20 мая, после очередного срыва администрацией намеченных переговоров, рабочие провели пикет перед проходной, чтобы привлечь внимание к своим проблемам. 2 и 7 июня назначены очередные встречи профсоюза с администрацией. Если и после этих встреч требования рабочих не будут выполнены, профсоюз будет организовывать забастовку.
Мы встретились с председателем профсоюза работников Coca Cola в Петербурге Владимиром Охрименко и попросили рассказать о ситуации на заводе.
— Скажите, сколько заводов Coca Cola всего в России?
Всего одиннадцать заводов, но только на трех из них есть профсоюзы — на заводах в Волжском, в Москве и у нас в Петербурге. В Петербурге у нас около 60 человек входят в профсоюз, в Москве примерно столько же, а в Волжском чуть меньше.
— А сколько всего работников на заводе
Нам не дают эту информацию. Общая численность нашего филиала, в который входят Новгород, Череповец, Псков и другие предприятия по Северо-Западу, где-то 760-800 человек. На самом заводе работников примерно 350-400 человек. Из них около половины — офисные сотрудники. Остальные — работники склада, водители погрузчиков и т.д. Рабочих производственного отдела, которые непосредственно делают напиток — бутылки делают, разливают их и т.д., примерно 65 — 70 человек. Из этих 70 человек около половины — не могу сказать точно, т. к. данные администрация всячески скрывает, — те, кого предоставляет для работы другая фирма, они не числятся нашими работниками.
— А Вы сами кем работаете?
Я оператор производственного отдела.
— Кого объединяет профсоюз, кто туда входит?
В профсоюзе у нас работники нескольких отделов: производственный отдел, инженерный отдел, лаборатория, склад, технический отдел. И сейчас люди подходят, вступают в профсоюз, но они просят, чтобы их членство не афишировали, потому что идет постоянное давление на профсоюз со стороны администрации.
— Какого рода давление?
Ну, скажем, недавний случай. Администрация повесила извещение о том, что в мае будет повышение зарплаты, затем менеджеры отделов лично либо через супервайзеров (управляющих смен) объявляют рабочим — со всеми работа по одному ведется — что, мол, если выйдешь из профсоюза, то тебе на 20% зарплату повысят, а если не выйдешь, то только на 3%. Так что ты думай, у тебя семья, у тебя дети, и потом профсоюзу все равно здесь не жить, мы профсоюз все равно задавим, а ты будешь на очереди, мы тебя найдем за что уволить. Ну, в общем, на каждого человека у них свой подход. Администрация работает, работает грамотно, это нужно признать. Кого-то стараются подкупить тем, что повышают зарплату и после этого говорят: видишь, мы же тебе повысили зарплату, никому не повысили, а тебе одному вон сколько дали!
— А зарплата считается коммерческой тайной?
Да, раньше за обсуждение зарплаты увольняли. Сейчас некоторые из нас говорят о своей зарплате, некоторые опасаются. Я работаю здесь с 1996 года, в 98 году у меня зарплата была выше, чем сейчас. Вообще, систему оплаты часто меняют. Сейчас у нас зарплата состоит из двух частей — постоянной и переменной. Переменную часть менеджер изменяет по своему усмотрению, что он и делает — и уменьшает ее, как правило, в меньшую сторону.
— Какие требования выдвигает профсоюз?
Основное — это повысить зарплату, решить вопрос с индексацией зарплаты на процент инфляции, упорядочить график работы, прекратить давление на членов профсоюза. Это основное, кроме этого есть еще целый ряд менее значимых не решенных пока вопросов.
— Какие кампании и акции вы уже проводили?
) мы ничего не делали. Единственное — обращались в инспекцию по труду, государственную инспекцию, неоднократно обращались в суды. Сейчас у нас три дела в суде, два дела в прокуратуре, и, в принципе, если не изменится ситуация, то подготавливаются еще дела в суды.— После пикета как много журналистов к вам обращалось?
Много. В день пикета и несколько дней еще после него по 4-5 изданий в день.
