, то им здесь есть где развернуться. КПРФ поддерживает развязанную Ельциным войну в Чечне, а «Яблоко» выступает против? Значит, «Яблоко» левее КПРФ! То, что, окажись Явлинский на месте Ельцина, он точно также стал бы наводить «порядок» на подведомственном ему рынке и защищать права частных собственников, никого не волнует. Ведь история не знает сослагательного наклонения, не так ли? Именно поэтому «Яблоко» так часто фигурировало в дискуссиях внутри КРДМС как более левая сила, чем КПРФ. Интересно, что, в отличие от КПИ, которая всегда имела ориентацию на левых либералов, и особенно на подмножество левых интеллектуалов среди них, КРДМС, а потом РРП практически никогда не вели с ними политическую работу. Это была своего рода дискуссия ради дискуссии.
Не все сектанты — госкаповцы, но большая часть госкаповцев — сектанты. Виной этому и их готовность классифицировать общественные формации по надстройке, и их крайне негативное отношения к массовым сталинистским партиям, но прежде всего — их непонимание диалектики. Ее систематическое изучение — лучшее лекарство от сектантских и госкаповских болезней.
Вскоре после президентских выборов 1996 года мне неожиданно позвонил Сергей и предложил приехать в Москву и поговорить с каким-то английским троцкистом. Это было необычно. После разрыва с КРИ в 1993 году активисты КРДМС демонстративно избегали контактов с западными интернационалами. «Его организация энтрируется в Лейбористскую партию», — добавил Биец. Об энтризме я в тот момент знал только то, что им занимались Пабло и Верник. История про Пабло была что-то вроде «и будет он проклят навек», а Верник называл многовекторным энтризмом свои попытки пролезть в Раду по спискам сразу трех партии. — «Звучит не очень!» — «Но он интересные вещи рассказывает!»
Через пару часов я уже был на Московском вокзале. На следующий день я познакомился с Аланом Вудсом. Оказалось, что он друг и товарищ Теда Гранта, «Антиклифф» которого я к тому времени уже прочел. Сперва мы долго говорили о борьбе с госкапом, необходимости развивать теорию. Алан подарил мне книжку Теда Гранта о СССР. Потом Алан заговорил о КПРФ и о выборах. О РКРП Алан почти ничего не знал, но за политикой КПРФ и ФНПР они с Тедом следили довольно внимательно. Переждав мою длинную и полную возмущения тираду, разоблачающую оппортунизм и национализм КПРФ (Сергей молчал потому, что очевидно выговорился раньше), Алан терпеливо начал объяснять, что рано или поздно молодежь обязательно пойдет в КПРФ, что в КПРФ будет кризис, а наша позиция по выборам совершенно ошибочная. Меня анализ не то чтобы убедил, но заинтересовал. Здесь явно был ответ на давно мучивший меня вопрос.
Почему в нашей организации столько странных в политическом и личном смысле товарищей? Социально адаптированные, здоровые, бесконфликтные и политические активные члены РКСМ и РКРП часто соглашались с нами, но почти никогда не выходили из своих организаций, чтобы вступить к нам. Учитывая, что до распространения интернета у нас почти не было возможности опередить массовые партии, немалая часть наших новых товарищей была людьми, покинувшими сталинистские партии из-за неуживчивости, скверного характера или откровенной политической шизы. Это были совершенно не те люди, которые нам были нужны. Чем дальше, тем больше у нас с Сергеем крепла мысль, что только став частью подлинно марксистского интернационала — КМИ, мы сможем одолеть идейную и тактическую путаницу, изменить тактику таким образом, чтобы завоевывать товарищей на идейной основе и строить из них кадровую организацию.
Алан считал в тот момент, что рано или поздно нам придется работать в КПРФ, но сейчас, в период строительства кадровой организации, нам достаточно четкой ориентации на эту партию. После отъезда Алана мы несколько месяцев спорили с Сергеем и в конечном счете пришли к следующим выводам: нам нужна четкая организация на молодежь сталинистских партий, прежде всего РКРП, нужно больше теоретической работы, прежде всего дискуссий о классовой природе СССР, и нам нужно всерьез поставить вопрос о вступлении в Комитет за Марксистский Интернационал, как тогда называлась ММТ.
Было совершенно непонятно, с чего начать. Большинство членов КРДМС по тем или иным причинам выступали против вступления а Интернационал. Мы начали терпеливую работу по убеждению товарищей. Хуже всего дело шло в Москве. Сергей в этот момент был совершенно изолирован. Попытка агитации не имела никакого успеха и, в конечном счете, уже весной 1997 года это вылилось в деморализацию и полностью парализовало московскую организацию. Летом Алан снова приехал в Россию. На этот раз он побывал и в Ленинграде. Много общался с партийным активом, и было видно, что он тоже настроен очень скептически. Фактически идею вступления в Интернационал поддерживали три человека: я с Володей Морозовым в Ленинграде и Сергей Биец в Москве.
Между тем газета не выходила и работа организации приобретала все более спорадический характер. В Ленинграде тоже были проблемы. Летом у Володи произошло резкое обострение генетической болезни почек, он вышел из больницы лишь осенью инвалидом I группы, привязанным к гемодиализу. Почти сразу же мы выпустили два малоформатных номера газеты (№№40,41). Во втором была статья Троцкого «Азбука диалектического материализма»
Наконец мы приняли решение провести съезд КРДМС 28-29 марта 1998 года в Москве. Мы понимали, что шансов на благоприятный исход немного, но бездействовать было невозможно. Очевидно, что в организации накопилось множество противоречий. Съезд проходил в квартире Сергея Бийца. Заслушав доклады Лагутенко о ситуации в стране и доклады о работе на местах, мы подошли к обсуждению вопроса о вступлении в КМИ. В своем выступлении я критиковал программное заявление КРДМС 1993 года «Вперед, к новому Интернационалу!» Моя аргументация сводилась к тому, что несмотря на все расколы IV интернационал все еще жив, его идеи и программа могут мобилизовать массы. Можно ли всерьёз рассчитывать, что группа из десятка человек, да еще и раздираемая серьезными идейными и тактическими противоречиями, может претендовать не просто на создание очередного V интернационала, да еще и самонадеянно полагать, что он будет лучше чем все существующие осколки IV интернационала? На чем основана эта уверенность?.. Именно на эту реплику Савченко заявил, что я всего-лишь борюсь «за священную цифру IV в противовес нечестивой и дьявольской цифре V», на что Сергей тут же воскликнул: «Да, креститься кукишем я не буду!». Большинству участников съезд запомнился именно этим.
Наши оппоненты всячески отрицали, что наши разногласия имеют идейную природу. Но нам было понятно, что проблема именно в этом. При голосовании наш с Сергеем проект резолюции по международному вопросу получил два голоса. Чтобы развязать себе руки для агитации, мы отказались войти в исполком. VI съезд сыграл в нашей работе важную роль — мы лишились иллюзий. Справедливости ради надо сказать, что товарищеская атмосфера в организации тоже была почти полностью разрушена.
Осенью мы выпустили в Ленинграде второй номер теоретического журнала «Диктатура пролетариата»«Диктатура пролетариата» №2, полностью посвященный дискуссии о классовой природе СССР. В номер вошли, наряду с ключевыми теоретическими работами Троцкого «Мелко-буржуазная оппозиция в Рабочей Социалистической Партии Соединенных Штатов»
Было бы слишком просто связывать появление новых людей в организации только с переменами в нашей работе. Повсюду разгоралась классовая борьба. 6 марта рабочие захватили Выборгский ЦБК. В мае на Кузбассе началась рельсовая война. В июне первые группы горняков из Воркуты поставили палатки на Горбатом мосту перед Белым домом. Там стояла и палатка «Студенческой Защиты», где мы вели свою агитацию. В августе произошел дефолт. Резко упал курс рубля, инфляция отреагировала немедленно. Сперва ценники менялись несколько раз в день, снова в обороте появились доллары. Миллионы людей были отброшены в нищету.
Подъем движения привел к активизации работы. На заводе имени Лихачева в Москве вместе с Шишкаревым из Совета рабочих Москвы, на Ленинградском металлическом заводе с Геннадий Кравченко из профсоюза «Турбостроитель»; по объективным причинам наша работа на ЗиМ в Самаре и ВЦБК носила эпизодический характер, но нас знали и там.
Налаживалась работа в Перми. Большую роль здесь сыграла поездка в Пермь Алана Вудса. Когда я познакомился с основателем и лидером нашей организации в Перми Никоновым, меня поразило, что он не называл коммунистов иначе как… «коммуняками». Казалось невероятным, что можно изменить его позицию, и тем не менее это удалось. Когда мы приняли резолюцию о работе с комсомолами, то дисциплинированный Никонов, зайдя в зал где собирался актив РКСМ(б), по привычке заявил: «Здравствуйте, комсомольчики, мне тут поручили с вами работать…» Это не было издевкой или саботажем, в последующий период он действительно смог собрать вокруг себя молодежь. Еще одним нашим завоеванием в Пермском крае был Игорь Челышев из Соликамска. Горный инженер из семьи ссыльных оппозиционеров, он приватизировал месторождение некондиционной соли и начал его разработку, продавая его в качестве средства для ухода за кожей. По будням после каждой рабочей смены он собирал своих рабочих и в течение получаса читал им лекцию о теории прибавочной стоимости. По выходным же, выпив водки, он шел бить стекла в банке своего брата. Милиция, как это бывает в маленьких городках с такими людьми, относилась с пониманием и ограничивалась увещеваниями. К сожалению, в отличие от Энгельса, Игорь мало того что был изрядным путаником в идеях, так еще и партию поддерживал главным образом розовой солью, которой в квартире Сергея скопилось в тот момент изрядное количество.
После разрыва между РКРП и «Трудовой Россией» обе партии оказались в кризисе. Особенно хорошо это было заметно в Москве. Там развернулись борьба за власть между несколькими фракциями партийной бюрократии. Наиболее дезориентированная часть комсомола сближалась с анархистами. Одни из наиболее заметной фигур этой фракции стал Андрей Соколов. Сергей познакомился с ним еще до «помидорной акции» против Зюганова весной 1997 года. К сожалению, Сергей Биец всегда был склонен к работе с подобными элементами. Вдесятеро больше это касалось Ильи Романова, который, будучи членом КРДМС, всегда оставался на ⅔ анархистом. При этом надо сказать, что КРДМС, включая МО, твердо выступала против индивидуального террора, однако история РВС, название которой отсылает к Реввоенсовету, и по очевидным причинам — НРА — всегда была тесно связана с московской организацией. Все это выливалось в обыски, конфискацию кучи пыльных склянок, которые Сергей — в прошлом студент-химик и лаборант — держал в стенном шкафу, и допросы. К счастью, в конце 90-х ФСБ меньше всего нуждалась в шумных политических процессах. К сожалению, это было не отдельным эпизодом, а следствием отсутствия у Сергея Бийца той элементарной политической гигиены, которая жизненно необходима в нашей работе.
Пока фракции исключали друг друга из РКРП, а комсомол кололся на РКСМ(б) и ЛКРСМ, вокруг думского депутата Григорьева стал формироваться Информационно-методический центр по рабочему движению, вокруг которого постепенно объединились наиболее здоровые силы в Москве. Теперь у нас было много контактов в обеих комсомолах РКРП, троцкистские идеи проникали в ряды молодежи. В Москве к нам вступил Егор Колмаков, в Питере мы познакомились с Борисом Игнатовым, который был полностью согласен с нами в идеях, но считал необходимым оставаться в комсомоле.
Для меня было очевидно, что будущее за фракцией Игнатова-Шапинова. Также как и то, что в какой-то момент их разрыв станет неизбежным. Собственно, так и произошло. Активисты обеих фракций не нашли себя в РКРП. «Экстремисты» после исключения создали РМП, их старшие союзники были вытеснены из партии и деморализованы. Шапинов успел побывать помощником Тюлькина во время его депутатского срока, а после исключения из комсомола и партии уехал на Украину. Борис Игнатов работал на ЛМЗ, организовал профсоюз, издал пару книг и… ушел из политики. Мы получили из нашей работы гораздо меньше, чем могли бы. Вмешались и фатальные обстоятельства: Егору проломили череп, когда он поздним вечером возвращался из Москвы домой в Подольск. Но в целом наша неудача была результатом нашей неспособности занять правильную сторону в этом конфликте. Ошибочной ориентации на «радикальное» крыло.
Одним из самых странных наших «приобретений» был бывший член ВКПБ Борис Стомахин. За два года он прошел путь от полусталиниста до упертого либерала, что впрочем не помешало ему остаться политическим сектантом. В августе 1998 года Стомахин, который был в этот момент членом исполкома КРДМС, написал для «Рабочей демократии» провокационную статью «Ленин, фашисты и свобода сексуальных меньшинств». Мы решительно выступаем против дискриминации по признаку сексуальной ориентации, однако намеренно провокационная форма статьи была неприемлема и деструктивна. Я, как и остальные товарищи, был против публикации этой статьи, однако то, как быстро отвернулись от Стомахина его вчерашние союзники, меня изрядно удивило. Регулярная работа и появление новых товарищей в Московской организации — тут необходимо отметить в первую очередь Михаила Дороненко — оздоровило ситуацию.
7-9 января 1999 в Москве прошел Седьмой (и последний) съезд Комитета за рабочую демократию и международный социализм. Начался он очень «по-КРДМСовски». Товарищ, который договорился об аренде помещения, оказался… в запое, а без него нас долго не пускали в уже оплаченный зал. Однако дальше заседание пошло в очень рабочей атмосфере. Был принят ряд важных решений: мы приняли документ о желании вступить в КМИ, переименовали КРДМС в Революционную Рабочую партию, объявили о проведении широкой дискуссии о классовой природе СССР, разработке программы партии, приняли резолюции «За революционное преобразование профсоюзов»
Резолюция о профсоюзах была направлена на расширение нашей работы в массовых профсоюзах, в первую очередь — ФНПР. Массовые протесты и недовольство членов профсоюзов максимально способствовали этому. В резолюции показывалось, как в этих условиях руководство традиционных профсоюзов теряет контроль над ситуацией. За пару лет до этого в институте, где я работал, задолженность по и так нищенским зарплатам достигла четырех месяцев. На собрании профсоюзной организации обсуждался вопрос о однодневной забастовке. Вместо этого я предложил продать легковые автомобили, находящиеся в распоряжении дирекции, и выплатить из этих денег часть заработной платы. Решение было принято почти единогласно. Хотя директор института — депутат Думы из фракции «Наш дом Россия» — перемещался на иномарке из парка Смольного, его возмущению не было предела. На следующее утро сотрудникам выплатили зарплату за два месяца. Это лишь один пример из множества подобных ситуаций, которые возникали в те неспокойные годы.
