Нехватка истинно марксистской политики направила наиболее радикальные слои рабочих, крестьян и молодежи Латинской Америки искать кратчайший путь к революции через патизанскую войну в сельской местности. Че сыграл ключевую роль в разработке этой стратегии.
В пустоте, возникшей из-за ошибок лидеров партий рабочего класса и профсоюзов, латиноамериканские революционеры инстинктивно пытались разглядеть путь вперед. Многие из них переходили к тактике прямого вооруженного действия против государства авангардом революционеров, надеясь тем самым увлечь крестьян и распространять пожар герильи, пока она не достигнет уровня восстания способного взять власть.
На Кубе 1958 года опирающаяся на США диктатура Батисты была в полном смятении. Поддержка герильи быстро росла и правительство имело проблеммы даже среди солдат и офицеров, многие из которых дезертировали или присоединялись к партизанам. В конце концов, ситуация вынудила Батисту покинуть страну. Оказавшись перед угрозой переворота, который, в условиях слабости партизанской армии, могла совершить верхушка вооруженных сил, Кастро был вынужден призвать ко всеобщей стачке. Рабочий класс Гаваны остановил город на неделю. Это стало ключевым фактором в свержении режима. Кастро объявил о создании нового правительства и победе в 25-месячной вооруженной борьбе, 2 января 1959 года.
После героической борьбы против Батисты, партизанская армия, пользовалась огромным авторитетом и поддержкой. Первым ее шагом стало формирование коалиционного правительства всех демократических партий с целью демократизации режима. В действительности, идеи движения 26 июля (самоназвание партизан), основанного, среди прочих, Фиделем Кастро и Че Геварой не были социалистической программой. Фактически, целью движения было свержение диктатуры и восстановление конституции 1942 года. Это означало буржуазную демократию с демократическими реформами и широкими социальными усовершенствованиями. Фидель, оказавшись у власти, пытался убедить ассоциацию банкиров, что не имеет «никаких планов национализации какой-либо промышленности», добиваясь сотрудничества в модернизации экономики. Его идеи изменились и стали более радикальными под влиянием обстоятельств. В ходе осуществления своей программы демократической революции он столкнулся с саботажем буржуазии и империализма США, в следствие чего был принужден к углублению революции, национализации и захвату коммандных высот в экономике.
Оказавшись у власти, Фидель и Че обнаружили, что зависимость и отсталость кубинского капитализма, совершенно не позволяла провести даже самые умеренные реформы. Рабочие массы требовали демократических прав, высокой оплаты и улучшения условий труда, повышения жизненных стандартов и так далее. Крестьяне начали захватывать земли. Империалисты США и национальная буржуазия понимали, что сладкий вкус демократии в контексте революционного подъема масс не совместим с ростом капиталистической эксплуатации, а, следовательно, и их прибылей, поэтому они организовали блокаду революционного правительства.
Как результат: национализация и планирование стали огромным шагом вперед для кубинцев. Между 1959 и 1965 годами промышленный рост составил 50%. Неграмотность, голод и сотни болезней угнетавших массы были искоренены. Эти достижения принесли в массы идею великих революционных завоеваний, объясняющих выживание режима на пртяжении нескольких последующих десятилетий, несмотря на постоянные нападки империализма.
Но судьба кубинской революции определялась, в конечном счете, ситуацией в мире. Любой революционер, заслуживающий, что бы его так называли, должен был защищать завоевания кубинской революции против империализма (как блокады американским империализмом, так и попыток европейского империализма и прокапаталистических слоев на Кубе восстановить капитализм постепенно). В тоже самое время, мы должны понимать, что только распространение революции на другие страны, особенно на развитые капиталистические страны, может гарантировать консолидацию и окончательную победу революции.
Фактически, в первые годы революции имелись постоянные трения между частью кубинских лидеров (и особенно Че) и бюрократией СССР, которая с ужасом смотрела на возможность распростронения кубинской революции на Латинскую Америку (что могло стать примером для рабочих повсюду в мире, включая рабочий класс в СССР, а это могло, в свою очередь, привести к возникновению здоровых рабочих государств смертельно опасных для выродившейся бюрократии в Москве). Трения росли и углублялись: на темпы национализации, на недостаточную поддержку советской бюрократией экономики развивающихся стран (выступление Че на II Афро-Американском экомическом семинаре 1965 года), но более всего, на политику Москвы, направленную на пресечение распространения революций в Латинской Америке в целом, странах Азии и Африки (например, этому посвящена вторая Гаванская декларация Че, направленная на поддержку герильяс Дугласа Браво в Венесуэле, находившегося в оппозиции к официальной линии промосковской КП Венесуэлы, и так далее).
В 1964 году, в интервью своему другу журналисту Эдуардо Галлано, Че сказал: «Роль коммунистических партий — быть авангардом революции, но, к сожалению, как это случилось в большинстве латиноамериканских стран, они находятся в ее арьергарде.» (Entervistas y articulos, Ed.Galenno). Однако, Че не сделал из этого всех необходимые выводов.
