Нынешнее состояние «официальных» украинских профсоюзов, — Федерации Профсоюзов Украины (ФПУ) в полной мере отражает то состояние, в котором пребывает дезориентированный, растерянный, преимущественно деклассированный (не осознающий своих особых классовых интересов) промышленный пролетариат. Только социальный паралич класса позволяет этой организации существовать и действовать так, как она действует.
Наверху профсоюзной иерархии господствует все та же, вчера еще «красная», бюрократия. Она тесно связана, как общим КПССовским прошлым, так и общими социальными интересами, с т.н. «партией власти», — пробуржуазной гос.бюрократией. Подстраховавшись еще с «перестроечных» времен антидемократическими организационными нормами пятилетних полномочий выборных органов, профсоюзная бюрократия осваивает язык западного тред-юнионизма: «социальное партнерство»; «трипартизм»; «тарифные соглашения»; «социальный диалог»... Пять лет (1990-1995) предательства и штрейкбрехерства, пять лет самого активного приспособленчества к интересам угнетателей, которые в это время меняли формы своего господства, но итоги отчетно-выборной кампании 1995-96 г.г. показали, что на уровне отраслевых обкомов и межотраслевых советов (бывших облсовпрофов) бюрократия полностью контролирует ситуацию. Разочарование, недоверие, возмущение внизу, — на заводах и фабриках, все еще никак не отражается на персональном и социальном составе руководящих, формально выборных, органов. Так, например, в условиях нарастающего развала отрасли, социальный состав Днепропетровского обкома профсоюза работников строительства и стройиндустрии, сформированного в результате отчетно-выборной кампании 1995г., красноречиво говорит о том, что классовый враг использует эти структуры для защиты своих интересов от имени якобы организованного рабочего класса:
«Освобожденных» профбоссов на предприятиях — 23 чел.
Сотрудников аппарата обкома профсоюза — 3 чел.
Директоров предприятий — 4 чел.
Прочих администраторов и ИТР — 20 чел.
Рабочих — 11 чел.
Иная ситуация в основании этой организационной пирамиды, которое в значительной степени дезорганизовано или вообще разрушено. Там открывается широкое поле для деятельности классово-сознательных и активных элементов пролетариата.
С первого взгляда кажется, что положение структур «официального» профсоюза на предприятиях почти безнадежно. «Профсоюз умер с тех пор, как КПСС ушла с предприятий», — сказал как-то автору этой статьи старый председатель профкома одного из днепропетровских заводов... С точки зрения своего опыта он был прав, — КПССовские парткомы на предприятиях тщательно поддерживали фикцию функционирования абсолютно выхолощенных форм профсоюзной деятельности. Социально-экономические катаклизмы первой половины 90-х годов расставили все по своим местам.
Так, все большее распространение получает опаснейшая для наемных рабочих тенденция отказа администрации заключать коллективные договора. Директорат государственных предприятий, чья социальная роль была очень велика и во времена КПССовского режима, резко нарастил свой «вес» с получением возможности самостоятельно действовать на рыках сбыта и сырья, открывать в банках свои счета и т.д. «Красный» директор практически перестал нуждаться в своем старом верном слуге, — «официальном» профкоме на заводе или фабрике. При полном равнодушии рабочих, привыкших видеть в завкоме не более, чем подразделение все той же администрации, последняя уже второй год, как почти повсеместно прекратила даже формально согласовывать с профкомами свои приказы и распоряжения. Во время пресловутой кампании «разгосударствления», например, «приватизации предприятия трудовым коллективом», т.е. начальством, в соответствующих документах, (уставы и т.п.) регистрируемых государством, упоминания о том, что на предприятии действует профсоюз, как правило, нет вообще. В этом случае, правовой статус «официальных» профкомов на таких предприятиях оказывается совершенно неопределенным и лишенные доверия и поддержки снизу, они, как бы, повисают в воздухе. Дискредитировав себя хронической бесхребетностью и штрейкбрехерством и поэтому не имея возможности опираться на рабочих, не находя опоры в законодательстве украинского буржуазного государства (закона о профсоюзах до сих пор нет), завкомовские «освобожденные» профчиновники очень часто считают, что существуют на предприятиях только по милости администрации. Последняя функция, которая еще напрямую связывала заводских рабочих с омертвевшими формальными профструктурами, — распределение тотального продовольственного и промтоварного дефицита, либо сходит на нет, ввиду все расширяющегося предложения на потребительском рынке, либо все чаще перехватывается вездесущей дирекцией. Директор-благодетель «достает», он же через своих холуев и распределяет... Разложение доходит до того, что все чаще и чаще, ослепленных верой в скорое пришествие «доброго и справедливого хозяина» вместо наглой гос.администрации, рабочих приходится убеждать в принципиальной необходимости существования профсоюзов в промышленности. Господствующие настроения таковы, что возникают самые серьезные сомнения в том, что попытки роспуска первичек «официального» профсоюза на приватизируемых предприятиях натолкнутся на сопротивление рабочих.