Вообще, и пикета у нас как такового не было бы. Потому что мы, в общем-то, простые работяги, которым надо прийти, отработать, получить свои деньги и спокойно отдыхать потом. А нас, получается, администрация вынуждает заниматься вот такими вещами. Мы не хотели даже этого пикета, у нас была назначена встреча на 19 мая с представителями международного профсоюза IUF, представителями горкома профсоюза пищевиков. И, как обычно, администрация в последний момент отказалась от встречи, перенесла ее на 7 июня.
Мы надеялись, что будет встреча, что мы сможем нормально договориться, и тогда пикета просто не было бы. Почему мы и не извещали СМИ заранее — мы надеялись, что нам не придется выходить с этими плакатами.
— Они, видимо, затягивают переговоры, оказывая при этом сильное давление на работников…
Да. Дело в том, что юрист компании — бывший адвокат, и когда мы обращаемся зачем-то, нам, как правило, вообще никогда не дают информации, чаще всего говорят, обращайтесь через суд, в суде мы вам и ответим.
В прошлом году, в июне мы заключили коллективный договор. Когда мы его подписывали, администрация попросила пойти навстречу — т.к. срок подписания заканчивался, нас попросили подписать колдоговор без приложений, приложения обещали в рабочем порядке доработать. Мы поверили, сделали шаг навстречу, подписали колдоговор, его зарегистрировали, а приложения до сих пор ни одного не принято! Ни положения об охране труда, ни об оплате, ни о премировании, ни правил внутреннего распорядка нет!
— Получается, что этот колдоговор в таком виде — пустая бумага?
Да, пустышка!
— А вы не оговаривали повышение зарплаты или ее индексацию?
Пытались. Когда мы разговаривали на эту тему, поднимали вопрос даже не о повышении, а об индексации зарплаты на процент инфляции. Администрация нам говорила: “нет, мы на это не пойдем, даже обсуждать это не будем, нам это никто сделать не даст„.
Когда мы вышли на менеджера по работе с персоналом всей нашей компании, тот сказал, что это вопрос, который решается внутри Санкт-Петербургского филиала, т.е. администрация лукавила в этом вопросе. И так по многим вопросам, когда мы обращаемся, что-то хотим даже не потребовать, а обсудить, чтобы найти какие-то приемлемые для обеих сторон рамки, нам отвечают, что мы, мол, ничего сделать не можем, это запрещено, мы на это не пойдем.
— А как давно был организован ваш профсоюз?
12 сентября 2003 года. И содействовало этому нежелание представителей администрации идти на переговоры или что-то сделать. У нас тогда график работы менялся постоянно, чуть ли не каждый день. Люди не могли дома своим родным сказать, когда они работают, когда отдыхают. И если люди моего возраста более свободны — у меня уже дети взрослые, самостоятельные, — то у нас очень много молодых людей, у которых дети маленькие. И только человек договорится пойти куда-нибудь отдохнуть, ему говорят, что в этот день он должен работать. А бывает так, что придешь на работу, а тебе говорят, нет, сегодня делать нечего, можешь обратно домой ехать. Причем этот день как выходной считается, и его не оплачивают!
Поэтому одно из главных наших требований — сделать приемлемый для нас график работы и утверждать его с участием профсоюза. Когда у нас были переработки и когда мы требовали, чтобы эти переработки оплачивались как положено по закону — вдвойне, то нам говорили, мы этого сделать не можем, мы не будем этого делать. Неоднократно мы подходили к администрации, но все безрезультатно. И тогда, когда люди были уже готовы к увольнению, мы решили создать профсоюз, чтобы бороться с этим, нам уже терять было нечего.
— Но пока увольнения не последовали?
Ну почему, у нас увольняли членов профсоюза, которые работали по временному контракту. Сейчас уже почти никого из них не осталось. Кому-то сказали, либо выходи из профсоюза и тогда мы с тобой, возможно, продлим контракт. Либо, если видели, что человек стойкий и его просто так не запугаешь, ему просто не продлевали контракт, говорили: “у вас контракт заканчивается, вы свободны„.