В конце января на Международном исполкоме было принято решение о создании Российской секции, которое летом 2000 года было утверждено Международным конгрессом. На Исполкоме я познакомился с Тедом Грантом. Почти сразу же у нас разгорелась дискуссия о возможности стабилизации капитализма в России и восстановлении экономики после кризиса. Интересно, что Тед, известный критик концепции «последнего кризиса капитализма», очень скептически относился к перспективам режима Ельцина. Он считал вероятным военный переворот; уже не помню, прозвучала ли в нашем разговоре фамилия Рохлин — кажется нет, но сейчас, после признаний Алксниса, этот прогноз выглядит много более обоснованным. Я же тогда твердо полагал, что российская экономика способна выйти из кризиса, используя драматическое снижение уровня жизни масс, хотя не очень понимал, что будет политическим выражением этого. Конечно, никто из нас тогда и представить не мог, что стабилизация режима пойдет через Дагестан и Каширку. За полгода до своего триумфа Путин занимал незначительную должность в президентском аппарате.
Меня очень удивило то, как проходил Исполком Интернационала. Начался он с очень напряженной двухдневной дискуссии о мировой экономике. Я изрядно удивил собравшихся, заявив, что неизбежным следствием торможения экономики станет, на мой взгляд, усиление протекционизма. В 90-е это казалось почти невозможным, тем не менее, дискуссия шла очень корректно и основательно. Это был хороший знак. Рассказ о нашей работе в России вызвал большой интерес, но также и критику нашей тактики, которая и правда, как я писал выше, была несвершенна.
Следующие два годамы вели продуктивную работу во всех тех трех городах, где у нас были серьезные организации. Осенью 1999 к Выборгскому ЦБК добавился Ясногорск, где вели агитацию московские товарищи. В Москве мы разагитировали немногочисленный комсомол СКП-КПСС, в том числе талантливого журналиста Сергея Марского.
Мы активно участвовали в антивоенной компании, когда началась Вторая Чеченская война и бомбежки НАТО Югославии. В Питере мы стали постоянными участниками и соорганизаторами еженедельного антивоенного пикета на Невском, который привлекал молодежь, больше анархистскую, но не только. В 1999 году к нам вступил машинист тепловоза Женя Баракин. Мы использовали эту возможность для агитационной кампании на предприятии, разложив листовки прямо в раздевалках. Требования рабочих железнодорожников были удовлетворены.
В это же время развивалась широкая кампания против правительственного проекта Трудового кодекса, который мы имеем сегодня. Или, если быть честными, того, который имеет нас. Мы провели несколько масштабных листовочных и плакатных кампаний, в ходе которых нам удалось охватить основные промышленные районы Ленинграда. В других городах, полагаю, было тоже самое. Все три организации выросли в это время.
Большим шагом стало издание «Рабочей демократии» сперва каждый месяц, а потом и раз в две недели. Регулярность издания привлекала к нам новых корреспондентов, мы охотно давали трибуну недовольным политикой партии секретарям обкомов РКРП. Присылали нам заметки и рядовые члены РКРП из регионов. Издание двух номеров газеты в месяц было тяжелой ношей и в прямом смысле слова. Обычно мы печатали газету в Москве и Ленинграде по очереди — у нас был знакомый мастер в техникуме, которого не очень интересовала официальная регистрация газеты. Но вот донести газеты до вокзала было нелегкой задачей. Особенно мы расстраивались, когда в типографии была лишь плотная бумага. Мы не только платили совсем не лишние для нас деньги, но и тащили неподъемный груз.
Еще одним важным шагом вперед стало издание книг Алана Вудса и Теда Гранта «Ленин и Троцкий»
Как обычно бывает на историческом переломе, нам требовался новый анализ. В отличие от читателей журнала «Таймс» для нас было важно выяснить не кто такой Путин, а волю каких сил он выражает и на какие социальные слои опирается. Этот вопрос обсуждался на очередном съезде партии; в дискуссии принял участие и Алан Вудс. С этим съездом связана забавная история. Его первое заседание было назначено в правлении какого-то колхоза, причем знал я только станцию метро, на которой должен выйти. К моему удивлению, это была отнюдь не последняя станция на линии. На поверхности я оказался в окружении пятиэтажек. Спросить, где здесь находится правление колхоза, казалось верхом идиотизма. На всякий случай я решил спросить, как отсюда можно проехать в колхоз… чем поставил своего собеседника в тупик. «Проехать не знаю, а правление вон за тем домом…» Действительно, чуть не в центре Москвы располагалось огромное тепличное хозяйство.
Впрочем, нам не пришлось наслаждаться миром в партии слишком долго. На парламентских выборах в Молдавии 25 февраля 2001 года Партия коммунистов Республики Молдова набрала более 50% голосов и завоевала 71 место в 101-местном парламенте. Для нас было очевидно, что ПКРМ неспособна решить проблемы, стоящие пред страной, и неизбежным следствием этого станет кризис в партии — прежде всего, в ее молодежной организации. Собственно, так и разворачивались события. Уже в 2009 году партия оказалась в глубоком системном кризисе и пережила первый раскол. В 2014-2015 годах она практически полностью развалилась. Кризис в комсомоле начался еще в 2002 году, а уже из разочаровавшихся в ПКРМ комсомольцев возникли такие группы как «Коммунистическая альтернатива» и «Новый Комсомол», объединившиеся затем в движение «Народное сопротивление». Позже с ПКРМ порвала и большая часть комсомольского руководства во главе с Павлом Григорчуком. Итак, наш анализ был верным. Были ли у нас технические возможности для успешной работы в Молдове?
В 1999 году мы приняли в ленинградскую организацию РРП Игоря Комрина — молодого рабочего-строителя из Дондюшан. Позже он потерял работу в Питере и перебрался в Москву. Он был готов строить организацию в Молдове. Нашей целью было создание молдавской секции КМИ. В этот момент у Игоря не было никаких условий для независимой работы. Даже в случае успеха в Дондюшанах было совершенно неясно, как он смог бы распространить организацию из этого крошечного русскоязычного городка на максимальном удалении от столицы на Кишинев. В случае же ведения работы внутри комсомола мы получали возможность использовать аппарат партии в своих целях, участвовать в конференциях, комсомольских лагерях и так далее.
Первым шагом стала публикация статьи «Момент истины»
Я предвидел негативную реакцию сектантов. Госкаповец Юрий Назаренко из Ростова-на-Дону написал мне гневное письмо. Я ему вежливо ответил. Но то, что произошло дальше, предвидеть было невозможно. Дальше у нас в партии началась истерика: Кудряшова и Ли Хун Бо ответили статьей «„Лохизм“ против марксизма»
Не думаю, что правильно вести внутрипартийную дискуссию, да еще по тактическому вопросу в открытой печати. Наша тактика — это наше внутреннее дело. Дело в том, что аргументы для внутреннего и внешнего использования совершенно различны. В свое время в двух письмах Назаренко я изложил публичные аргументы. Здесь я хочу остановиться на тактике нашей работы в Молдавии. Далее будет понятно, почему это письмо не должно цитироваться или публиковаться вне партии. К сожалению, после того как рязанцы стали использовать непартийные методы, такая вероятность стала весьма велика, а я не хотел бы увидеть это письмо на Left.ru
Не секрет, что один из наших товарищей имеет молдавское гражданство… Ранее он хотел осесть в России, но мы убедили его вернуться в Молдавию. Он член КПРМ и комсомола. На самом деле, в Молдавии нет никаких левых организаций, кроме КПРМ (Соцпартия — русские националисты). Сама по себе КПРМ -- типичная социал-демократическая партия, стоящая на антисталинских и «интернационалистских», вернее антирумынских, позициях. В то же время как и, например, КПУ она объединяет очень разных людей. Левым просто некуда идти кроме КПРМ и они там есть это отнюдь не голословное утверждение, а очевидный факт.
Есть ли у нас возможность строительства организации в Молдавии вне КПРМ. На наш взгляд — нет. Почему? Игорь — молодой товарищ, большого политического опыта он не имеет, в Молдавии никому не известен, молдавский язык знает плохо, живет в маленьком городке вдали от Кишинева. Конечно, мы можем назвать его «партией», но что он будет делать дальше? В то же время как комсомольский и партийный активист он может участвовать в работе съездов партии и т. д., во всяком случае, он будет при этом распространять нашу литературу, что уже не маловажно, он будет, как и раньше, кататься периодически в Кишинев за счет КПРМ. Но главное — он будет постоянно находиться в среде молодежи ПКРМ. Это главное. То, что недовольство в партии политикой Воронина будет расти, очевидно, это подготовит почву для нашего посева. Но только при соблюдении некоторых условий.
Не должно быть формального повода для исключения товарища И. из КПРМ. Никто не должен знать, что он член РРП; сторонник, корреспондент — это сколько угодно. Статья, в которой написано, что мы работаем в КПРМ, это уже повод для его исключения.
Мы должны быть исходно «доброжелательно настроены» по отношению к КПРМ. Что я имею в виду? Через три месяца мы можем свободно писать, что Воронин не выполняет свои предвыборные обещания и т. д. Но написать это через три дня после выборов? Глупость! Коммунисты сами должны увидеть, что делает и что не делает Воронин. Позже мы объясним, почему он это не делает, но сегодня у нас другая задача: выдвинуть правильный лозунг действия и объяснить, почему он именно такой. Этот лозунг — безвозмездная национализация — ставит вопрос ребром. Для Воронина и иже с ним это стократ страшней всякой левацкой галиматьи — ибо этот лозунг понятен и насущен для многих членов его собственной партии.
Что говорят рязанцы? Какова конструктивная программа? Я ее в упор не вижу. Слово «коммунистическая» в кавычках печатать? Это какой-то детский сад! 90% членов ПКРМ и читать не станут дальше этих кавычек! Или еще один момент. Мы призываем членов КПРМ давить на партийное руководство, требуя радикальных реформ. Нам объясняют, что нельзя сделать революцию без революционной ситуации! Я даже не хочу касаться вопроса о том, что национализация в Молдавии вызвала бы такое обострение межклассовых противоречий, какого не может добиться своими воплями ни один р-р-революционер. Я скажу по-другому — надо говорить языком, понятным нашим читателям. Надо идти на шаг впереди них, а не на километр — иначе тебя никто не услышит. До тех пор, пока молдавские коммунисты не убедятся на своем опыте, что Воронин предатель, любой, кто кроет его последними словами для них враг и агент буржуазии. А убедятся они в этом скоро, ибо нет большей беды для социал-демократа, чем оказаться у власти… когда нет возможности спрятаться за спины буржуазии, все гнилье лезет наружу. Нам просто надо немного подождать…
Фактически мы выдвинули программу левой оппозиции в КПРМ. Такая программа — выдержанная по тону и с четкими, понятными лозунгами — залог успехов молдавских товарищей в будущем.
Мы послали номер газеты по всем доступным нам адресам в Молдавии, в редакции партийных газет. Более 200 только жителей Молдавии прочли ее на нашем сайте. Это фундамент, на котором мы будем строить нашу работу там.
Дискуссия по «Молдавскому вопросу»
Ниже я процитирую еще один фрагмент дискуссии:
При анализе статьи «Момент истины» надо, во всяком случае, понимать две вещи. Когда и для кого она была написана. По своей сути, равно как и по форме, это листовка, обращенная к широким массам молдавских коммунистов. Главный агитационный материал нашей работы в Молдавии. Она была написана до того как ПКРМ успела сделать хоть что-нибудь после своего прихода к власти. Сектанты всегда знают, что будет завтра — их работа — образец кабинетной рутины. Они знают, что ПКРМ — партия предателей. Это факт, это аксиома, это не требует доказательства! На самом деле, все, чем они располагают, это сомнительные интерполяции и натянутые сравнения. Все многообразие политического процесса они пытаются загнать в жесткую схему из «партии ленинского типа» и буржуазных партий. Когда эти политические кроты выходят из своих нор в реальный мир, то они вообще теряют способность видеть… К счастью, мир много шире и красивей, чем думает слепой крот. Рабочие коммунисты в Молдове не хотят слушать жалкий писк этих вечно недовольных кротов, они хотят видеть перспективы переустройства мира, в котором они живут! Перспективы, изложенные на понятном для них языке и не содержащие явной или скрытой клеветы на своих лидеров. Плохо обоснованное заявление о том, что Воронин обязательно предаст (не предал — предаст) рабочий класс — образец такой сектантской пропаганды. Традиции марксизма подразумевают критику прошлых ошибок политического оппонента, а не того, что он еще только собирается сделать. Увы, внимательно изучив критику моей статьи, я вижу только два обвинения против КПРМ, выраженное в настоящем или прошлом времени — то, что эта партия участвует в работе парламента (я имею ввиду здесь период до ее прихода к власти), и то, что ее по партийному списку баллотировался (не член партии) министр ВД Цуркан.
Если отбросить панические статьи буржуазных аналитиков, то исходно мы наблюдали две различные реакции на результат выборов: покровительственно-одобрительную со стороны КПРФ и равнодушно-негативную со стороны ультра-левых. Первая реакция, как правило, самая искренняя… Логика людей, подобных Назаренко, очевидна — ПКРМ это буржуазная партия, коварные провокаторы, ставящие своей целью обмануть рабочий класс. Надо понимать, что такой подход — это старая сказка бордигистов, совершенно чуждая нашей партии, нашему интернационалу, и более того — всему тому историческому течению, включая Ленина и Троцкого, к которому мы принадлежим. Для них сам факт работы в парламенте означает буржуазный характер партии. Партия для них не более чем секта заговорщиков. Я уже писал в одном из своих писем, что если бы Назаренко положительно отозвался о любой из моих работ, я выкинул бы ее в помойное ведро. Я не хочу тратить время на объяснение бессмысленности «парламентского» аргумента. К счастью, Ленин в «Детской болезни левзины в коммунизме» сделал эту работу за нас.