Инстинкивно он понимал, что революция должна распростронятся, но не был готов принять тот факт, что, если этого не сделать (и советская бюрократия продолжит препятствовать этому), то впоследствии характер рабочего государства должен измениться: «Изоляция может привести ко многим эффектам. Например, мы сделали ошибку в оценке политической ситуации в Бразилии, но это нисколько не исказит путь революции». Снова и снова он давал свой революционный и героический ответ, впадая при этом в идеалистическую ошибку подмены роли рабочего класса, своими индивидуальными действиями.
Че оставил Кубу и пытался организовать переворот сперва в Конго, затем в Боливии, для того чтобы повторить методы герильи. Но победы партизан на Кубе и во Вьетнаме были результатом уникального сочетания благоприятных условий, которые, как правило, отсутствуют.
Одним из следствий герильи как фундаментального метода захвата власти есть то, что рабочий класс играет здесь роль стороннего наблюдателя. Результат — война против буржуазного государства обескровливающая ряды революционеров и сеющая деморализацию среди масс, особенно среди не находящих революционного руководства рабочих. В Боливии попытки Че распространить революцию дошли до противостояния СССР и лидеров Боливийской компартии. Боливия имела (и имеет до сих пор) сильный рабочий класс, который уже приобрел к тому времени богатый революционный опыт. Таким образом, попытки Че развить герилью с гор, опираясь на крестьянство, не нашли никакой поддержки в рабочем движении, которое осталось под влиянием сталинистских и реформистских лидеров. В результате никто не предложил рабочим революционной перспективы. Изолированные группы партизан были жестоко истреблены армией, сам Че погиб в засаде 9 октября 1967 года. Его тело было выставлено на всеобщее обозрение на следующий день в Вилла Гранде (Боливия). Нескольким годами позже, боливийский рабочий класс организовал мощнейшее восстание в городах, показав тем самым свой революционный потенциал, но опять таки оказался без революционного руководства.
Даже в тех случаях, когда командиры партизанских армий брали власть, их отстраненность от рабочего класса, делающая неминуемой военную борьбу в горах и джунглях, приводила к вредным последствиям. Так как революция осуществлялась не рабочим классом, а партизанами, то механизмы рабочей власти не строились в ходе революционного процесса самими массами. После разрушения буржуазного государства его структуры заменялись не демократической властью, позволившей бы массам участвовать в принятии решений на всех уровнях, а военными структурами партизан.
В условиях перманентной партизанской войны против государства необходимо строго иерархическое руководство для вооруженной борьбы и конспирации в принятии решений. Че сам рассказывал, что лидеры движения имели только две встречи перед захватом власти. Карлос Франки, один из лидеров движения 26 июля, описывал это в книге «Дневник кубинской революции». «Мы изучали одну из книг имевшихся у Че `Основы ленинизма' Сталина. Втроем мы горячо дискутировали по этому поводу. Че защищал книгу, я нападал. Окончательным решением Фиделя было:`Революции для того чтобы не расклоться и не погибнуть нужен лидер. Лучше иметь одного плохого, чем 20 хороших.' »
Все это может контролироватся когда руководство движения находится в руках пролетариата, организованного как класс. С массовыми демократическими митингами на каждом заводе и выборами лидеров. Но это не тот случай, недемократическая природа военного руководства переходит от лидеров организации к власти в государстве после его захвата. В отличие от ежегодных партийных съездов большевиков, проводившихися даже в условиях гражданской войны, после трансформации кубинского партизанского движения в 1965 году в КПК, за 30 последующих лет состоялось только 4 партийных съезда! Директора, контролирующие все аспекты управления заводами, не находились под каким-либо контролем рабочих, а, напротив, назначались министерством промышленности. Нет там и никаких механизмов для выборов, контроля или переизбрания руководителей любого уровня.
Однако, главным фактором была, несомненно, изоляция революции. Со всеми своими прогрессивными сторонами, став несомненным шагом вперед для масс, кубинский режим, тем не менее, не был социализмом. Национализировав экономику Фидель и Че, заложили краеугольный камень рабочего государства. Но в отсутствии революций в Латинской Америке и в развитых странах попытки строить социализм в отдельной стране, вели вместо этого к сближению кубинского руководства с кремлевским. В 1968 году Фидель поддержал посылку советских танков в Прагу, в 80x репрессии в Польше (и поздее, бойню на площади Тянаньмынь в Китае), а также политику СССР противостоящую распространению революции путем национализации экономики в Чили при Альендо и в Никарагуа при сандинистах.
Марксисты борются в защиту Кубы, но одновременно за политическую революцию, которая должна позволить рабочим установить контроль над государством и сражатся за мировую революцию. Это единственный способ действительно защитить кубинскую революцию. Коллапс сталинизма в Восточной Европе и России — предупреждение о той катастрофе которая должна произойти для кубинских рабочих и молодежи после любой попытки восстановления капитализма.