по работам Ф. Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства» (1884), «Положение рабочего класса в Англии» (1845), «Антидюринг» (1878) и Э. Дюркгейма «О разделении общественного труда» (1893), «Метод социологии»
В данном эссе мы проанализируем, как Ф. Энгельс и Э. Дюркгейм объясняют подчиненное положение женщины в современном им индустриальном обществе. Подходя к этой проблеме, оба автора обнаруживают, что она затрагивает не только эпоху бурного развития промышленного производства, но и предшествующие периоды истории. Таким образом, вслед за Энгельсом и Дюркгеймом, в нашей работе нам придется коснуться самых базовых категорий, описывающих общественное устройство.
Для обеих теорий таким базовым понятием является разделение труда, однако, два классика по-разному объясняют историческую динамику этого явления.
Следуя хронологии, начнем наш анализ с концепции Энгельса. Подробно описывая различные этапы разделения труда при переходе от первобытного общества к цивилизации (отделение скотоводства от охоты и собирательства, отделение ремесленного производства от земледелия), Энгельс показывает, как разделение труда на разные виды создает классы и отношения неравенства между ними. В силу характера той или иной обособившейся деятельности, люди, которые ей занимаются, приобретают большее или меньшее количество ресурсов, и, таким образом, оказываются либо в привилегированном, либо, наоборот, в подчиненном положении. Определенные виды ресурсов в руках тех или иных общественных групп позволяют подчинить одних людей другим.
Что касается разделения труда по признаку пола, Энгельс указывает на то, что в силу биологических особенностей (женщина вынашивает, рожает, кормит детей) такое разделение существовало еще на дочеловеческом этапе истории. Женщины были более привязаны к месту стоянки и, соответственно, занимались «домашними» видами деятельности, такими как выделка шкур или приготовление пищи. На долю мужчин, соответственно, выпадала охота. Тем не менее, при этом самом древнем разделении труда не существовало отношений эксплуатации. Эксплуатации (присвоения результатов чужого труда) не могло быть по той причине, что все производимое в процессе труда предназначалось непосредственно для жизнеобеспечения, и не было таких излишков, которые какой-либо из полов мог бы себе присвоить.
Как только появились излишки и выделились виды труда их производящие, наступила эпоха неравенства между мужчинами и женщинами. В работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства» Энгельс описывает, как с внедрением скотоводства и появлением регулярного обмена между племенами (скот был первой валютой, которую обменивали на другие продукты) мужчины, в ведении которых находился скот, получили новый ресурс. Этот ресурс позволил им занять господствующее положение над женщинами, по-прежнему привязанными к домашнему очагу, не сулившему никаких новых ресурсов.
Эпоху, в которой разделение труда сопряжено с отношениями эксплуатации, Энгельс называет эпохой действительного разделения труда. В эту эпоху неравенство по половому признаку заняло свое место в ряду других видов неравенств. Кроме него на протяжении эпохи действительного разделения труда возникли отношения разделения труда (и неравенства) между племенами, различными профессиями, кастами, сословиями, классами, странами…
Против последнего в наши дни активно протестуют антиглобалисты, выступая за бойкот продукции транснациональных корпораций. Для них на первый план выдвинулась это — международное — проявление эксплуатации. Точно так же радикальным феминисткам в основе несправедливой системы разделения труда видится эксплуатация женщин мужчинами. Феминистки объявляют войну мужчинам, так же как российские антиглобалисты-патриоты (есть и такие группы в протестном движении) объявляют войну Америке.
Надо признать, что данные проекты выглядят крайне нереалистично. Тем не менее, их пример демонстрирует непонимание отношений между разными видами разделения труда. Проблема заключается в том, что разделение труда между странами и между полами подчинено более сильному виду разделения труда, а именно разделению труда между классами. Отношения между классами оформляются, закрепляются и поддерживаются таким изощренным и всеобъемлющим механизмом, как государство. Через государство, обладающее такими мощными средствами гегемонии, как полиция, армия и идеология, класс рабовладельцев, феодалов или капиталистов становится самой консолидированной из доминирующих общественных групп.
Что касается такой доминирующей общественной группы, как, скажем, мужской пол, он отнюдь не консолидирован, а, напротив, разделен своей принадлежностью, прежде всего, к различным имущественным слоям, что гарантирует большинству мужчин пожизненное пребывание в определенных хабитусах, где они никогда не встретят «соратников по полу» из другого класса. Таким образом, протест против мужского пола не может принести никаких результатов, да и не было примеров каких-либо пусть самых минимальных успехов радикального феминизма.
Энгельс и Маркс показали определяющее значение классовой эксплуатации для любого периода эпохи «действительного разделения труда». В силу развития производства классы трансформировались на протяжении истории. Энгельс выделяет «три великие формы порабощения, характерные для трех великих эпох цивилизации»: рабство, крепостничество и наемный труд.
Итак, индустриальному обществу соответствует такая форма эксплуатации как наемный труд. В совместной работе Энгельса и Маркса «Немецкая идеология» (1846), авторы подробно исследуют особенности этого вида разделения труда. Во-первых, в промышленном обществе средства производства укрупняются и концентрируются в руках владельцев фабрик. Рабочие, таким образом, оказываются полностью лишены собственности на средства производства и, следовательно, самой минимальной самостоятельности. Во-вторых, при крупном промышленном производстве труд в большой степени механизируется, а трудовые операции становятся более простыми и не требуют длительного обучения, как, например, того требовал труд ремесленника в средневековой мастерской. Таким образом, в индустриальном обществе «производительные силы выступают как нечто совершенно оторванное и независимое от индивидов» .