Вопрос о министрах, выходцах из компартии, заслуживает чуть больше внимания. Безусловно, КПРМ подставила плечо Лучинскому, приняв участие в последнем перед выборами правительстве. Как это называется? Совершенно верно — «народный фронт». Плохо это или хорошо? Определенно плохо. Но вот в чем незадача, само по себе это не означает, что ПКРМ является буржуазной партией. Более того, «народный фронт» — термин, исторически используемый для коалиции коммунистов (правильнее сказать сталинистов) с партиями национальной буржуазии. В Молдове народный фронт достаточно быстро рухнул под внутренними противоречиями в коалиции. А именно, вокруг выборов старым составом парламента президента Молдовы. Руководство ПКРМ сделало то, на что никогда не решился бы, например, Зюганов — заблокировав правых кандидатов, они предпочли досрочные парламентские выборы очередному позорному сговору с «умеренными» фракциями парламента. Уже то, что руководство ПКРМ пошло на эти выборы, рискуя с одной стороны своими депутатскими портфелями, а с другой — перспективой взять на себя ответственность за судьбу страны, показывает наличие много более сильного давления рядовых членов партии на руководство, чем сегодня в КПРФ.
Иван Лох
Вскоре Игорь Комрин организовал забастовку на Дондюшанском сахарном заводе. После раскола РРП, не выдержав обвинений в оппортунизме и «предательстве интересов рабочего класса», он перешел на сектантские госкаповские позиции. Именно в этот момент произошел раскол в комсомоле ПКРМ и начало формироваться «Народное сопротивление», однако свежеприобретенные принципы не позволили ему вступить в эту организацию. РРП-Молдова выпустила несколько пламенных деклараций и исчезла.
Что до меня, то худшим наблюдением из разворачивающейся дискуссии стало нежелание товарищей принимать принципиальные решения с одной стороны, и стремление вести дискуссию в совершенно нетоварищеской манере — с другой. Мне было ясно, что это рано или поздно приведет нас к большим неприятностям. В октябре наш проект резолюции по работе в Молдове был принят большинством делегатов IX съезда, сразу же по его окончании рязанцы вышли из РРП.
В апреле 2001 был арестован Лимонов. Как и следовало ожидать, партию вождистского типа охватил паралич, вслед за которым последовала смута. Этим умело воспользовался лидер АКМ Сергей Удальцов. Хотя номинально АКМ вплоть до раскола в 2004 году считалась молодежной организацией «Трудовой России», возможность Анпилова влиять на Удальцова была невелика. Удальцов, конечно, не дотягивал до Лимонова интеллектуально, но зато брал свое молодостью и напором. Что же до взглядов, то навряд ли они существенно различались. Именно это сделало миграцию членов НБП в АКМ столь комфортной. Можно было «набить» автомат Калашникова рядом с «Лимонкой».
Еще несколько месяцев назад мы писали в своей газете:
«Зададимся теперь вопросом, какая молодежная организация нужна такой «партии»? Разумеется, такая, в которой люди поменьше бы задумывались над действиями своих руководителей. Такая, где никого не надо было бы убеждать в правильности линии партии, где можно было бы просто приказать сделать то-то и то-то. Если есть деньги, то молодежь собрать нетрудно…»
«Во время одной туристической прогулки, в которой участвовали представители АКМ, ЛКРСМ и „Красного Ежа“ произошел такой случай. Руководил группой АКМ-овцев «молодой коммунист», член анпиловской партии, А. Шалимов. Свой «культурный отдых» он начал с приобретения в сельском магазинчике „горячительных напитков“. Приняв „на грудь“ значительную дозу, он вдруг обнаружил, что его финансовые возможности не позволяют продолжить процесс „нагружения“. Не беда! Ведь рядом его подчиненные — беспартийные АКМ-овцы. Неужели оставят они члена партии в такой беде? Но к великому изумлению нашего «коммуниста» среди АКМ-овцев нашлись «предатели», не пожелавшие подчиниться партийной дисциплине и отказавшиеся дать денег на приобретение „горючего“, да и вообще не пожелавшие принимать участие в таком важном партийном деле, как совместное водкопитие. Возмущению Шалимова не было предела. Последовал поток бранных слов, после чего он набросился с кулаками на одного из „нарушителей дисциплины“. „Вот так в ‚Трудовой России‘“ поступают с теми, кто не выполняет приказы командира!“ — вопил он.»
Сергей Соловьев «Анпилов и молодежь»
Какого же было мое удивление, когда менее чем через год Сергей спросил меня, нельзя ли организовать кампанию солидарности с политзаключенным Шалимовым, в отношении которого было сфабриковано уголовное дело… за хулиганство.
Без какой-либо серьезной дискуссии или даже обсуждения на исполкоме партия стремительно поворачивалась к «Трудовой России». Почему это произошло? Из тюрьмы вышел Аркадий Пилипенко, осужденный в 1995 году. Вместе с двумя приятелями по дружине «Трудовой России» он подвесил за ноги на дерево какого-то жадного предпринимателя. Увы. Бизнесмен не был Буратино. Из него не посыпались золотые монеты. Он просто умер, а Пилипенко посадили. Аркаша до ареста даже не был членом КРДМС — просто контактом. После освобождения Пилипенко оказался в «Трудовой России» на положении героя-экспроприатора. Если не Сталина, то Камо. Вот его Сергей и наметил в качестве отмычки, которая откроет двери к массовой рабочей партии. Правда, партия давно уже не была не массовой и не рабочей, но какое это в конце концов имеет значение?
С моей точки зрения, работа с АКМ не имела смысла. Это была типичная полуанархистская-полусталинстская партия, ориентированная на «улицу», то есть на шумные марши с завываниями «завершим реформы так — Сталин, Берия, Гулаг!» пару раз в год и еженедельные пьянки. Никаких серьезных кадров мы оттуда почерпнуть не могли, рабочих тоже. Большая часть этой организации составляли люмпены разного рода.
К возможности пройти три раза в год (1 мая, 7 ноября и на «Антикапитализме») впереди колонны «Трудовой России» прилагались проблемы. Между Сергеем Марским и Аркашей Пилипенко постоянно возникали конфликты. Некоторые из них носили личный характер, некоторые — политический. От личных сексуальных предпочтений до выбора между «Смерть буржуазии» или «Смерть русской буржуазии». Зимой 2002 года склоками и скандалами сопровождалось практически каждое собрание. Когда перед самым IX съездом, который должен был пройти в начале мая, в тексте резолюции появилось несколько слов о КПРФ, которых прежде там не было, мы однозначно восприняли это как уступку Алану Вудсу, приехавшему на съезд в качестве гостя. Своего рода желание показать товар лицом.
Естественно, что увидев в Российской секции энтузиастов работы с КПРФ, Секретариат приветсвовал это начинание. В документе «Ситуация в комдвижении и работа с „Трудовой Россией“» было написано:
РКРП и „Трудовая Россия“ После раскола в РКРП 1996 года линия Тюлькина была явно левее, чем линия Анпилова. Четкая ориентация РКРП на рабочее движение казалась нам ближе, чем кривляния и шовинистические лозунги Анпилова. Но РКРП, растеряв всякое влияние среди рабочего класса, превратилась в крайне догматичную, закостенелую организацию, не способную к какому-либо прогрессивному развитию. Группа Анпилова изначально на самом деле была радикальнее, но ее радикализм всегда носил крайне противоречивый характер. Революционные лозунги шли рядом с реакционными. Так, утверждения о необходимости мировой революции перемешивались в официальной идеологии «Трудовой России» с крайним шовинизмом.
Но именно эта идейная бесформенность позволила Анпилову сделать резкий поворот влево. «Левый поворот» Анпилова безусловно не есть его личная прихоть — он был вызван объективными изменениями политической ситуации в стране и раскладом сил в левом движении. Путин, придя к власти, взял на вооружение многие из тех лозунгов, под которыми в свое время «красно-белая» оппозиция боролась с властью Ельцина. Правая, националистическая часть оппозиции перешла на сторону Путина. И в то время когда РКРП и партии Роскомсоюза так и остались на прежних позициях по всем основным вопросам, «Трудовая Россия» резко сдвинулась влево. РКРП сейчас проводит крайне оппортунистическую, соглашательскую политику, доходящую до открытой поддержки путинского режима. «Трудовая Россия» напротив официально признала ошибкой свое участие в ФНС, выступила против войны в Чечне и по большей части отказалась от госпатриотической риторики.
Этому процессу так же способствовал начавшийся приток молодежи в коммунистическое движение. РКРП оказалась не способна ни идейно, ни организационно воспользоваться этим для привлечения молодежи к себе. Напротив, ТР создала в 1997 году свою довольно многочисленную молодежную организацию — Авангард Красной Молодежи. Эта новая молодежь оказалась вполне свободной от сталинистских и госпатриотических предрассудков, свойственных предыдущему поколению. Она оказалась готова воспринимать наши идеи и пошла с нами на идейное и организационное сближение. АКМ сейчас вторая по численности после СКМ левая молодежная организация в России и безусловно первая по степени активности. АКМ сейчас находится в оппозиции к Анпилову слева. И акции прямого действия, которые проводит АКМ (перекрытия дорог, потасовки с милицией и т.п.) — это для них стихийная форма антисталинизма.
Ко всему этому надо добавить, что «Трудовая Россия» резко разошлась с РКРП в вопросах тактики. В то время когда РКРП занялась консолидацией вокруг себя карликовых сталинистских сект в попытке вместе резко организационно противостоять КПРФ, «Трудовая Россия» активно работает с КПРФ и совсем не склонна к сектанству. В итоге РКРП оказалась в полной изоляции, а «ТР» является сейчас пусть и не очень большой по сравнению с КПРФ, но вполне полноценной частью коммунистического движения.
Несмотря на резкий поворот влево, политика руководства «Трудовой России» и в частности Анпилова остается крайне противоречивой. Его интернационализм крайне непоследователен, революционный курс сменяется пресмыкательством перед правой частью бюрократии КПРФ и «патриотически настроенными» генералами, антиимпериалистическая борьба превращается в вульгарный антиамериканизм, радикальные действия идут вперемежку с ликвидаторством, бланкизм с оппортунизмом.
Постоянные шатания вызывают резкое недовольство среди рядового актива «Трудовой России», в основном рабочих и молодежи. Если бы не главная опора его в партии, выжившие из ума пенсионерки, Анпилов наверняка был бы смещен с руководящего поста. Но тем не менее «Трудовая Россия» сейчас является наиболее левой из всех сталинистских организаций и наиболее перспективной в плане нашей работы.
Наша работа с «Трудовой Россией» Никакая другая организация никогда не была открыта для нашей работы, как в тот момент «Трудовая Россия». В работе ни с какой другой организацией мы не достигли таких быстрых и поразительных успехов, как с «ТР». Мы в свое время работали с РКРП, где нашли несколько сочувствующих активистов. Некоторые из них вступили к нам. Несмотря на то, что у нас там всегда был ряд ценных контактов и мы кое-где имели успех, РКРП как организация всегда оставалась для нас закрытой. Большинство ее членов относилось к нам в лучшем случае настороженно. Руководство этой партии не видело нас в упор, а немногие сочувствующие нам активисты были в РКРП маргиналами, не представляющими большинства. Более-менее полноценное сотрудничество мы смогли наладить лишь с несколькими карликовыми организациями в Пскове, Перми и Туле.
В РКП-КПСС к нам отнеслись более благожелательно, но несмотря на то, что мы с активом этой партии нашли ряд идейных точек соприкосновения, нас все равно отделял от них непреодолимый идеологический, психологический и возрастной барьер. В любом случае, работа с РКП-КПСС не могла для нас быть магистральным направлением работы по причине мизерной численности этой организации и возраста ее членов.
Так или иначе стратегическим направлением работы для нас является КПРФ. Но можем ли мы сейчас вести прямую работу с КПРФ? В состоянии ли мы при нашей нынешней численности в полном объеме осуществлять в отношении ее тактику единого рабочего фронта? Нет, к сожалению мы пока к этому не готовы. Конечно, в некоторых местах мы наладили сотрудничество с низовыми ячейками КПРФ. У нас есть определенное количество контактов в этой организации, но назвать эти отрывочные, немногочисленные и случайные завязки серьезной работой даже близко нельзя. До самого недавнего времени наше влияние в КПРФ было равно нулю. Работая с «ТР», мы оказались в той части комдвижения, которая тесно связана с КПРФ. Так, например, мы наладили самое тесное сотрудничество с СКМ через оргкомитет левых молодежных организаций, созданный молодежной организацией «Трудовой России».
Летом и осенью 2001 года мы участвовали в подготовке и проведении молодежного марша «Антикапитализм-2001». На самом марше мы еще выглядели незначительной группой, наше влияние в «Трудовой России» и АКМ было еще крайне незначительным, а тесный контакт мы имели лишь с руководством АКМ. Приглашением АКМ на наш пикет в ноябре и участием в избирательной компании кандидата «ТР» мы собственно начали работу с рядовым активом «Трудовой России». Позже мы стали проводить одну совместную акцию за другой. Почти каждая акция стала нам давать прибавление в численности и рост нашего идейного и организационного влияния прежде всего в АКМ, но также и во «взрослой» «ТР», в СКМ, да и в целом в комдвижении.
С самого начала мы были поражены тем, что актив «Трудовой России» встретил нас не как «врагов» и «контрреволюционеров», а как друзей и союзников. Рядовые члены «ТР» и часть руководства оказались целиком открыты для нашей пропаганды и самого тесного сотрудничества с нами. Их ни в малой степени не пугает то, что мы троцкисты. Такое раньше трудно было представить в таком масштабе.
