Узнать, что сегодня происходит за стенами Волгоградского трубного завода — ОАО «ВЭСТ-МД», простому смертному не легко. На предприятии серьезная охранная система. Даже журналистов, пришедших на завод, на проходной подвергли тщательной проверке. Не удалось пока просто поговорить с директором — г-ном БЕЛЕНКОВЫМ — и председателю областного Совета профсоюзов. На просьбу же соединить с профкомом предприятия (связаться с заводскими службами можно только через телефон в приемной) секретарь директора молча кладет трубку. Такая секретность неслучайна: на предприятии уничтожают профсоюзную организацию.
Бурные события начались в пятницу, 28 ноября, когда группа работников завода сообщила в волгоградский обком профсоюза горно-металлургической промышленности о том, что руководство предприятия намерено уничтожить профсоюзную организацию. «Начальникам цехов дали указание собрать с рабочих заявления о выходе из профсоюза. А если не напишут заявления, грозились уволить», — рассказали звонившие, которые, по понятным причинам, попросили не предавать публичной огласке их фамилии. 4 декабря работники подтвердили эту информацию, придя лично на прием к председателю Волгоградского областного Совета профсоюза Вячеславу Кобозеву (он же — председатель отраслевого комитета профсоюза.) Работники попросили пока не называть их фамилии, поскольку боятся физической расправы: «Наши руководители говорят: мы ворочаем такими большими деньгами, и для нас никаких проблем не существует...» Благодаря облсовпрофу, конфликт попал в региональные СМИ. Руководству завода ничего не оставалось, как отвечать на вопросы журналистов. И ответы эти были примечательны. Первая реакция — 4 декабря директор Александр Беленков заявляет корреспонденту, что он не давал приказа об уничтожении профсоюза: «Если кто-то захотел выйти из профсоюза, то сделал это только по собственному желанию».
Спустя день, 5 декабря, в присутствии телекамеры ответы были уже иными. И по идеологии своей очень совпадали с ответами руководства московского собственника предприятия — группы «МАИР». Якобы нейтральная позиция уже сменилась на наступательную. Действия профсоюза г-н Беленков охарактеризовал как «общественный рэкет». Эта мысль была продолжена в высказывании президента группы «МАИР» Виктора Макушина. Он заявил, что горно-металлургический профсоюз будоражит общественное мнение в связи с отказом «МАИРа» взимать профсоюзные взносы через бухгалтерию предприятий. Волгоградский же коллега президента заявил, что шумиха создана лидерами облсовпрофа, недовольными тем, что «они теряют один процент ежемесячных взносов».
«Сегодня в профсоюзе на Волгоградском трубном заводе осталось всего 150 человек. И говорить о какой-то „материальной” выгоде обкома — просто смешно, — прокомментировал Вячеслав Кобозев пассажи руководителей группы „МАИР” корреспонденту „Солидарности”. — Речь о другом. Уничтожение профсоюза на этом заводе может обернуться наступлением на права рядовых работников предприятия, всего трудового коллектива».
Что же происходит на предприятии? По словам заведующей отделом Волгоградского обкома ГМПР Татьяны Форовой, первым шагом в наступлении на права работников стали события вокруг заключения коллективного договора на 2002 год. "Принятие его затянулось не на один месяц. По вопросу повышения зарплаты договориться не удалось, и его вынесли на конференцию.
Администрация не хотела брать на себя никаких обязательств по повышению жизненного уровня работников, заявляя, что действия региональных законов о минимальной заработной плате на них не распространяются. Более того, администрация говорит, что завод не выдавал доверенность АМРОСу (отраслевое объединение работодателей. — Е.З.) на подписание отраслевого тарифного соглашения, что это отраслевое тарифное соглашение для них — не указ”, — рассказала Форова. Конференция по принятию колдоговора прошла бурно. И поставила вопрос ребром: если администрация не рассмотрит вопрос повышения зарплаты, то трудовой коллектив вступит в коллективный трудовой спор. При этом в „рэкете” и „лени” рабочих и профсоюз обвинить было никак нельзя. Зарплата людям доставалась на заводе тяжело. „Люди работали по 12 часов, без выходного дня, — говорит Форова. — Едва успев немного поспать, снова шли на 12-часовую работу".
Вторым этапом «выжимания соков» в обкоме считают этап сокращения количества работников. Но уволены были люди не по закону, свидетельствует Татьяна Форова, а в принудительном порядке. Профсоюзу тогда удалось убедить трех человек написать все-таки заявления в суд по поводу того, что их уволили в принудительном порядке. И этот суд все трое выиграли. «Остальные люди боялись».
С января 2002 года по январь 2003 года численность работников на заводе сократилась с 735 до 424 человек.
«Мне запомнилась одна предвыборная встреча, которую я проводил здесь этой осенью, — рассказывает Кобозев. — В зале — гробовое молчание. Ни одного вопроса. У меня тогда невольно вырвалось: „Что же вы все молчите — неужели вас так запугали?« Это была единственная встреча, где мне не было задано ни одного вопроса. Как будто я попал в рабовладельческий строй...» Кобозев считает, что события на Волгоградском трубном заводе — это прецедент уничтожения «единственной организации, которая сегодня профессионально и планомерно защищает права трудовых коллективов». Если профсоюз адекватно не прореагирует на эту ситуацию, то дурной пример разрастется, как раковая опухоль. Массы российских рабочих, зарплата которых пока невысока и достается интенсивным трудом, переработками, могут быть поставлены в еще более унизительное положение.
Как рассказал лидер волгоградских профсоюзов, в области уже были прецеденты давления на профсоюзы, были попытки их уничтожить или сократить. Нередко это происходит, когда новый собственник реорганизует предприятие. Соответственно дробится профсоюз, а новоназначенные руководители пытаются поставить рабочих перед выбором: либо заявление о выходе из профсоюза — либо сокращение в процессе реструктуризации. Пока такие атаки профсоюз преодолевал.