Первичная профсоюзная организация Неманского целлюлозно-бумажного комбината ушла в подполье. Произошло это в феврале 2004 года в городе Неман Калининградской области — региона, с недавних пор пребывающего в тесных объятиях Евросоюза...
С незапамятных советских времен профком комбината дарил подарки, оказывал материальную помощь, организовывал самодеятельность. К сожалению, так увлекся, что не заметил: на дворе — новые рыночные времена. И главной функцией профсоюза должна стать защита трудовых прав граждан. В итоге, когда делить стало нечего, профком быстро растерял свой авторитет, а вместе с ним и членов профсоюза. Но, видимо, такая ситуация устраивала далеко не всех. Несколько лет назад прежнего председателя профкома Александра Соломатина неожиданно переизбрали. Александр Владимирович стал специалистом отдела кадров по социальной работе и остался членом профкома. Он и сейчас уважаемый человек не только на комбинате, но и в городе: депутат местной думы, руководитель городской организации Коммунистической партии. Но профсоюзную организацию возглавил молодой работник Андрей Ревякин. Шли месяцы и годы. На комбинате сменились несколько руководителей. Число членов профсоюза возросло с 40 до 435 (всего на комбинате 1600 работников). Регулярно заключался коллективный договор, профсоюзные лидеры контролировали соблюдение администрацией трудового законодательства. Задавали неудобные вопросы...
Конфликт разразился, когда комбинат возглавил Виталий Кудрявцев. По версии директора, в конфликте виноват сам председатель профкома, выпустивший листовку с нападками на работодателя. А то, что произошло после, — всего лишь «ответные меры». Я внимательно ознакомился с содержанием информационного листка, столь обидевшего доблестного директора. И... не нашел в нем ни единого выпада лично в адрес господина Кудрявцева. Да, в листке содержались критические высказывания в адрес отдельных должностных лиц комбината, приводились конкретные факты нарушений законодательства. Но критика была весьма умеренной. Значит, листок для директора — лишь повод для принятия «ответных мер». Меры же заключались в том, что администрация предприятия в течение нескольких месяцев целенаправленно работала над разрушением первичной профсоюзной организации.
По словам директора, люди выходили из профсоюза сугубо добровольно: мол, профсоюзная организация потеряла свой авторитет. Но упрямые факты опровергают версию массового добровольного исхода трудящихся из рядов скомпрометировавшей себя организации. По словам профлидеров, к людям подходили начальники цехов и требовали выйти из профсоюза. Иначе — снижение зарплаты. Так, одним из способов давления на работников является произвольное распределение коэффициента трудового участия (КТУ) — показателя, от которого зависит значительная часть заработка. «Ведь мы теперь сами вправе решать, кому и сколько давать!» — говорили начальники цехов, раздавая работникам стандартные бланки заявлений о выходе из профсоюза. Работнику нужно было всего лишь поставить свою фамилию, дату и расписаться. «За последние дни начальник цеха вызывал к себе нескольких рабочих — членов профсоюза и под угрозой наказаний по работе заставлял писать заявления на выход из профсоюза. И эти примеры — не единичны», — говорится в письме в профком, подписанном пятью работниками комбината. В результате усилий администрации с ноября 2003 года профсоюзные ряды заметно усохли. По данным на февраль, в профсоюзе работников лесных отраслей осталось 84 работника комбината.
Во время нашего общения с профсоюзными лидерами в помещение профкома зашло несколько человек. «Я — подпольный член профсоюза, и вы, пожалуйста, не указывайте мою фамилию, — попросил один из работников. — Вы знаете, люди просто боятся. Во многом — из-за недавно введенных КТУ, определение которых целиком и полностью в руках начальников цехов. Скажем, работник 4 разряда получает тариф 1300. Все остальные составляющие его заработка — КТУ, премиальные. Рабочие ходили жаловались, что оплата несправедливая, она ставит заработок работника в зависимость от произвола начальников, мастеров, итээровцев. Бесполезно! Лично я из профсоюза не выйду, буду платить взносы наличкой».