Мы посещаем собрания АКМ и ведем там агитацию. Члены «Трудовой России» регулярно ходят на наши собрания и участвуют в политических дискуссиях. Весь рядовой актив «ТР» в Москве воспринимает нас как одних из самых близких союзников.
Начатая нами работа с «Трудовой Россией» позволила нам в Москве превратиться из маргинальной группы на обочине комдвижения в реальную политическую силу. Мы сейчас ведем в отношении «Трудовой России» тактику единого рабочего фронта и берем в нем инициативу. Наша партия в Москве выполняет не только агитационно-пропагандистскую роль, но и немалую организаторскую и руководящую. Мы не только ведем агитацию среди масс, но и организуем их на конкретные действия. Раньше наше существование игнорировали — теперь это просто невозможно. И мостом к массам для нас явилась именно «Трудовая Россия»
Перспективы В настоящий момент сильно меняется соотношение сил в коммунистическом движении. Оно все более складывается в нашу пользу. Мы начали работу с «Трудовой Россией» всего несколько месяцев назад, но за эти месяцы мы сделали столько, сколько не могли раньше сделать за годы. Но мы не должны стоять на месте и довольствовался успехами, которые мы имеем, а для этого мы должны предпринимать решительные шаги. Если мы завоюем все жизнеспособное, что есть в «Трудовой России» (и не только в Москве, но и в регионах), мы станем очень сильной и довольно многочисленной организацией и мы не так уж далеки от этого, как может показаться.
Имел ли место «Левый поворот» Анпилова? в начале нулевых? Разумеется, нет. По мере вымирания знаменитых анпиловских бабушек происходила маргинализация «Трудовой России», вся активность которой свелась к «массовым» акциям. О том, откуда взялась в АКМ молодежь и какого качества была эта молодежь, мы видели выше. Можно ли всерьез говорить, что «Трудовая Россия» могла стать или стала «мостом к СКМ и КПРФ»? Конечно, нет. Мы могли свободно ходить на акции «Трудовой России» и раньше. Да, не удалось бы встать в первом ряду, и нас бы не показали по телевизору, не более того. Другое дело, что в результате активности Удальцова таких мероприятий в какой-то момент стало больше и фокус уличного активизма на короткое время сместился с Лимонова на Удальцова. Разумеется, как только Лимонов освободился, маятник качнулся в обратную сторону.
«Завоевание же всего жизнеспособного, что есть в „Трудовой России“ (и не только в Москве, но и в регионах)» и вовсе звучит как прямая угроза. За последующее десятилетие мы хорошо ознакомились с «новыми» анпиловскими кадрами в Москве, что же до других городов, то «Трудовая Россия» уже к нулевым стала совершенно маргинальна повсюду. Пара сумасшедших антисемитов в Пскове, гневно зыркающих с заднего ряда во время моих докладов на собраниях РКРП. Макс Малышев и его мать Вера Сизова гордо несут знамя питерской «Трудовой России» долгие годы, но я не уверен, что это безопасное завоевание.
Большой удачей РРП стало то, что в «Трудовой России» ничего не удалось завоевать, очередной же запой Аркадия, который немедленно вылился в потерю связи с АКМ, позволил начать работу в СКМ. Заметим, что ни я, ни Секретариат не имели ничего против работы с СКМ и КПРФ, но мы были абсолютно уверены, что для этого не нужна была никакая АКМ.
Отдельно надо коснуться вопроса о КПРФ. Ключевой момент здесь — возможность открытой агитации в партии за наши идеи. Начало нулевых — тот короткий момент, когда в результате притока в КПРФ молодежи партийная бюрократия частично утратила контроль за городскими и районными организациями КПРФ и особенно — СКМ. Результатом этого стала борьба в партии между технократами с одной стороны, и бюрократией думской фракции и аграрным лобби — с другой, которая закончилась поражением бывших секретарей заводских парткомов, партийными чистками, охотой на «криптотроцкистов» и резким ужесточением бюрократического режима в партии, что подорвало возможности работы внутри КПРФ.
Некоторый тактический оппортунизм неизбежен для маленькой группы, которая должна использовать самые разные возможности для роста. Однако очевидно, что организация, у которой есть регулярная газета и сайт, просто вынуждена вырабатывать единую политику. Не может быть так, что на словах ты ведешь одну политику, а на сайте и в газете проводится совершенно другая линия.
До этого момента мы имели ориентацию на РКРП. Это довольно замкнутая организация и, если отбросить Псков, где мы работали в ней изначально, нам пришлось приложить большие усилия для сближения с ней. В Перми нам пришлось ломать все традиции и привычки старого актива с превосходным результатом. В Ленинграде ситуация была более сложной. Центром нашей работы оставалось антивоенное движение, которое и обеспечивало нам кадровый рост. Бывшие члены РКСМ(б) «растворились» среди новых партийцев, и мы снова получили доступ в офис РКРП на Очаковской для проведения своих мероприятий. Как я писал выше, среди молодежи РКРП был раскол и раздрай, одним из видимых разногласий было отношение к войне и к необходимости службы в армии. Не будучи пацифистами, мы выдвинули лозунг призывной забастовки, требуя создания человеческих условий для военнослужащих срочной службы. Этот лозунг поставил в изрядный тупик Кузьмина и К⁰ и вызвал интерес к нашей организации. Интересно, что руководители молодежного «Яблока» за раздачу листовки «8 — служба, 8 — сон, 8 — делай, что хочешь!» на их митинге в сходной ситуации просто сдали нас в полицию.
Переориентация на «Трудовую Россию» была невозможна, на КПРФ — затруднительна. Актив РКРП, вернее, теперь уже РПК-РКРП, был об Анпилове и его организации очень низкого мнения, защищать его публично было невозможно.
В начале 2000-х видео было скорее экзотикой, телевизоров у нас не было. Рассказы очевидцев о том, какие лозунги выкрикивались во время демонстрации, разнились в зависимости от политических предпочтений. Настоящей политический конфликт между Сергеем Марским и МО возник в ходе споров о том, какие из них стоит приводить о марше «Антикапитализм-2001», а какие — нет.
В какой-то момент все перспективы работы и как следствие — ожидаемые грандиозные успехи сосредоточилось у Сергея Бийца на одном человеке — Аркадии Пилипенко, который выступал как связующее звено между темным прошлым и светлым будущим. Это было совершенно в стиле Сергея, который, находясь в состоянии подъема, все яйца, которые у него были, обычно складывал в одну корзинку, а еще лучше — авоську. Я прослушал массу историй про замечательных товарищей и пламенных революционеров, которых я часто встречал, заезжая к Сергею. Помню как Янка (Невская), увидев меня первый раз, задумчиво произнесла: «У тебя такой честный взгляд — тебе что угодно в аптеке продадут!». Разбросанные повсюду журналы «Трава и воля» вели к чете Романовых, позже Ильюха перешел к «решительным» действиям, и, чтобы никто ничего не перепутал, выпустил журнал «Левый экстремист».
Повсюду в движение приходили люди с разными взглядами и политическим опытом. В Питере мы пытались образовывать их. Это было непросто, так как развитие и рост группы привели возвращению из небытия ряда старых товарищей-госкаповцев, которые всячески пытались блокировать теоретическую работу. В Москве же такая работа не велась вовсе. Мне казалось, что такую работу может наладить Сергей Марский, однако все его попытки встречали отчаянное сопротивление Бийца, который был полностью «повернут» на «улице». Приведу отрывки из своего «Обращения» к членам РРП.
На своем тернистом пути каждая политическая организация изредка оказывается на историческом переломе. Сегодня наш черед. Изменение политической ситуации в стране, вовлечение пусть не широких, но, во всяком случае, значительных масс молодежи в политику открыло между нами новые перспективы работы, но на практике это лишь привело к тяжелому кризису в нашей организации. Мне кажется, что по большому счету ни для кого из старых товарищей последние события не стали неожиданностью… С одной стороны это очень горький факт, ибо означает, что мы не сделали вовремя массу вещей, которую должны были сделать, более того, допустили массу ошибок. С другой, это наверное единственный шанс на исцеление нашей организации…
За последнее время я выслушал много предложений, советов и угроз от людей, твердо уверенных, что они знают, как восстановить мир в партии. Беда в том, что все они лежат в сфере дипломатии, лучшего и худшего рода. Одно это значит то, что их авторы ничего не понимают в сути сегодняшнего конфликта. Дело не в конфликте отдельных персоналий и групп, а в самой форме существования нашей организации, то есть во внутреннем режиме в партии.
За последние годы мы основательно растеряли то, что во все времена критически отличало нас от сталинистов — способность в отчаянных спорах находить истину. На общероссийском уровне мы давно не спорим. Мы ругаемся, формируем коалиции, считаем голоса и проталкиваем резолюции. Дело дошло до того, что даже если дискуссия и объявлена, то она неизбежно выливается в персональные нападки и политические маневры худшего рода. Никто никого не убеждает, ибо считает это совершенно бесполезным, более того, в нашей организации с некоторых пор стало признаком дурного тона менять свою позицию. Не далее как пару недель назад на предложение провести исполком Сергей Биец заявил, что это бессмысленно, ибо расклад будет два на два! Дальше идти уже некуда. Зачем собираться и обсуждать внутрипартийные проблемы, если результат известен заранее!…
Для маленькой организации вопрос об уровне кадров, не только идейном, но и моральном, я бы сказал о моральной зрелости, умении терпеливо выслушать оппонента, разделять и совмещать личные и политические отношения — вопрос исключительной важности. Когда-то меня потрясло нежелание Сергея Бийца пускать на партийные собрания свою бывшую жену Людмилу Темчину. Может быть именно тогда, кроме стыда, я впервые испытал и очень плохое предчувствие… Строительство кадров вопрос исключительной важности: сколько лет нужно для того, чтобы член организации стал кадром в подлинном смысле этого слова? Сколько многочасовых дискуссий, работы с литературой, практики организаторской работы необходимо… Кадры — главный капитал любой марксистской партии. И сколько мы их потеряли? Потеряли из-за неспособности оставаться в политической полемике в этических рамках, скверных характеров, идиотских голосований. Давайте честно сравним количество действующих и потерянных кадров в одной только Москве. Это ужасная пропорция. Бессмысленно спорить, кто виноват в этом, в конечном счете, виноваты все. Надо менять стиль работы, надо ломать себя.
До недавнего времени мне казалось, что демократический потенциал нашей организации так велик, что мы в любой момент с легкостью восстановим старые традиции. Только вот все время приходящие обстоятельства делали этот процесс несвоевременным. Но демократический потенциал — это те же кадры, и сегодня я уже совсем не уверен, что это так просто, если и вовсе возможно, сделать.
Дело в том, что марксистская партия в процессе своего численного роста не просто вовлекает в работу разагитированных ей людей с улицы или других организаций, она совершенно изменяет их, и это касается не только их идейного уровня, их теоретической базы, но и их представлений о самой жизни партии, о ее демцентралистском устройстве. Процесс вступления человека в партию, который затем перманентно переходит в процесс ковки кадра — длительный и сложный процесс. В Ленинграде он нормально занимает несколько месяцев, когда человек уже активно работает в организации, но все еще не является ее полноправным членом. Это не только время идейного роста, теоретической учебы, но и период активного восприятия нашей демократической традиции, я бы сказал, морали большевизма.
Беда в том, что в Москве дело обстоит не так. Один наш сегодняшний товарищ, Игорь Р., был в Москве в тот период, когда он еще и не вступил в нашу организацию, хотя и активно сотрудничал с нами. Он был потрясен той настойчивостью с которой от него требовали ни много ни мало как написать заявление о вступлении в партию. «Но ведь вы меня знаете лишь два дня! Я еще не дочитал Преданную революцию!», — удивленно воскликнул Игорь, а вслед за ним, через пару дней, уже в Ленинграде, и мы. Я нисколько не боюсь прослыть сектантом, говоря, что недостаточно пару раз спеть «Красную армию» и сказать «Троцкий — это круто!», чтобы стать троцкистом. Между организационной практикой сталинистских партий и нами существует огромная разница. Батальоны и приказы АКМ, авторитаризм Ампилова… не имеют ничего общего с тем, как работаем мы, как мы принимаем, или, правильнее, как мы должны были бы принимать решения. Аморально и преступно натравливать людей, вступивших в РРП месяц назад, на кадры Московской организации. Смешно, но двое из членов МО, голосовавших за недоверие Марскому, даже не знали его лично. К тому же судилище было заочным…
Иван Лох «Обращение к партии», май 2002
Первое время Сергею Бийцу удавалось делать вид, что проблема только и исключительно в Сергее Марском, который ссорит нас с АКМ (прежде всего в лице Аркаши), кричит в мегафон слишком интернационалистские лозунги и вообще невыносим. Однако за весну 2002 года личные отношения членов московской организации стали совершенно ненормальными. Сергей Биец много раз говорил мне, что члены партии не обязаны быть друзьями. Это так, соглашался я, но они, во всяком случае, должны уважать друг друга и сохранять товарищеские отношения.
Летом 2002 Московская организация пережила целый ряд конфликтов, но главный хедлайнером сезона несомненно стал Вадим Михайлов. Сергей Марский не обладал идеальным характером, иногда ему не хватало дисциплины, однако по сравнению с Михайловым… То, что в МО к этому моменту стало совершенно нормальным завить о своем выходе из партии, а через неделю как ни в чем не бывало завиться на собрание — уже ненормально. Михайлов внес в эту практику дополнительную «изюминку»: во время своего «отгула» он активно критиковал РРП на различных форумах и почтовых рассылках, не стесняясь переходить на личности. Что еще хуже, он не стеснялся публично обсуждать финансовые вопросы. Учитывая сложное финансовое положение Российской секции в 2001 году, КМИ предложил нам небольшую субсидию, которая позволила бы нам иметь в Москве освобожденного работника. Я с самого начала был против, но посоветовавшись с товарищами — согласился. Это была очень небольшая сумма — $100 в месяц — однако в полулюмпенской московской организации она вызвала исключительно болезненную реакцию.