Администрация может даже подделывать документы. К примеру, договоры о приеме на работу поддельные многие. У нас дела в суде есть: администрация предоставляет договора людей, а там фальшивые подписи. Им нужно договора как-то поменять, и они даже не вызывают, не ставят в известность, сами составляют договор и сами расписываются или кого-то просят.
— Сколько первоначально людей организовали профсоюз?
13 человек. Затем, когда узнали что к чему, много молодежи пришло. Мы подрастали, люди приходили, уходили… Несколько человек ушло на повышение, просто им поставили условие — мы тебя ставим управляющим смены, но как ты сам должен понимать, управляющий — член профсоюза — нам не нужен. Человек приходил к нам и говорил, вот у меня карьерный рост, профсоюз мне будет мешать. Мы его понимали прекрасно, зачем мешать человеку, и он уходил из профсоюза.
— А как появились связи с международными организациями? Сразу как только был создан профсоюз?
Мы организовали профсоюз и встали на учет в профсоюз агропромышленного комплекса, а он входит в международный профсоюз IUF, так что мы, получается, тоже в международном профсоюзе состоим.
— А связи с другими предприятиями Соса Cola у вас прямые или через профсоюз агропромкомплекса?
И прямые связи есть. Мы собирались в Москве на семинарах. Там мы договорились с профсоюзами Волжского и Москвы о совместных действиях, мы созваниваемся, встречаемся, когда возможность есть. Есть у нас связи и со многими транснациональными компаниями.
— А что это за совместные действия, о которой вы договорились со своими коллегами из профсоюзов Волжского и Москвы?
Мы, в общем-то, не сторонники различных мер и акций. Но, тем не менее, так как жить так дальше уже нельзя, а давят на профсоюзы на всех заводах, ребята прислали весточки, что если администрация компании по-прежнему не пойдет на нормальные переговоры, нам придется подумать насчет забастовки. Причем забастовки такой, чтобы она остановила заводы.
— У профсоюза есть силы организовать такую забастовку?
Ну, мы над этим будем думать, как это сделать законным образом и как это сделать более существенно.
Вообще, нужно отметить, что юрист компании всячески старается затянуть любые переговоры и свести их попросту на нет. Где-то он запятую найдет неправильно поставленную, где-то слово не то, где-то еще что-то, и так они тянут постоянно, сроки никакие не соблюдаются и это тоже не соблюдение закона.
— А у профсоюза есть юридическая поддержка?
Ну а как же, мы постоянно обращаемся в горком, там есть опытный в таких делах юрист, если нам его не хватает, к нашим услугам юрист ФНПР, они нам всегда навстречу идут.
Когда мы только образовались, мы, в общем-то, никуда не обращались: ни опыта не было, ни желания куда-то ходить. Как у нормальных людей, всегда у нас было стремление как-то договориться с администрацией, разобраться по-человечески как-то. А потом заметили, как бы мы не обращались, мы всегда становились виноватыми. Если супервайзер нарушил что-то, обидел кого-то, мы обращаемся к менеджеру, а он говорит: “да вы сами все виноваты„. Мы виноваты всегда и во всем! Хотя бы потому, что мы рабочие, а он менеджер.
— Дает ли вам что-то членство в международном профсоюзе? Вы чувствуете его поддержку?
Конечно. Мы получаем информацию. Когда мы начинали работать, администрация говорила нам, что в нашей компании “Coca Cola HBC-Евразия„ нельзя профсоюз организовать, нельзя заключать колдоговора, нельзя повышать зарплату, ничего нельзя! И получалось так, что менеджер — это твой царь и бог, и он мог единолично решать, что с тобой делать.
Но когда мы обратились за информацией в международный профсоюз, нам сказали там, да что вы ребята! И нам предоставили просто целую кипу колдоговоров других транснациональных компаний, Coca Cola в том числе. И мы узнали, что в ТНК существуют профсоюзы, во многих проблемы схожие с нашими. Люди борются где-то более удачно, где-то менее. Это уже само по себе дает поддержку. Мы поняли, что слова нашей администрации, мягко говоря, не соответствуют действительности. Мы поняли, что мы не зря организовались и не зря боремся.