Интересно, что количество желающих состоять в профсоюзе подпольно растет с каждым днем. Одна работница обратилась к своему начальнику цеха по поводу отходов производства — обрезных досок. В городе Неман таковые используются на дрова. В качестве ответной «услуги» начальник предложил женщине выйти из профсоюза и только после заполнения стандартного бланка подписал ей наряд на дрова. Правда, работница выходить из профсоюза не стала. Андрей Ревякин показал мне два документа — заявление о выходе из профсоюза от 16 февраля и заявление о вступлении от 25 февраля. Оба заявления написаны другой работницей. Оказывается, начальник цеха не разрешал ей уйти в отпуск, если она не напишет заявления о выходе из профсоюза. Женщина поступила хитро: написала то, что требовал начальник, а затем пришла в профком и сообщила, что теперь профсоюзные взносы будет сдавать наличными. — Вчера пришел ко мне работник с 8-й машины — вступать в профсоюз, — рассказывает председатель профкома. — Выяснилось, что всех работников незаконно приняли на работу на условиях срочных контрактов. Отдел кадров заявляет, что договор заключен на 5 лет. А работники уверены, что бессрочно. В нарушение закона ни у кого на руках нет экземпляров трудовых договоров.
Нетрудно догадаться, что вновь вступающие в профсоюз работники вовсе не желают, чтобы об этом узнало начальство. Количество «подпольщиков» на Неманском целлюлозно-бумажном комбинате растет день ото дня... — Вы уверяете, что процесс выхода работников из профсоюза носит исключительно добровольный характер. Никто ни на кого не давит, людям нечего бояться. А вас не удивляет, что на предприятии появились подпольные члены профсоюза, которые не желают афишировать свое членство в профсоюзе? — задал я вопрос директору комбината Виталию Кудрявцеву и высокопоставленному представителю собственника — заместителю генерального директора Северо-Западной лесопромышленной компании по социальным вопросам Людмиле Быковой. Вопрос остался без ответа...
Через час после этой бесполезной беседы состоялась так называемая «конференция трудового коллектива». Из 125 ее делегатов оказалось лишь два представителя профсоюза. Например, начальник цеха контрольно-измерительных приборов и автоматики не отпустил с работы Ларису Бауэр, председателя ревизионной комиссии профсоюзной организации. В присутствии корреспондента председатель профкома позвонил начальнику цеха, но тот ответил: «Со всеми вопросами — к директору».
Конференция, исход которой был заранее предрешен, была призвана решить вопрос о том, кому передать право на заключение коллективного договора — профсоюзной организации или некоему «органу общественной самодеятельности», в свое время учрежденному главным механиком, юрисконсультом и сотрудницей отдела кадров. В лучших традициях советских партсобраний сталинских времен встававшие с мест делегаты клялись в верности «общественной самодеятельности», «самодеятельности», «художественной самодеятельности», просто «органу»... И одновременно клеймили позором профсоюзную организацию. Правда, оказалось, что среди выступавших «от имени и по поручению» были сплошь начальники цехов, мастера и прочий руководящий состав. Присутствовавшей в зале Людмиле Соболевой, председателю Калининградского обкома профсоюза работников лесных отраслей, осталось лишь восхититься «блестящей подготовкой конференции», которая дружно проголосовала за «орган»...
После собрания мы долго пробирались через мрачные, закопченные цеха комбината, построенного немцами еще в те времена, когда Калининградская область была Восточной Пруссией. Тяжелый целлюлозный смрад и щелочные лужи под ногами были подстать настроению. Видимо, в таких условиях работники комбината обречены трудиться еще долго-долго. Их можно поздравить: подпольный профсоюз будет отныне защищать только своих членов. Прочие же все свои проблемы с работодателем будут решать исключительно сами. Ну, быть может, с помощью карманного «органа общественной самодеятельности». «Сильные мира сего» — Кудрявцев и Быкова — могут смело доложить об успехе операции в Северо-Западной лесопромышленной компании (СЗЛК), которая претендует на звание «социально ответственной» (см. «Солидарность» No. 4, 2004). Неманский целлюлозно-бумажный комбинат — последний в империи СЗЛК, где осталась профсоюзная организация. Да и та почти ликвидирована...