Политические убеждения Михайлова — студента Московского областного педагогического института, истфак которого всегда славился своим антисемитизмом, всегда казались мне мутными. Освоившись в организации, Михайлов стал утверждать (когда у него было соответствующее настроение), что проблема России в жидах-олигархах, а в партии должно быть поменьше евреев. Впрочем, до какого-то момента это не шокировало никого, кроме Марского. На IX съезде РРП Михайлов был избран в исполком.
Однако эта «победа» Сергея Бийца в полном смысле слова оказалась пирровой. МО была уже совершенно неуправляема. Два оставшихся в Москве кадра просто не могли сдерживать люмпенизированные элементы. Как результат возник конфликт между гошистами (Романов, Хисанов, Дмитриева и Биец) и умеренными. И Романов, и Хисанов были и остаются 100% анархистами в худшем смысле этого слова. Тяга Бийца к экстремизму тоже ни для кого не стала неожиданностью. Конфликт представлял из себя трудноразделимый компаунд разногласий по тактике (антиполицейские акции и прямое действие, возможность публикации в партийной прессе прямых призывов к дракам с полицией) и личный конфликт Сергея Биеца с Мариной Биец и Аркадием Пилипенко. Исполком оказался расколот как 2 (Биец, Чанов) к 3 (Дороненко, Пилипенко, Михайлов) и Биец оказался в меньшинстве. В результате Биец потребовал исключения Михайлова из партии как «агента ФСБ». Это был для всех очевидный тактический маневр с целью установления контроля за исполкомом. Вопрос об антисемитизме Михайлова даже не поднимался в этот момент.
Исходно Секретариат прилагал значительные усилия для того, чтобы примирить враждующие стороны. Так, 13 июля 2002, за две недели до того, как Дороненко впервые рассказал товарищам о наличии трудового и имущественного конфликта в колхозе «Борец», Секретариат принял резолюцию о ситуации в российской секции:
Каждый раз, когда революционная партия оказывается перед необходимостью решительного поворота, она рискует оказаться во внутреннем кризисе. Обычно он выражается в кризисе руководства.
В своей основе каждый такой кризис имеет политическую природу. Однако часто политические вопросы оказываются скрыты за другими проблемами, организационной или «персональной природы».
При правильном руководстве проблемы русской секции могли бы быть разрешены без каких-либо склок и расколов. К сожалению, вместо разрешения кризиса, руководство своими действиями только усугубило его.
Худший путь решения внутренних конфликтов — исключения и расколы или угрозы исключений и расколов. Это не наш метод. И конечно это не метод Ленина и Троцкого. В большевистской партии, как заметил Троцкий, исключения были редкостью и применялись только в исключительных случаях нарушения партийных норм.
Невозможно решать политические проблемы организационными методами. Любая попытка сделать это, неизбежно приведет к самым худшим результатам, к снижению идейного уровня членов партии и создаст предпосылки для новых кризисов и расколов.
Непосредственной причиной конфликта стал вопрос о статусе и поведении Вадима М. в МО. Налицо спор о том, покинул товарищ организацию или нет. Кроме того, был сделан ряд очень очень серьезных обвинений в отношении его поведения в последовавший за этим период. Мы рекомендуем передать рассмотрение этого вопроса в руки контрольной комиссии, которая должна рассмотреть все относящиеся к этому делу факты и рекомендовать линию поведения. В любом случае, окончательное решение будет принято съездом, который должен быть созван как можно скорее.
Также налицо дело Сергея М., исключенного на последнем съезде в мае. Это исключение повлекло за собой серьезные последствия, крайне вредные для организации. Точка зрения Международного секретариата состоит в том, что, хотя Сергей М. и допустил ряд очевидных ошибок, которые привели к серьезному конфликту внутри МО, эти действия не заслуживали такой серьезной меры как исключение. Более того, его дело никогда не рассматривалось контрольной комиссией. Любой исключенный товарищ имеет право апеллировать против исключения. По нашим данным, после съезда Сергей М. не агитировал против организации. Кажется, что никто не оспаривает этот факт, и наша рекомендация состоит в том, что решение этой проблемы должно быть найдено как можно скорей.
Для того чтобы разрешить кризис, необходимо разделить проблему на составные части. Отделить политические вопросы от организационных и «личных» моментов, которые к сожалению смешаны сейчас. Международный секретариат призывает ВСЕХ товарищей подойти к этим вопросам спокойно и рассудительно, воздерживаясь от острых личных атак, способных лишь ухудшить ситуацию.
Майский съезд был главным образом съездом МО. Международный секретариат (МС) рассматривает это как результат ошибок товарищей в Ленинграде и Перми, воздержавшихся от участия в съезде, но мы полагали, что по крайней мере после съезда наступит период мирной работы, и что противоречия смогут быть спокойно рассмотрены на следующем (очередном) съезде осенью. Однако этого не произошло. Напротив, ситуация продолжала ухудшаться.
На съезде представитель МС предложил ввести Вадима Л. (Пермь) и Алексея П. (Л-д) в состав ИК, однако это предложение было отвергнуто делегатами. МС также возражал против отстранения Алексея П. от вэб-сайта. Мы верим, что эти вопросы должны быть урегулированы таким путем, чтобы в работе следующего съезда приняли участие представители Ленинграда и Перми, также как и Москвы. ИК имеет право кооптации и должен использовать это право.
Все меры должны быть предприняты для того, чтобы следующий съезд имел совершенно иной характер, чем предыдущие. Съезд должен быть серьезно подготовлен. Целью съезда является не организация скандалов и конфликтов, а рост уровня кадров. Мы должны подходить к этому вопросу с политической, а не личной точки зрения. На предстоящем съезде, и перед ним, мы должны сконцентрироваться на политических вопросах. Надо начать с политической ситуации в России и перспектив. Только таким путем мы можем выработать четкие организационные перспективы, верную тактику, приоритеты и ориентацию.
Мы верим, что центром обсуждения в предстоящий период будут политические вопросы. Нет необходимой ясности в вопросах касающихся программы, ориентации, тактики и ориентации русской секции и эти важные вопросы должны быть решены. Мы полагаем, что лучший путь улучшить атмосферу внутри секции — организация дискуссий по этим вопросам и осознание того где мы находимся и каковы наши приоритеты.
Организация в России прошла через очень трудный период, длившийся несколько лет. Большая часть наших проблем связана с неблагоприятной объективной ситуацией. Мы сжались до маленькой группы слабо связанной с рабочим движением. Было бы ошибкой возлагать всю ответственность за это на отдельных товарищей. Частично проблемы коренятся в объективной ситуации, но частично являются следствием ошибочных методов и отсутствия твердой и недвусмысленной ориентации.
Хотя товарищи и решили назваться Революционной Рабочей Партией, мы не партия, а лишь маленькая пропагандистская группа. Было бы смертельно опасно преувеличивать нашу реальную силу и влияние. Это может привести к самым разным ошибкам на практике. На наш взгляд, это произошло и имело самые негативные последствия.
Мы не в состоянии конкурировать с партиями масштаба КПРФ, или даже РКРП или ТР. Хотя они и слабы, но мы еще много слабее их. И если мы пытаемся кричать громче, чем позволяет нам наше горло, то лишь потеряем голос. Мы не должны искать способ добиться быстрого успеха или найти кратчайший путь, которого нет. Троцкий писал, что невозможно пожинать урожай, который ты не сеял. Нетерпение ведет к ошибкам, либо к оппортунизму или к ультра-левизне.
Мелкие «коммунистические» партии имеют тенденцию к дезинтеграции. Отчасти это следствие нового закона о политических партиях. Но это также и выражение того факта, что рабочий класс не понимает маленьких организаций. Несмотря на фундаментальные различия между ними, рабочий класс всегда голосует за крупнейшую партию и более мелкие имеют тенденцию к исчезновению.
Этот процесс выражается в целом ряде кризисов и расколов в РКРП, РКРП, Трудовой России, РПК и т. д. Они имеют тенденцию к исчезновению и потеряют свою базу в следующий период. Некоторые их члены уйдут в КПРФ, другие с омерзением разойдутся по домам. Однако, при энергичной ориентации и серьезной работе, мы можем завоевать кого-то из них.
МС считает правильным то, что московские товарищи обратили внимание на ТР и АКМ. Эта решительная ориентация дала некоторые результаты. Если бы мы имели большую организацию, более профессиональный аппарат и больше кадров, результатов было бы даже больше.
Нельзя, однако, не заметить, что работая в или со сталинистскими организациями, необходимо вести ясную и четкую политическую линию. Мы должны критиковать политику руководства, но в конструктивной и товарищеской манере, с фактами, иллюстрациями и аргументами, и без тех постоянных истерик, к которым столь неравнодушны сектанты, полагающие, что оскорбления делают их великими революционерами. Такая политика не имеет ничего общего с подходам Ленина и Троцкого к работе с массовыми организациями.
Московские товарищи добились успеха в установлении контактов с молодежью АКМ и СКМ и завоевали ряд активистов. Было необходимо участвовать в совместных демонстрациях с ними, для того чтобы завоевать их доверие, как первый шаг идейного завоевания их. Правильно было участвовать в майских и июньских демонстрациях. Однако такой активности не достаточно.
Невозможно создать прочную базу среди молодежи на основе одного активизма. Мы можем добиться временного успеха, но без образования их как подлинно троцкистских кадров мы будем строить здание на песке. Они войдут в одну дверь и выйдут в другую. Мы не сможем удержать их.
Ряд важных успехов был достигнут в последние месяцы в Москве как результат этой работы. Появился ряд новых членов, и, что более важно, была открыта дорога к КПРФ и СКМ в Москве. Некоторые товарищи возражали, что политический уровень новых рекрутов очень низок, что это ведет к растворению организации и т. д. Мы должны прямо заявить, что такая опасность существует. Но это аргумент не против вербовки новых молодых людей, а за необходимость поднятия их политического уровня.
Если мы хотим строить организацию, то мы неизбежно привлекаем новых людей с не очень высоким уровнем. Наша задача поднять их уровень и мы должны сделать все возможное чтобы добиться этого. После рекрутирования нового члена мы должны на протяжении года обращать на него особое внимание, за это время он должен воспринять основные идеи нашего движения.
Обычно товарищи учатся много быстрей внутри организации, чем вне ее. Мы не должны бояться рекрутировать молодых рабочих, но в то же время следует быть много более разборчивыми в отношении мелкобуржуазных и люмпенских элементов, способный привнести беспорядок и организационную нестабильность в наши ряды.
Было бы ошибкой полагать, что единственный путь учиться состоит в чтении книг, хотя мы должны поощрять товарищей в изучении работ Маркса, Энгельса, Ленина и Троцкого. Важный путь развития и тренировки новых кадров лежит в работе с массовыми организациями, где они смогут на практике проверить свои идеи в полемике со сталинистами и реформистами.
Однако особый случай АКМ, чей состав крайне неоднороден. Хорошая молодежь из рабочего класса соседствует там со слоем люмпенских и полу-люмпенских элементов, сильно зараженных анархистскими и хулиганскими методами. Хотя кто-то из них и может быть переподготовлен, другие бесполезны и им нельзя позволить вступить в нашу организацию.
В общем из-за коллапса производительных сил России в последнее десятилетие, шел процесс люмпенизации молодежи. Это неизбежно отразилось на некоторых молодежных организациях. Следует работать с этими организациями, но с одним условием: мы не должны делать абсолютно никаких уступок предубеждениям этого слоя. Должно быть совершенно ясно, что мы опираемся на рабочий класс, а не на люмпен-пролетариат.
Было бы смертельной ошибкой сделать какие бы то ни было уступки анархистским элементам, считающим себя «непримиримыми революционерами». Мы марксисты, а не бакунинцы. Мы не подпольная организация, так как нынешние условия, к счастью, не требуют этого. Мы не можем смотреть сквозь пальцы на хулиганские и провокаторские выходки на демонстрациях, представляющие интерес лишь для полиции и государства. Кроме того, мы должны вести беспощадную борьбу против индивидуального терроризма.
Мы договорились в мае, что ориентация на АКМ должна быть свернута для того, чтобы мы могли сконцентрироваться на СКМ и КПРФ. Мы маленькая организация и наши силы крайне невелики. В этом случае действует золотое правило: все силы на острие атаки. Мы должны сконцентрировать свои усилия на СКМ, где мы имеем реальные возможности завоевать более серьезный слой молодежи и рабочих.
Что нам требуется, так это (а) политическая ясность и (б) твердая ориентация на массовые ориентации: ФНПР, КПРФ и СКМ. На этой основе мы можем добиться успеха относительно быстро.
Мы должны радикально порвать с ультра-левизной. У мелких кружков так называемых троцкистов есть дурная привычка спорить, у кого из них самые «глубокие» идеи, при полной неспособности говорить с обычными рабочими и с молодежью. Хотя они и называют себя троцкистами, такие группы не имеют ничего общего с троцкизмом. Троцкий всегда полагал, что его последователи должны проникать в массовые организации и искать контакты с рабочим классом.
Наша русская секция в отличии от патетических сект имеет твердую ориентацию на массовые организации, или конкретно — на профсоюзное и коммунистическое движение — точнее, ФНПР и КПРФ. Это единственный путь построить массовую троцкистскую тенденцию в России. Однако, мы должны пойти в этом направлении много дальше, чем прежде. Событию будут развиваться быстрее и мы не должны упустить наш шанс.
Несмотря на временную стабилизацию, последовавшую за кризисом 1997 года, российский капитализм остается крайне слабым, а режим крайне нестабильным. Временный и нестабильный подъем экономики создал благоприятные условия для оживления классовой борьбы, особенно на экономическом фронте. Инфляция пожирает уровень жизни. С другой стороны. попытка Путина провести коммунальную реформу и т. д. является самой серьезной атакой на массы, что и приведет к серьезным столкновениям.
События в Воронеже — предвестник этого. Русская секция должна активно готовиться к таким событиям, которые откроют нам новые возможности, если мы не совершим слишком много ошибок.
Оппозиция правительству Путина будет расти и найдет свое выражения не только в экономике, но и в политике. Больше всех выиграют ФНПР и КПРФ. Не случайно то, что демонстрация в Воронеже была организована именно ими.