— А какие-нибудь международные кампании проводились или только обмен информацией?
Обмен информацией, само собой. Сейчас мы получаем множество писем поддержки от профсоюзов в других странах. На пикет приходили профсоюзники из пищевой промышленности поддержать нас.
Сейчас администрация на переговорах утверждает, что повысила зарплату на 16%! У нас на заводе все просто возмущаются по этому поводу. Как это повысили?! Где? У нас ведь квиточки с зарплатой у всех на руках, у многих они сохранились с самого первого дня работы!
У нас будет встреча, мы ничего пока не предпринимаем, так как ждем этих двух встреч 2 и 7 июня, чтобы понять как нам дальше жить. После 7 числа станет ясно — либо мы идем на переговоры, что-то меняется, либо администрация опять станет юлить и уходить от переговоров, и тогда нам нужно будет четко и ясно понимать, что нужно начинать подготовку к забастовке. Это уже однозначно.
— Эти встречи будут с участием международного профсоюза?
Да, а также профсоюза города, и еще мы пригласили представителей городской администрации.
Своим пикетом мы никому не угрожали, мы просто хотели показать, что мы относимся к нашим требованиям очень серьезно. И как бы людей не запугивали, а запугивают многих из нас, мы готовы к борьбе.
)? Может быть, стоит раздать эту листовку у проходной, чтобы привлечь рабочих, не входящих в профсоюз?Вы понимаете, в чем дело… даже во время пикета менеджеры отделов выходили посмотреть, кто участвует в пикете, а охрана завода снимала на камеру, причем не скрываясь так снимали всех, кто подходил к пикету. И сейчас все работники находятся под таким прессингом, что им прямо говорят, если вам что-то не нравится, все — разговор короткий, никто вас здесь не держит. А найти причину, по которой вас уволить — пару пустяков. Мне вот сделали выговор, за то, что когда я не работал и пришел на завод по профсоюзным делам, менеджер посмотрел и сказал, что я, мол, в уличной обуви (у нас по санитарным нормам нужно обувь иметь сменную), тебе выговор, хотя я был в сменной обуви, просто те ботинки, в которых я хожу на заводе, такие же, как и мои уличные, только постарее!
— Но с другой стороны есть проблема с тем, как информировать не только членов профсоюза, но и всех других работников завода.
У нас есть стенд, на видном месте, где часто бывают все работники, там мы помещаем различную нашу информацию. Но и по этому поводу у нас недавно был конфликт с администрацией. Создавался силовым методом совет трудового коллектива, и у них было положение, что члены профсоюза не могут входить в совет…
— Это незаконно.
Да, естественно. Но у нас много чего незаконного. Так вот, мы повесили информацию на нашей доске, где объясняли, что такое СТК, о чем он может разговаривать, о чем нет и т. д… Пришли охранники и сняли информацию вместе с доской, все наши протесты администрация игнорировала. Но после того, как по нашей просьбе международный профсоюз обратился за разъяснениями к руководству компании, доску вернули, но вернули уже без информации и повесили ее вверх ногами, нарочно, конечно!
— А помещение у профсоюза есть?
Обещали, обещали, а так и не дали никакого помещения. Хотя, по закону обязаны.
— Как настроение работников на заводе после начала вашей активной работы?
Люди у нас еще боятся за себя заступаться. У нас рабочие, не входящие в профсоюз говорят мне: ты знаешь, мы устали от ваших конфронтаций с начальством. Я спрашиваю, а почему вы-то устали? Все давление испытывает на себе профком и наиболее активные члены профсоюза. А вы-то в чем устали? А вот, говорят, что нам не делают график хороший, так как вы обращаетесь в разные инспекции и они присылают свои проверки, поэтому администрация и не может график утрясти нормальный. Ну и приходится объяснять людям, что к чему.