Картина удручающая. Что же дает основание говорить о том, что эти выродившиеся формы еще можно использовать для организации классового сопротивления?
Самое главное, — изменилась объективная роль «официальных» профсоюзов после краха КПСС и распада СССР, в условиях трансформации власти партноменклатуры в господство пробуржуазной национал-бюрократии. Раньше, при КПССовском режиме, эти лже-профсоюзы выполняли печально известную роль «помощника администрации по выполнению планов партии», то есть роль надсмотрщика, погонялы и штрейкбрехера при заводском начальстве. Теперь, когда вчерашняя партноменклатура, опираясь на помощь теневого капитала, пытается форсировать темпы реставрации рыночного капитализма, что сопровождается резким падением уровня жизни подавляющего большинства промышленных рабочих, — это единственная легально существующая на производстве массовая организация. Это форма, в которую можно и нужно влить новое содержание! Процесс приватизации, равно как и функционирование государственных предприятий в условиях рынка, неминуемо должен подтолкнуть элементарно сознательное меньшинство рабочих, которое не считает себя только безропотной «рабочей силой», к мысли об использовании этих форм на уровне предприятий для сопротивления эксплуататорам.
Развитие нового, «альтернативного», профсоюзного движения, также указывает социалистам на необходимость использования «официальных» профсоюзных организаций. Когда в обстановке прогрессирующего распада КПССовского режима стали возникать и множиться легальные новые («независимые») профсоюзы, то стало ясно, что им не удается закрепиться на крупных промышленных предприятиях. Прошло время, но «альтернативных» профсоюзов по прежнему практически нет в металлургии, машиностроении, энергетике, химии, то есть там, где сосредоточена основная масса промышленных
рабочих. Кроме того, практика «альтернативного» профстроительства показала, что возникнув в атмосфере «общедемократического» противостояния агонизирующему сталинизму, новые союзы, как правило, фетишизируют рынок и конкретного «хозяина». Идейно-политические симпатии их лидеров и большинства членов, безусловно, на стороне буржуазной демократии. «Альтернативное» профдвижение, осваивая язык «социального партнерства» намерено «конструктивно сотрудничать» с пробуржуазной бюрократией и частным капиталом. Стремясь выступать в роли субъекта рынка рабочей силы, новые союзы культивируют корпоративную замкнутость, вместо воспитания и развития классовой солидарности.
Надо признать, что профсоюза, который отражал бы понимание рабочими классового антагонизма между пролетариатом и тем классом, который на наших глазах превращается из «красной» бюрократии в новую буржуазию, такого профсоюза, — инструмента классовой борьбы, пока нет. Что делать?! Учитывая нынешний убогий уровень классового сознания, социалистам необходимо понять, что нет времени для организации и внедрения в пролетарские массы каких-либо боевых классовых профсоюзов. Претендующие на то, чтобы называться профсоюзом, крошечные идеологизированные группы рабочих активистов еще долго не выйдут за рамки «сектантских фикций», а противостояние приватизации находится уже на повестке дня. Значит нужно использовать готовую форму, значит нужно работать там, где до сих пор формально находится основная масса промышленных рабочих, — в «официальных» профсоюзах! На заводском уровне, усилиями социалистических активистов, их вполне можно превратить в школы солидарности и самоорганизации пролетариата.
Надо сказать, что имеется негативный опыт работы левых активистов в «официальных» профсоюзах. Это, прежде всего, опыт московской организации Конфедерации Анархо-Синдикалистов. Но это было сотрудничество молодых интеллектуалов, называвших себя анархо-синдикалистами, с профбоссами самого высокого ранга. Московские анархо-синдикалисты не учли (или не захотели учитывать), идя на подобное сотрудничество, что между бюрократией «официальных» профсоюзов и первичными профорганизациями на производстве, — пропасть, почти полный обрыв прямых и обратных связей. Этот момент являлся и до сих пор является чрезвычайно благоприятным фактором для внедрения и деятельности пролетарских революционеров в фабрично-заводские проф.органы. Но, к сожалению, анархо-синдикалистский актив, собравшийся в мае 1991г. на Четвертый съезд КАС, остался глух к призыву переместить свои усилия на заводы и фабрики, на агитационную и организационную работу в непосредственном контакте с пролетариатом, для создания очагов классового сопротивления непосредственно на предприятиях. Московские лидеры КАС в мае 1991г. отмахнулись от таких инициатив, обозвав их «троцкистским уклоном». Отмахнулись, очевидно, для того, чтобы сразу после известных трех дней августа-1991, обняться с высшей московской профбюрократией, которую, незадолго до этого мезальянса, обличали во всех смертных грехах. Профсоюзная бюрократия в послепутчевское время, на волне «августовской демократической революции», делала свою новую политическую игру, основной целью которой было удержаться в креслах и сохранить контроль над собственностью вчерашнего ВЦСПС. Московские анархо-синдикалистские интеллектуалы были лишь временными разменно-отвлекающими фигурами в этой игре. Но прошел всего лишь год, и компания Шмакова перестала нуждаться в их услугах. Кто-то пригрелся, изменив своим убеждениям, остальных же просто вышвырнули за дверь. Логичный конец гнилого оппортунизма!