Такая тактика не будет принята без внутренней борьбы. В этом нет ничего нового. Троцкий стоял перед такой же проблемой в 30-е годы, когда он безжалостно боролся с так называемыми троцкистами, а на деле просто сектантами.
Прежде всего необходимо прояснить свою политическую индивидуальность. Это главное условие успеха. Прежде всего мы должны бороться против любых демонстраций сектантства. В прошлый период ряд сектантских элементов оставил наши ряды. Сперва Стомахин, затем Савченко и недавно два товарища из Рязани. Дебаты на прошлом съезде по «Молдавскому вопросу» показали, что в наших рядах все еще есть сопротивление серьезной работе в массовых организациях. Конечно, мы не хотим терять товарищей. Но совершенно невозможно и гибельно идти на уступки сектантам…
В настоящий момент, кажется, что все согласны в необходимости ориентации на КПРФ. Но при каждом повороте появляются сомнения и разногласия. Люди видят опасности и угрозы для партии. Но без риска невозможен прогресс. Фактически всегда, когда мы работаем, мы рискуем. Внутри массовых организаций есть давление оппортунизма. Вне — сектантства и ультра-левизны. Единственная защита против такого давления — подготовка кадров.
Мы полагаем, что настоящие разногласия в партии связаны с вопросом об отношении к массовым организациям и природе этих организаций — хотя, к сожалению, эти вопросы и не были поставлены явно. Необходимо уничтожить всякую неопределенность в вопросах тактики и ориентации тенденции, вести работу в массовых организациях с большей энергией чем прежде.
По вопросу о классовой природе СССР есть разногласия. Мы полагаем, что классовая природа этой партии качественно не отличается от социал-демократических и экс-сталинистских партий на Западе. Несмотря на некоторые специфические особенности в их базисе нет никаких различий. В недавнем письме товарища Вадима Л. (Пермь) указано, что этот вопрос может быть разрешен здоровой внутренней дискуссией. Мы считаем, что он прав в этом.
Конечно, тактика это конкретный вопрос и как бы мы не старались работа будет варьироваться от одной области к другой. Но совершенно ясно, что главная ориентация должна быть на КПРФ, где в следующий период перед нами откроются большие возможности. Мы должны видеть перспективы работы в КПРФ в будущем, а не просто в нынешней ситуации. В рядах КПРФ растет недовольство. Московская организация находится в открытой оппозиции к Зюганову. Мы имеем большие возможности для работы и мы должны следовать по намеченному пути более энергично. Любые дальнейшие задержки недопустимы.
Мы согласны с пермскими товарищами, что программа важна и должна быть подготовлена и проголосована так скоро, как это возможно (мы никогда не понимали почему этот вопрос вызывал такие разногласия). Программа будет играть важную роль в строительстве тенденции. Однако самая лучшая программа в мире не даст ничего, если мы не будем работать в массовых организациях.
Все эти вопросы должны быть подняты на следующим съезде. Тем временем же мы настоятельно советуем всем членам русской секции отложить их разногласия и сконцентрироваться на работе и строительстве организации. Многие проблемы с которыми мы сталкиваемся, проблемы маленькой организации с привычками и психологией кружка. Это не новое явление. В маленьком кружке, где все знают друг друга, политические и личные вопросы легко могут быть перемешаны, с негативными результатами.
Лучший путь решить эти проблемы и создать лучшую атмосферу в секции — повернуться вовне и рекрутировать новых рабочих и молодежь, именно для этого и необходим поворот к массовым организациям.
Эта работа может быть плодотворной, только если мы обратим серьезное внимание на теорию и политическое образование. Публикация книги «Ленин и Троцкий» должна быть использована для распространения наших идей в коммунистическом движении. Мы должны организовать серьезную компанию по распространению этой книги в широчайших кругах коммунистического и рабочего движения, вызывая сталинистов на публичные дебаты и т. д.
Соединение превосходных идей и программы троцкизма, кризиса российского капитализма и кризиса сталинистского движения представляет нам огромные возможности. Мы должны ухватиться за них обеими руками.
Связи между русской секцией и интернационалом слишком слабы. Они должны быть усилены. Это не вторичный вопрос. Подлинно троцкистское движение должно быть частью интернационала. Интернационал не федерация национальных организаций, а мировая партия социалистической революции. Строительство русской секции должно быть органичной частью строительства интернационала, так же как Русская революция — часть мировой пролетарской революции.
Резолюция Международного секретариата о русской секции
В очень умеренном тоне критике были подвергнуты все фракции и предложены конкретные шаги по нормализации работы. Однако для их реализации уже было недостаточно доброй воли Сергея Биеца (она кстати была) или моей. Сергей очень серьезно воспринял критику, даже более серьезно, чем я. Вскоре он скорректировал тактику в сторону КПРФ, порвал в анархистскими элементами в партии и это стало важнейшим условием успехов РРП. Проблемы было две — во-первых, он выгнал Романова из партии точно в том же антидемократическом стиле, как и прежде Марского и Михайлова, во-вторых, в этот момент он уже не контролировал Исполком РРП и Московскую организацию.
На фоне личного конфликта Аркаши Пилипенко и Марины Биец с Сергеем, исполком голосами Дороненко и Пилипенко принял решение об исключении Гали Дмитриевой из состава редакции. Стало ясно, что ничего не меняется.
В конце лета Мальцева, Лагутенко, Марский и Михайлов приехали в Ленинград и мы дискутировали в Михайловым на собрании, которое проходило в Таврическом саду. Михайлов прямо заявлял, что он против жидов, а Лагутенко и Мальцева пытались объяснять тот бред, который он нес, пошатнувшейся в результате нанесенной ему травмы психикой. В этот момент стало ясно, что «склеить» организацию невозможно. Защищать антисемита мы не могли и не хотели ни при каких условиях, и также не хотели идти на сделку с Биецом, который, оказавшись в сложной ситуации, стал уступчив. В этой ситуации мы умыли руки и предоставили разрешение ситуации на рассмотрение январского IEC, который вынес следующую резолюцию:
Кризис в Российской секции
Кризис в Российской секции завершился расколом. В настоящий момент секция распалась на три группы: - Ленинградская организация и СМ в Москве
- Группа в Москве вокруг Бийца и товарищи из Молдавии
- Пермско-московская группа ВЛ и МД
Интернационал сожалеет об этом расколе, который, по нашему мнению, не был неизбежен. Если бы использовались верные методы, то результат был бы другим. К сожалению, они не были использованы, и не впервой. Центральной проблемой была несостоятельность руководства русской секции.
В какой-то момент, однако, мы столкнулись с fait accompli и перед Интернационалом встал вопрос о том, что делать с русской секцией. Этот вопрос тщательно дискутировался в МС этим летом и результатом стала августовская резолюция.
Мы решили, что только самые драматичные меры могут сохранить тех товарищей в России, которые признавали руководство интернационала. Поэтому МС решил объявить секцию распущенной и начал процесс перерегистрации. Ответственность за это была возложена на товарища АП (Ленинград).
Товарищ АП, член МИК из России, переизбранный на Конгрессе 2002 года, был единственным из руководителей российской секции, активно участвовавшим в собраниях Интернационала с момента создания секции. Должно быть ясно, что МС отнюдь не легко пошел на такие радикальные меры, беспрецедентные для нашего интернационала. Наши действия не были причиной кризиса и раскола в России, но лишь реакцией на события.
Мы провели дальнейшие дискуссии о российской секции на январском МИК, где товарищ АП сделал доклад о нынешней ситуации. По окончании дискуссии МИК непредвзято проголосовал поддержать резолюцию ИС о положении в русской секции и отдал дело назад на рассмотрение МС.
Мы согласны с тем, что единство секции желательно и необходимо и мы готовы сделать все, что в нашей власти, для того чтобы достичь единства. Однако мы должны понимать, что налицо серьезные препятствия на пути к единству, по крайней мере в настоящее время.
Некоторые товарищи обвиняют Интернационал в высокомерном и бюрократическом стиле руководства по отношению к русской секции. В этих обвинениях нет ни атома правды. Мы никогда не пытались диктовать товарищам, что им надо делать, ни в политической, ни в организационной области. Мы пытались дать политическое руководство и постепенно трансформировать внутреннюю жизнь секции. Но единственный инструмент, который мы использовали — аргументы и убеждение. Никто не найдет ни малейшего аргумента, опровергающего это. Если нас и можно критиковать, то лишь за то, что мы были слишком терпеливы и терпели слишком долго то, что было в действительности недопустимо.
Многие проблемы секции проистекают из того факта, что организация на этой стадии представляет собой лишь эмбрион движения. В маленькой изолированной от рабочего движения группе, где каждый знает каждого, личные отношения играют непропорционально важную роль. В таких группах, к сожалению, персональные конфликты легко могут переходить в политические и наоборот. Нет никаких сомнений в том, что именно это и произошло в русской секции, с самыми негативными последствиями.
Ленин сказал однажды, что расколы в политике играют в высшей степени негативную роль. Одна их худших бед, которые могут случиться с маленькой группой — нездоровая атмосфера, основанная на личных амбициях, борьбе за позиции в руководстве и так далее. К сожалению, все это сыграло свою роль в конфликте внутри секции. Недавний раскол в русской секции был безответственным, потому что в отсутствие серьезных политических разногласий он был вызван в большой степени личными антагонизмами и завистью.
Борьба, не имеющая политической основы — это борьба между кликами. В таких конфликтах люди оказываются на руководящих позициях не из-за их личных или политических качеств, а на основании поддержки тех, кого поддерживают они. Такие конфликты типичны для сознания «кружковщины», но не имеют ничего общего с идеями Ленина и Троцкого.
Невозможно решать политические проблемы организационными и административными мерами. Очень плохим прецедентом стало исключение СМ на майском съезде. СБ, МД и другие начали компанию за исключение товарища, который, как они заявляли, ответственен за все проблемы МО. Но ситуация, сложившаяся после съезда, немедленно показала ложность таких заявлений. Проблемы МО не исчезли, напротив, дела пошли все хуже и хуже. Одно исключение за другим, пока группа не развалилась.
Самый важный элемент революционной организации — политический и моральный авторитет руководства. Если его нет, то бесполезно прибегать к уставу для решения внутренних проблем. Исключив СМ, и затем пытаясь избавиться подобным образом от других людей, организация заскользила вниз по склону, не имея возможности выбраться наверх.
На самом деле, причины этих проблем были совершенно другими. Они коренились в серьезных организационных и политических слабостях, которые имели место задолго до присоединения к группе СМ. Эти слабости должны быть честно выявлены и исправлены. Без этого никакой прогресс невозможен. «Тот, кто не делает выводов из прежних ошибок, будет вынужден вечно повторять их». Мы должны серьезно и честно рассмотреть эти ошибки, для того чтобы не повторять их в будущем.
Решение принять имя Революционной Рабочей Партии (РРП) имело, как мы полагаем, самое негативное влияние на секцию. Некоторые товарищи сделали из этого крайне экстравагантные выводы о том, что они собой представляют и чего могут достичь. Грандиозная мысль о том, что «мы партия», явно привела товарищей к многочисленным заблуждениям о себе и своем месте в движении.
Если бы строительство революционной партии велось бы преимущественно через объявление себя партией, то тогда секты оставили бы много больший след в истории чем Маркс, Энгельс, Ленин и Троцкий вместе взятые. К сожалению для них, на самом деле все сложнее.
Мы потратили много времени на бесконечные дискуссии о «партийной программе». В дискуссии о «партийной программе», которая привела к бесконечным спорам и скандалам на ряде съездов, было много преувеличений. МС не возражал против принятия переходной программы, хотя мы не считали этот вопрос приоритетным и тем более — панацеей.
В общем, нет никакой панацеи в партийном строительстве — только терпеливая работа и образование кадров, убеждение людей аргументами, завоевание одного или двоих, и продолжение терпеливой работы по организации рабочего класса. Мы должны чувствовать пропорции. Рабочий класс России не обратит никакого внимания на маленькую группу, даже если ее программа будет верна на 1000%. Для того, чтобы завоевать рабочих, надо идти туда где они есть, а не звать их к себе. Необходимо осознать факт: российская организация — не партия, и никогда не была партией. Это маленькая пропагандистская группа. Такая группа может стать стартовой точкой для серьезной организации, при том условии, что она поставит перед собой скромные и достижимые цели, сконцентрируется на работе с кадрами и борьбе за идеи троцкизма, ориентируясь на коммунистическое и рабочее движение, и терпеливо работая в нем. Стремление к достижению скорейших результатов и преувеличенное мнение о своих возможностях сыграло самую вредную роль: привело к нехватке кадров, недостаточному вниманию к финансам и отсутствию серьезной организации. Вскоре это привело ко внутреннему кризису и бросило московскую группу в настоящий кризис.
Другая серьезная проблема касается классового состава группы, особенно в Москве. Каждое революционное движение на начальной стадии имеет свойство притягивать к себе некоторые странные типы людей. Социальный состав московской организации, правду говоря, был очень плохой. Она привлекла много странных элементов, включая несколько люмпенских и полу-люмпенских типов. В частности, это отражает люмпенизацию широких слоев молодежи в России в результате кризиса последнего десятилетия. Это явно сказалось на политической линии, организационной практике и активности.
Утверждение о том, что партия должна основываться на рабочем классе — азбука марксизма. В Коммунистическом Манифесте Маркс и Энгельс объясняли, что люмпен-пролетариат («люмпен-пролетариат, этот пассивный продукт гниения самых низших слоев старого общества») — не революционный класс, и хотя он местами вовлекается пролетарской революцией в движение, но в силу всего своего жизненного положения он гораздо более склонен «продавать себя для реакционных козней».
Политической тенденцией, наиболее точно отражающей взгляды люмпен-пролетариата, является анархизм, и надо согласиться с тем, что то, как работала секция, очень напоминает анархизм, а совсем не большевизм и традиции нашего движения. В связи с тем, что, по вполне понятной причине, центр находился в Москве, можно сказать, что в русской секции не было серьезного центра. Несмотря на это, некоторые из руководителей МО были готовы защищать то положение, что мы должны строить организацию на базе люмпен-пролетариата! Это абсолютно ложная и антимарксистская позиция.