У нас была большая текучка в профсоюзе, много вступало, потом кого-то увольняли, кто-то сам выходил из профсоюза, некоторые на повышение ушли. Последнее время, особенно после пикета, когда началось особенно сильное давление администрации на профактив, многие, кто послабее, кто считает, что “моя хата с краю„, ушли. Человек 15-20 ушло. Но пришли и новые, пришли те, кто готов действительно бороться. Сейчас многие, даже если они сами и не борются, то, по крайней мере, говорят: “да я понимаю, профсоюз нужен, я чувствую себя в нем хорошо„. Некоторые просят не афишировать свое членство в профсоюзе — боятся.
— Настроение коллектива, наверное, будет зависеть во многом от итогов переговоров.
Да, конечно, все смотрят, выжидают сейчас, что будет дальше, И если нас задавят, то ребята скажут про себя, хорошо, что я не вступил, или хорошо, что я вышел. Ну, а если будет какие-то достижения… — не будем называть их победами, потому что мы не желаем войны, здесь не о войне речь, — но если будут сдвиги, мы будем этому рады и люди, возможно, на это посмотрят и придут к нам.
Нам, на самом деле, все эти конфронтации абсолютно не нужны, мы обычные работяги, которые хотят, как все нормальные люди, прийти отработать свое время, сделать дело, получить законную зарплату и потом отдохнуть.
— Но ведь забастовка — это и есть конфронтация.
Я вам отвечу на это так. Если вы стоите вместе с женой и ребенком где-нибудь на природе, пришли отдохнуть и вдруг подходят двое-трое ребят, начинают к вам приставать, Вы хоть и смелый человек, но, понимая, что от вашей драки могут пострадать жена и ребенок, всячески, даже идя на унижение себя, просите, ну ребята, ну не надо, давайте мы даже уйдем отсюда, хотя мы и первые пришли сюда, мы даже и вещи вам оставим. Но когда вы видите, что это не помогает, и когда вашу жену схватили, начали срывать с нее одежду, вы хватаетесь за нож и начинаете драться.
И вот в нашей ситуации то же самое: нам не нужны ни забастовки, ни пикеты, нам ничего не надо. Но когда менеджер заходит в комнату, где сидит смена и говорит, вернее, кричит: “да вы у меня сосать все будете!...„ и тому подобное, ребята, что посмелее, ответили, ты понял вообще, что сейчас сказал, ты знаешь, что можешь ответить за это. Менеджер, в ответ: “ах, вы мне угрожаете физической расправой?!! Да я вас всех так и сяк, да я вас всех поувольняю…„ Это вот обращение у нас такое. Менеджер обращается с нами так потому, что чувствует, что рабочие в массе будут это терпеть, потому что они держатся за эту работу. И если кто оказывается посмелее и дает отпор, он сразу становится плохим работником, сразу же начинаются придирки, ты отошел на две минуты раньше — предупреждение, ты опоздал с обеда на минуту, отвернулся от станка, тоже виноват — отсутствие на рабочем месте. Человек один перед ними оказывается беззащитен. Когда рабочий начинает обращаться к вышестоящему начальству, ему отвечают: “не нравится, пожалуйста, уматывай!„ Что остается после этого? Когда простому рабочему ничего не доказать. Все наши акты — это акты отчаяния!
У нас люди еще достаточно сдержанны и осторожно себя ведут. На Западе рабочие борются гораздо жестче, чем мы. До нас дошла информация, вот недавно, в Финляндии организовали забастовку, а администрация привезла автобус со штрейкбрехерами. Председатель профсоюза бросился под автобус, ему сломали одно или два ребра. Там люди не боятся бороться.
У нас же люди…я не знаю…, это, наверное, уже идет боязнь революций…, просто мы уже боимся всех потрясений, и поэтому люди стремятся уйти, по возможности, от борьбы…
— Но с другой стороны, сама жизнь толкает людей на борьбу.
Толкает. Другого выхода просто не остается.