Но имеется и другой опыт, — положительный опыт деятельности социалистических активистов в низовых структурах «официального» профсоюза. Этот опыт говорит: никаких лояльных отношений с новой-старой проф.бюрократией! Наоборот, надо способствовать отчуждению рабочих от профсоюзного аппарата, наглядно показывая, что это за «кадры» и какому классу они служат.
На основании имеющегося опыта можно настаивать на необходимости направления усилий социалистических организаций для проникновения и внедрения снизу в структуры «официальных» профсоюзов. Конечно, в нынешних условиях, многим левым интеллигентам придется для этого поступить на производство в качестве рабочих. Но, если они действительно преданы делу освобождения труда, то подобное «хождение в народ» для них не будет слишком большой жертвой. В рабочей среде они встретятся с вакуумом мысли, знаний, инициативы. Их там ждет необъятное поле трудной, но чрезвычайно интересной пропагандистской, агитационной и организационной работы в непосредственном контакте с пролетариатом. Они увидят возможность оживить низовую проф.работу, прежде всего на основе того, что сплошь и рядом удовлетворение потребностей рабочих в нормальных условиях труда, в нормальных отношениях на производстве, находится в самом плачевном состоянии. Через инициирование оживления низовой профработы легко проникнуть в состав профсоюзного актива на уровне производственных подразделений типа участок-цех. Затем, разжигая непрерывный конфликт с администрацией (поводов для этого, при нынешнем положении рабочих на производстве, более чем достаточно), добиваться досрочного переизбрания марионеточных и примиренческих профсоюзных комитетов. Овладев профкомами производственных подразделений, надо наращивать и наращивать активность по всем возможным направлениям. Надо воспитывать в товарищах по работе классовую солидарность во всех повседневных стычках с начальством: от техники безопасности и организации трудового процесса до распределения продовольственного дефицита. Надо разжигать классовую ненависть к старым и новым господам. Надо на конкретных примерах разоблачать, а затем вышвыривать марионеток и соглашателей из цехкомов и завкомов. Все это значит, — словом, делом и личным примером подталкивать, развивать и обострять классовую борьбу. Провоцируя состояние перманентного конфликта с администрацией, надо направлять усилия на овладение профсоюзной структурой целого предприятия. В случае успеха, в условиях, когда за принципиальным, боевым профкомом стеной стоит рабочий коллектив, всегда возможен формально-организационный разрыв с бюрократической надстройкой отраслевого профсоюза и объявление заводского профсоюза свободным. В этом случае также наступит время для ликвидации нонсенса, доставшегося в наследство от «советских» времен. Общим собранием рабочие исключат из профсоюза администраторов, как представителей «работодателя». Затем, несомненно, встанет задача объединения возрожденных таким образом первичных организаций в новый, РАБОЧИЙ, отраслевой профессиональный союз. Не преувеличивая возможностей синдикалистской борьбы, можно сформулировать задачу-максимум для социалистического актива на заводах и фабриках: используя возрожденный нашими усилиями профсоюз, срывать приватизацию предприятий. Работая в этом направлении, мы должны понимать и помнить о том, что общий провал приватизации, — это прекращение западной помощи эксКПССовским компрадорам, это срыв социально-политической стабилизации и начало конца пробуржуазного режима.
Предельная четкость в выполнении собственных производственных заданий и образцовая трудовая дисциплина, как основное прикрытие для подрывной работы на предприятии, принципиальная непримиримость к классовому врагу, полное отсутствие меркантилизма, — таковы высокие требования, которые предъявляет к социалистическому активисту работа по овладению профсоюзом на заводском уровне. Хочется верить, что решившиеся на «хождение в пролетариат» социалистические интеллигенты окажутся достойными этих жестких условий и этих больших перспектив.
Время не ждет! Восстанавливая защитную функцию и классовую сущность «официальных» профсоюзов на заводах и фабриках, превращая их в ликбез солидарности, организации и борьбы, мы должны их использовать для срыва приватизации. Товарищ Троцкий говорил: «Профессиональные союзы — не самоцель, а только одно из средств на пути к пролетарской революции.»