Влияние люмпен-пролетариата особенно пагубно в сегодняшней России. Политические взгляды этих слоев толкают их к индивидуальному террору. Который является, и всегда будет [являться] губительной тенденцией в рабочем движении, не имеющей ничего общего с политикой большевиков-ленинцев (троцкистов). Террор легко может привести и внутренней дезинтеграции организации, инфильтрации провокаторами, арестам и деструкции кадров. Это рак движения, с которым мы должны бороться всеми возможными методами. Ни малейшей уступки не может быть в этом вопросе.
Партия большевиков всегда вела непримиримую борьбу против индивидуального террора во всех его проявлениях. Русская секция, правда, формально была против террора и публиковала правильные статьи в своей газете. Однако, по нашему мнению, были сделаны значительные уступки, по меньшей мере, полуанархистским элементам и, что еще хуже, некоторым тесно связанным с анархистами и террористами элементам было позволено присоединиться к организации. Вероятно, это было вызвано желанием добиться быстрых успехов таким образом, но это было очень грубой ошибкой.
Энгельс указывал, что иногда раскол может играть позитивную роль. Он писал, что партия становится сильнее, очищая свои ряды. Это значит, что мы должны отделить себя от некоторых типов. Можно сказать, что не было никаких политических разногласий (или, по крайней мере, серьезных политических разногласий), которые могли бы объяснить раскол. Мы надеемся, что это так. Но иногда раскол может отражать важные глубинные различия и тенденции, которые еще не выражаются непосредственно в политических идеях.
В 1903 году раскол между большевиками и меньшевиками исходно не носил политический характер. В тот момент не было никаких политических разногласий. Тем не менее, раскол отражал различие во взглядах, подходах и позициях. Фундаментальные политические разногласия между меньшевиками и большевиками проявились позже.
Троцкий также размышлял подобным образом. Разбираясь с ситуацией, в которой оказались французские троцкисты в 1930-х, он предпочел оторвать здоровые элементы от тех, кто тянул организацию назад.
«Революционная организация не может развиваться не чистя себя, особенно в легальных условиях, когда нередко чуждые и переродившиеся элементы собираются под революционными знаменами. Таким образом, мало того, что Левая Оппозиция формировалась в борьбе с монстроподобной бюрократией, так еще и масс квази-оппортунистов проникла в ряды Оппозиции в условиях „вседозволенности“. Во французской Лиге и ее окружении преобладает практика не имеющая ничего общего с революционной организацией пролетариата. Отдельные группы и индивидуалы легко меняют свои политические позиции, или вообще не имеют их, тратя свое время и силы на дискредитацию Левой Оппозиции, перебранки, инсинуации и организационный саботаж…»
«Для того чтобы иметь возможность выполнить новые задачи, необходимо выжечь раскаленным утюгом анархистские и меньшевистские методы из организаций Большевиков-Ленинцев.»
«Мы делаем важный поворот к революции. В такой момент внутренние кризисы и расколы абсолютно неизбежны. Бояться их — ставить мелкобуржуазный сентиментализм и личные интриги на место революционной политики… В таких условиях, откол прочь части Лиги будет большим шагом вперед. Будут отброшены все нездоровые, калеки и нетрудоспособные; это станет уроком для колеблющихся и не определившихся элементов; это закалит лучшую часть молодежи; это улучшит внутреннюю атмосферу; это откроет перед Лигой новые, огромные возможности. То, что мы потеряем, отчасти только временно, мы получим стократ уже в следующий период.»
Л. Д. Троцкий Мы полагаем, что эти строки в большой степени применимы и к ситуации в той старой организации в России, которая называлась РРП. Нездоровый внутренний режим, интриги и скандалы, отсутствие твердого руководства, уступки анархистами и ультра-левым — все эти факторы имели место, и они парализовывали работу организации. Возвращение к этой ситуации недопустимо.
Интернационал долго был очень терпелив, но теперь наше терпение закончилось. Мы пришли к заключению, что было бы бессмысленно поддерживать реконструкцию старой группы. Мы не готовы к возвращению старых методов и старых личных конфликтов, скандалов и интриг.
Невозможно для нас вернуться к ядовитой атмосфере РРП. Надо начать с начала. Мы приглашаем всех товарищей, искренне принимающих идеи, методы и традиции КМИ, присоединиться к нам. Двери открыты! Но для тех, кто готов идти на уступки анархизму и терроризму, для тех, кто думает, что интриги — приемлемый метод работы революционной организации, для тех, кто готов прощать антисемитизм и для тех, кто верит, что люмпен-пролетариат — революционный класс — всем им мы должны сказать — между нами бездна. Вы пришли не по тому адресу. Пожалуйста, идите домой!
Ядро группы РД, базирующееся главным образом в Ленинграде, но имеющее много контактов и возможностей, продолжает существовать и будет расти даже быстрее после разрыва со старыми методами. Группа РД, несмотря на все вышеупомянутые деформации, имеет также очень хорошие традиции, которые мы будем защищать и впредь. Наш веб-сайт (главным образом, благодаря работе товарищей ВМ и АП из Ленинграда) является самым посещаемым из левый сайтов в России.
Что же касается других групп, то для нас ясно, что товарищеские и личные отношения стали невозможными. Как результат конфликтов и интриг прошлого периода между товарищами возникла огромное недоверие. За этими персональными конфликтами скрываются политические разногласия по ряду вопросов. Честно говоря, надо признать, что попытки восстановления единства в условиях, когда первый же съезд будет означать повторение всех старых аргументов, имеют мало будущего.
Первое условие нормализации отношений с Интернационалом — принятие резолюции МС, единодушно одобренной МИК, то есть отражающей коллективное мнение Интернационала. Это не «бюрократия», а демократический централизм.
Для анархистов коллективная дисциплина партии всегда «бюрократия». Однако мы не анархисты, а марксисты. Интернационал — не свободная федерация национальных секций, а Мировая Партия Социалистической Революции. Для того, чтобы принадлежать к Интернационалу, необходимо уважать его решения и устав. Конечно, партия является добровольной ассоциацией. Вы не обязаны принадлежать к ней. Но если вы хотите присоединиться к нам, то тогда будьте добры уважать нашу политическую линию и организационные правила.
До тех пор, пока нет явного разрыва с ошибками прошлого, наше будущее лишь повторение прошлых ошибок — то есть, новые кризисы и расколы, новые свары и скандалы. Жизнь очень коротка и у нас нет абсолютно никакого желания тратить ее на подобные вещи.
Естественно, мы не хотим закрывать двери. Хорошие товарищи есть во всех трех группах. Возможно, что позже, когда ситуация прояснится, вопрос о единстве между этими группами может быть поднят. Мы не сбрасываем это со счетов. Но в данный момент мы полагаем необходимым опираться на товарищей, недвусмысленно принявших рекомендации Интернационала и стремящихся продолжать серьезную работу. У нас много дел!
Мы искренне надеемся, что в будущем отношения между товарищами улучшатся. Но сегодня любые попытки перевести часы назад приведут лишь к дальнейшему разрастанию внутренних конфликтов, «борьбе за власть» и так далее, что будет угрожать нашей работе и приведет к параличу. Серьезные товарищи уже устали от этого рода вещей и хотят делать какую-то серьезную работу. Это наш единственный путь действовать. Вы думаете, что мы ошибаемся? Покажите тогда нам превосходство ваших методов не на словах, а в делах!
То, что требуется сейчас, так это более серьезное внимание к теории и строительству кадров, более строгий подход к финансам и организации, а также твердая ориентация на профсоюзы и коммунистическое движение. В добавление к этому, необходимы более тесные контакты с Интернационалом и более активное участие в его внутренней жизни, чем было прежде.
Необходимо покончить с личными нападками, исключениями и угрозами. Такие методы ничего не решают и ведут лишь к дезорганизации группы и разложению товарищей. Мы рекомендуем товарищам остановить все личные нападки и интриги и просто продолжать работать. У нас будет еще время поговорить об единстве, но сперва мы хотим увидеть, что вы делаете на практике. Опыт покажет, кто из нас был прав.
Мы должны развивать здоровое троцкистское движение в России. Несмотря на настоящее затишье, назревает взрывное развитие событий. Мы должны больше помогать нашим российским товарищам и уверены, что они будут хорошо подготовлены для того, чтобы принять вызов истории. Движение к взрыву классовой борьбы начнется в ближайшие месяцы и годы. Хватить терять время! Мы должны готовиться.
IEC CMI, Лондон 5 февраля 2003 года
Группа Бийца и группа Дороненко-Лагутенко не приняли резолюцию и наши политические пути разошлись.
Итак, в начале 2003 года наша работа оказалась ограничена главным образом Питером. Хотя в Москве к нам вскоре вступила жена Марского Женя, а где-то через год к ним добавился поселившийся в Москве Том Р. из британской секции, который встал у нас на партийный учет, мы формально воссоздали группу, но так никогда и не смогли наладить работу. Первой нашей ошибкой стало сохранение названия и дизайна газеты. Читатели в Москве сходили с ума, обнаруживая, что Биец, Дороненко и Марский продают разные газеты с одинаковым названием. Приходилось обращать внимание на детали, так, кажется, у Дороненко около названия была пометка «для Вас». С этим связана забавная история. К моменту регистрации газеты Сергей Биец верстал на работе газету «Дача для Вас». Когда выяснилось, что название «Рабочая Демократия» занято, Миша позвонил Сергею и спросил, что делать с названием. Тот рефлекторно ответил, глядя в свою верстку — «Рабочая демократия для Вас».
Промышленность постепенно оживала после кризиса, но забастовочная активность была в Питере невелика. Кравченко порвал с нами, влюбившись в Путина. Баракин перешел работать на ТЭЦ, там он мог сливать дизель из тепловоза и вволю бухать. Вскоре он спился. Мы стали ходить на собрания профсоюза «Независимость», где в анфиладе из трех крохотных комнаток заседал Павлов — колоритный бородатый дед — создатель теории «социала», разновидности бюрколлективизма. В 1991 году он был активным профсоюзным организатором, а Римма Шарифуллина, которая организовала когда-то забастовку на Полюстровском ДСК, сидела в дальней комнате, обложенная кучей документов. Туалета в офисе не было и приходилось ходить в «Лигу избирательниц» по соседству. Мы так обычно так и говорили — мне надо сходить на выборы. Деятельность профсоюза «Независимость» к этому времени свелась к судебным тяжбам, но на собрания иногда приходили рабочие активисты. Так мы познакомились с рабочим «Краснознаменца» Захаровым — печатали и раздавали листовки на Пороховых. В листовках мы пару раз писали, что кому-то из работниц при снаряжении патронов оторвало палец — и когда раздавали листовки, видели, что у работниц постарше порой не хватало пальцев на руках.
Поскольку у нас снова появилась студенческая молодежь, мы решили заняться студенческой работой. В апреле 1999 мы с Лагутенко стали свидетелями и даже в какой-то степени участниками стихийного студенческого движения в Харькове
Существует ли в России перспектива массового студенческого движения? Отдельный вопрос — возможность протестного движения абитуриентов в случае проведения (а это неизбежно) реформы высшей школы. Я знаю, что у многих есть на этот счет большой скепсис, и тем не менее хочу сказать, что все известные случаи спонтанного студенческого движения в странах СНГ — Свердловск, Харьков, Кишинев — начинались, когда барометр отнюдь не показывал бурю. Да, движение не может быть беспричинным. Но, хотя поводом и являлось, например, лишение студентов права на льготный проезд в городском транспорте, корни его всегда лежали глубже. В студенческой среде есть массовое недовольство, а значит — любой удар по кошельку или самолюбию студентов может вызвать взрыв. Один интересный момент: если мы углубимся в детали, то без труда выясним, что при всей видимой спонтанности каждое движение имело своих организаторов. Свидетельствами этого являются лишь немногочисленные рукописные призывы выйти на улицы. Я привел здесь в качестве примера недавние события в СНГ. На самом деле, события весны 1968 года начинались точно так же.
Конечно, мы не можем инициировать студенческий бунт из ничего. Что же нам делать? В качестве ответа я приведу три столь нелюбимых Русланом англицизма: мониторинг, системный анализ, мобилизационный план. То, что «горячие» места есть — факт. Проблема лишь в том, что мы их не видим, а если и видим, то не успеваем развернуть работу. Конкретный пример — митинг иностранных студентов в Политехе. Если бы мы приняли в нем участие, то события могли перейти совсем в другое русло, не ограничиться очередной слезницей в Управление Внутренних дел. Я был там через 3 часа, было уже поздно, однако и тогда, если бы у нас было 3-5 человек, то мы смогли бы реактивировать движение. Но для этого нам необходима другая, лучшая, чем сегодня, организация дела.
Иван Лох «Путь в революцию»
В январе 2003 года Лена — дочь одного из создателей КПУ и наш товарищ — рассказала, что аспирантам перестали выдавать студенческий проездной билет. Мы провели несколько собраний, а 19 февраля вместе с парой десятков аспирантов ворвались в здание Комитета по транспорту Правительства Санкт-Петербурга, вслед за тремя активистами записавшимися на прием к главе Чумаку.
Эпохальная встреча учащейся молодежи с господином Чумаком состоялась. Хотя аппарат чиновника и отказал аспирантам в аудиенции, сославшись на его крайнюю занятость, необходимость уехать в срочную командировку, и может быть даже (какой ужас!) уйти на больничный, мы наконец познакомились. Все-таки обаяние многочисленных аспиранток взяло вверх. Одной девушке он вероятно еще смог бы отказать… Но учитывая то, что участники акции (порядка 20-25 человек) благополучно преодолели все двери и препоны, достигнув непосредственно Комитета по транспорту, он счел благоразумным пригласить всех собравшихся в конференц-зал. Действительно, выковыривать протестантов по одиночке из узкого коридора было бы довольно сложно. Тем более что тут как раз подъехало телевидение («Информ-ТВ»). Начало, таким образом, было довольно удачным.«Питерские аспиранты за льготный проезд»
На следующий год город выделил деньги и аспирантам вузов были выданы карточки.
Вслед за этим мы создали «Студенческий союз» и провели успешную кампанию против повышение платы за общежития и переселения большого числа студентов с «Кораблей» в Петергоф
Весной 2004 года мы провели мы провели стихийный марш по Невскому проспекту к консульству США с флагами, протестуя против вторжения США в Ирак. Кроме того, нам удалось наладить наконец дискуссионный клуб в библиотеке Плеханова. Впрочем, через месяц нас оттуда выгнали. Дроздов «разагитировал» у метро какого-то парня, который пошел с нами в мемориальную библиотеку и спер там несколько книжек, к счастью, не мемориальных.
В январе 2005 года началась «монетизация» льгот — пенсионеров лишили бесплатного проезда. Было видно, что люди недовольны. 12 января, в среду, мы распечатали листовки:
Во многих городах России разворачивается борьба пенсионеров за свои права. Решение правительства, президента и Гос. Думы об отмене льгот противоречит Конституции РФ и граждане не обязаны его выполнять. Десятки миллионов стариков и инвалидов были обмануты лживыми посулами. Теперь мы видим, что они стоят. Около 200 рублей. Никто не тронул льготы депутатов, министров и чиновников, опять пострадали самые беззащитные россияне. Но беззащитны мы только поодиночке — вместе мы сила. Но только тогда когда поддерживаем друг друга. Не платите в транспорте, поддерживайте тех кто отказывается платить, проявляйте с ними солидарность. Даже если Вы опаздываете, а водитель отказывается вести автобус. Требуйте от контролеров метро продемонстрировать Вам документы, отменяющие право бесплатного проезда. Заполняйте наземные вестибюли станций метрополитена и блокируйте вход пассажиров. Выходите на митинги, массовые акции протеста, перекрывайте улицы! Власть чувствует себя неуверенно. Каждая акция протеста может склонить чашу весов в нашу пользу.Не платить на транспорте!
Непонятно было, где их раздавать — не у проходных же. Мы с Володей решили пойти к Смольному, там молча стояло несколько десятков пожилых людей. Все брали листовки пачками и спрашивали только одно — когда приходить. Когда листовки кончились, то пришлось кричать людям, когда приходить. В листовке мы не написали конкретной даты, не ожидая такой реакции. Когда в субботу 15 января я вышел из метро на площади Восстания, то увидел, что весь центр города запружен людьми. Конечно, движение началось бы и без нас, но мы были очень воодушевлены масштабом движения.
Несмотря на очевидные успехи и рост, обстановка в организации была сложной. Этому было несколько причин. Во-первых, в ходе раскола 2002 года на меня, Сергея Марского и Интернационал было вылито огромное количество грязи. Это, к сожалению, имело свой эффект. Мы пытались познакомить товарищей с Интернационалом, но все шло наперекосяк. Поездка Дроздова и Роговцева на Конгресс Интернационала завершилась скандалом. По дороге Роговцев заехал в Париж, где и реализовал свою мечту — снял черную проститутку. Разумеется, он никак не мог не поделиться с товарищами своим триумфом, который они оценить не смогли. Когда участники Конгресса приветствовали внука Троцкого Эстебана, Роговцев удивленно спросил (по-английски) — зачем ему хлопают, он же не Троцкий? Наконец, по дороге домой у него сперли $100 — это была последняя капля, и в ней тоже был виноват Интернационал. Дроздов же просто подходил ко всем подряд и спрашивал у них адрес электронной почты. Если же говорить о серьезных политических разногласиях, то оба резко выступали против кампании солидарности с Чавесом и народом Венесуэлы, который в речи Роговцева фигурировал как горилла из Мирафлорес. В декабре 2004 года мы послали Игоря Роговцева в Киев корреспондентом во время оранжевой революции. Как это порой бывает с леваками, он сразу же проникся там либеральными взглядами и стал очень критически относиться к нашей линии. В этот период я вынужден был периодически уезжать на заработки в США. И когда в мае я приехал в Питер после двухмесячной поездки, я обнаружил, что Юсифов вернулся в организацию после своего второго многолетнего отсутствия и в ней стала формироваться госкаповская оппозиция. Вместе с органическими сектантами Дроздовым и Роговцевым они стали стали существенно влиять на политику организации. Атмосфера стала крайне токсичной. Дроздов завел книжечку, куда записывал «Вопросы к Интернационалу», в какой-то момент их стало несколько сотен, и он требовал вставлять ответ на эти вопросы в повестку каждого собрания.
Осенью 2005 года госкаповцы начали открыто проводить предсъездовские фракционные собрания, создав «антиКМИшную» оппозицию. Съезд стал фарсом, я сделал доклад о Венесуэле, который даже не обсуждался, в ходе голосования мы получили на два голоса меньше. После чего Юсифов поставил вопрос о выходе из КМИ, и мы с товарищами всемером покинули съезд. В коридоре ко мне подошел товарищ Ильдар и сказал, что я прав организационно и политически, но как госкаповец он голосовал согласно своим убеждениям. Я пожал ему руку и сказал, что на его месте поступил бы также. Через неделю «победители» провели собрание, где с энтузиазмом принялись исключать друг друга. Большая часть участников собрания, включая Роговцева, ушла из политики. Дроздов и Юсифов создали отдельные группы.
Спустя многие годы Дроздов, пытаясь создать очередную секту, предложил на голосование такой пункт устава: если кто-то в случае неудачного исхода голосования готов покинуть организацию, то он должен сказать об этом заранее. В общем, это все, что нужно знать о принципах и убеждениях этих людей.
Еще до раскола, летом 2005 года, в Морском порту в ходе заключения нового коллективного договора возникла предзабастовочная ситуация. Если прежде мы не имели никакой возможности работать с профсоюзом докеров, как они сами говорили: «политикой у нас занимается Попов» и отсылали к нему, то теперь влияние РПР упало и мы установили контакты с профсоюзом через бывших активистов «Независимости». Кампания солидарности включала митинг в сквере у ворот порта, телефонную атаку на администрацию и расклейку листовок солидарности. Вокруг этого движения стали группироваться активисты из Рабочей демократии, ДСПА и эпизодически ряда других организаций. Важную роль в комитете играли Лосев и Юсифов от «политиков», Большаков и Симонов от «Независимости». Последний уже тогда постоянно опаздывал, только не на два часа, как в последние годы, а всего лишь на час. Еще часто приходил либертарианец Виноградов — рабочий с Адмиралтейских верфей. Однажды ему за какие-то копейки резко ухудшили условия труда, переведя на временный контракт. Мы предложили ему бороться или хотя бы пожаловаться в Трудинспекцию. На это он гордо ответил: «Это была честная сделка». После того, как докеры в сентябре добились в результате «итальянской» забастовки частичного выполнения своих требований, возникло стремление принять участие в какой-то еще кампании. Так началась работа с «Водоканалом», где был небольшой профсоюз и тлеющий трудовой конфликт.
После раскола у нас осталось совсем немного людей и я, судя по записной книжке тех лет, начал ходить чуть ли не на все собрания КСД. Через какое-то время мы стали собираться на Гороховой, Павлов к тому времени умер, Римма создала «Эгиду» и перебралась в другое помещение, «Лига» тоже съехала. Отсутствие туалета способствовало деловому стилю решения проблем, правда лишь до того момента, как к нам не зачастили анархисты. В какой-то момент консьержи — здоровые ребята в форме — заявили, что готовы пускать в парадную лишь «солидных» людей — увы, такой фейсконтроль многие участники КСД пройти не могли. Причиной этих враждебных рабочему движению действий стали инсталляции, которые несознательные товарищи неоднократно оставляли на парадной лестнице этого буржуазного дома.
2007й начался с большой забастовки на «Форде». Как и все, мы собирали деньги и стояли в пикетах. В моем архиве сохранилась вырезка из газеты «Час Пик», на которой что-то ору в мегафон на небольшом митинге у проходной. Пытаясь приободрить фордовцев в конце стачки, мы выпустили бюллетень, в котором рассказывалось о борьбе рабочих «Форда» в других странах.
Вскоре мы решили возобновить выпуск газеты под заголовком «Враг Капитала».
Летом началась борьба на «Почте России», к тому времени многие рабочие, которые хотели создать профсоюз, уже каким-то образом знали о КСД и приходили за помощью. Пришел как-то и водитель-экспедитор Максим Рощин. С самого начала профсоюз подвергался давлению, в какой-то момент даже раскололся. Активисты КСД ходили по почтовым отделениям с листовками. 12 лет назад «Почта России» была еще довольно архаичным институтом, а большую часть работников составляли женщины-пенсионеры. Их агитация шла тяжело, если не сказать — никак. В какой-то момент Рощин исхитрился потерять водительские права и был уволен, но движение было уже не остановить. 26 октября прошла забастовка. В 2007 сортировка еще размещалась в старом здании Почтамта в центре города. Во внутренние дворы вел один узкий туннель. Его и заблокировали грузовичками водители при поддержке активистов КСД, включая несколько наших товарищей. На несколько часов работа почты была полностью парализована, включая срочные и фельдъегерские отправления. В конце концов администрация пообещала пойти на уступки, но обманула. Большая часть участников забастовки была уволена, включая единственную женщину-водителя в управлении, которая за многие годы работы получила несколько наград.
Конец КСД был драматическим — перед первомайской демонстрацией возник конфликт между профсоюзами и МГРД в лице Юсифова о том, какая же песни должны звучать из динамиков на крыше фордовского микроавтобуса. Докеры хотели избежать чрезмерной политизации и большая часть профсоюзов, включая фордовцев, их поддержала. Никто не захотел идти на уступки и комитет был разрушен.
На месте КСД возникли две новые коалиции: «Альянс солидарности», где большинство было у профсоюзов, и «Центр Взаимопомощи рабочих» — объединивший большей частью политических активистов. Мы вошли в «Альянс солидарности», который эпизодически собирался весь 2008 год, главным образом в квартире у Большакова, но все реже и реже. ЦВР просуществовал много дольше, но методы его работы сместились в сторону органайзинга для IUF, хотя он также принимал участие и в кампании по «Тиккурилле», например.
В конце 2009 года Алексей Этманов выступил с инициативой создания «Движение трудящихся», которое должно было объединить несталинистские левые организации и профсоюзы, по образцу бразильской «Партии Труда». Сектанты были готовы вступить в это движение… но только если оно будет иметь «рррр-еволюционную программу». Мы писали в эти дни:
…Давайте отдавать себе отчет. То, что создается здесь — движение, а никак не партия. В чем же различие? Партия собирает единомышленников под готовой программой. От члена партии, можно и нужно требовать ментальной дисциплины, верности определенной идеологии. Движение, всегда аморфно. Это не означает его недееспособности. Это лишь характеризует фазу его развития. Различие взглядов не может быть здесь помехой. Строительство партии, сплошь и рядом, означает размежевание. Движения — объединение вокруг защиты общих, в данном случае классовых, интересов. Прямым следствием, разворачивающегося на наших глазах, мирового кризиса стало наступление работодателей на экономические интересы рабочих, и их организации. Сейчас, когда обе стороны не имеют места для экономического маневра, борьба неизбежно примет самый бескомпромиссный характер. Поэтому линия массового рабочего движения, формирующихся в таких условиях, неизбежно окажется социалистической, независимо от ее программы и руководства. И в этом случае, из него вырастет партия с марксистской программой. Однако, было бы преступной ошибкой забегать вперед.
Движение должно пройти сквозь огонь, а может быть, и сквозь медные трубы, прежде чем сформирует в себе партию единомышленников. Раз так, надо ли заранее превращать еще не родившееся движение в арену идеологической (а значит, в каком-то смысле, и фракционной) грызни? Хуже такой перспективы, был бы лишь мораторий на идейную полемику. Если участник движения хочет высказать свое мнение о сталинизме, троцкизме или реформизме — это пойдет только на пользу! Движение должно даже способствовать организационно таким дискуссиям. Но если свободное обсуждение актуальных вопросов планируется подменять межфракционной борьбой — так дело не пойдет. Именно поэтому такое вопросы как сталинизм, троцкизм, атеизм, должны быть вынесены за рамки программы движения. Семинары, памфлеты, статьи — всего этого будет достаточно.
«К дискуссии о создании Движения Трудящихся»
Увы слова не помогли там где необходимо было физическое действие. Дроздов и К⁰ вместе с членами юсифовской МГРД сорвали оргкомитет «Движение трудящихся»: пока они препирались о революционной программе, рабочие «Форда» один за другим покидали помещение. Последним из фордовцев ушел Алексей Этманов. Вслед за ним — РСД и мы. Вскоре мы узнали, что, когда в зале никого не осталось, Дроздов создал «Движение трудящихся» из своей секты. Вернее переименовал ее в «Движение трудящихся».
Через пару недель было объявлено о создании движения «Рот-фронт», куда вошли РПК-РКРП и профсоюза МПРА.
2010 стал самым сложным для российской секции ММТ — так с 2007 года назывался Интернационал. В феврале я попробовал читать лекции по экономике кризиса в помещении МПРА на Саблинской после собраний МПРА. Профсоюзная же работа свелась к пикетированию супермаркетов с призывами не покупать краску «Тиккурила». Это не могло, впрочем, заменить партийную работу. 25 августа умер Володя Морозов, с которым мы плечом к плечу проработали полтора десятилетия. Я совершенно не понимал, как могу заниматься политикой, не созваниваясь с ним ежедневно…
Зимой наш итальянский товарищ Джованни читал в независимом книжном магазине «Все свободны» лекцию по истории революционных движений в Италии 60-х. Я же пришел главным образом для того, чтобы встретиться с ним. Лекция закончилась, и я увидел, что у стеллажа с книгами стоит незнакомый парень, я не задумываясь подошел к нем и спросил: «Привет, ты слышал о Марксистской тенденции?». Джованни в тот день пришлось пить кофе без меня… За следующие три месяца к нам вступило 5 новых товарищей. Начинался 2011 год.