При капитализме происходит радикальная трансформация системы разделений труда. Характер производства рождает противоположную разделению тенденцию. Как Энгельс отмечает в работе «Антидюринг», «природа крупной промышленности обусловливает перемену труда, движение функций, всестороннюю подвижность рабочего» .
Вовлекая в промышленное производство и женский пол, капитализм более чем все предшествующие классовые разделения труда подчиняет себе разделение труда по половому признаку. В работе «Положение рабочего класса в Англии» Энгельс описывает, как классовые отношения эксплуатации ломают, переворачивают доселе существовавшее разделение труда в семье. Так, владельцы ткацких и прядильных фабрик отдавали преимущество женскому и детскому труду, обрекая взрослых мужчин на безработицу. В этой ситуации очень часто мужской долей становилось домашнее хозяйство. Энгельс описывает, как это изменение в отношении между различными видами разделения труда на фоне жесточайшей эксплуатации привело к состоянию крайней нестабильности. И женщины, и мужчины-рабочие, а также дети испытывали на себе нечеловеческие лишения, физическое и моральное унижение. Это вызвало сильную волну рабочего сопротивления, в результате которого эксплуатируемый класс добился существенного улучшения условий существования.
Выход из сложившегося кризиса на довольно длительный срок был осуществлен в рамках капиталистической системы. Под нажимом рабочих, оказавших сопротивление крайнему угнетению в форме забастовок и профсоюзной борьбы, капиталисты были вынуждены уменьшить степень эксплуатации. В частности, рабочий день был существенно сокращен. Таким образом, у рабочих появились часы, которые они могли уделить домашней работе. Эта работа, в силу многовековой патриархальной традиции, стала по преимуществу уделом женского пола. В то же время женщины оставались занятыми на производстве. Таким образом, количество женского труда существенно превысило количество мужского труда.
Рассуждая о характере капиталистического производства, Энгельс указал на тенденцию к уничтожению разделения труда по половому признаку и к полному подчинению его классовому разделению. В случае английских ткачей эта тенденция реализовалась частично, в форме перемены мест мужского и женского труда, а также чудовищно возросшей эксплуатации.
Эта тенденция могла бы реализоваться в полной мере, если бы домашний труд был полностью переведен в сферу труда общественного. Так произошло век спустя, но лишь в господствующих странах мировой капиталистической системы, где сегодня мы наблюдаем относительно более развитый социальный сектор и большую степень равенства мужчин и женщин. Что касается периферии капиталистической системы (большей части Земного шара), то здесь капитализм включил в себя патриархальные отношения. Буржуазии оказалось выгоднее не создавать структуры общественного воспитания и питания, а все-таки использовать в домашних хозяйствах женский труд. В форме данной патриархально-капиталистической системы разрешился описанный Энгельсом кризис эпохи индустриализации.
Однако основное противоречие капитализма сохранилось и, как мы можем наблюдать с позиции сегодняшнего «постиндустриального» общества, сильно углубилось. В чем же состоит это противоречие? Как показал Энгельс в работе «Антидюринг», при капитализме разделение человеческого труда не проистекает из потребностей производства и, более того, противоречит этом потребностям. С одной стороны, крупные промышленные предприятия не нуждаются в узкоспециализированных рабочих. С другой стороны, характеру крупной промышленности противоречит институт частных владельцев, стремящихся к увеличению объема производства с целью извлечения прибыли, не считаясь с реальными нуждами потребления. Частное владение неизбежно приводит к кризисам, будучи неспособным эффективно регулировать связи различных предприятий и отраслей.
Итак, в производстве возникла тенденция, отрицающая разделение труда. Она выражает себя, с одной стороны, в унификации видов трудовой деятельности и вытекающей из нее возможности легкой перемены видов труда одним человеком. С другой стороны, тенденция уничтожения разделения труда выражается в усиливающейся потребности в интеграции производств. Соответственно, в социально-политической сфере появилась необходимость уничтожения такого тормозящего фактора, как разделение людей на классы.
В отличие от Энгельса, Дюркгейм не выделяет тенденции, противоположной разделению труда. Согласно его теории, с течением истории виды человеческой деятельности все более и более расходятся. Если Энгельс пишет о возможности перемены труда в капиталистическом обществе как о качественно новом явлении, отрицающем разделение труда, то Дюркгейм считает это явление своеобразным проявлением … разделения труда. «По мере того как труд все более разделяется, эти гибкость и свобода увеличиваются. Один и тот же индивид переходит от самых низких занятий к более высоким» , — пишет Дюркгейм. Возникает вопрос, в чем же тогда состоит разделение труда?
В теории Энгельса, оно состоит в закреплении за определенными индивидами определенных видов деятельности.
Что касается Дюркгейма, то он считает, что его единственным признаком разделения труда является увеличение числа трудовых операций, не важно за кем закрепленных. Классик социологии сравнивает это явление с усложнением биологических организмов, в которых различные клетки выполняют разные функции и в то же время могут менять эти функции. Такой взгляд не учитывает общественные отношения, возникающие между людьми, исполняющими разные функции. В результате структура общественных групп не может быть выявлена, и формы общественного устройства не поддаются классификации. Так, в теории Дюркгейма присутствуют такие категории, как патологические или анормальные формы разделения труда .
Последним термином ученый пытается обозначить кризисную ситуацию современного ему индустриального общества. Дюркгейм не раскрывает механизмов, лежащих в основе этого общества, а лишь констатирует кризис. Ученый рассуждает и о путях выхода из этого кризиса, однако они выглядят несколько наивно. Его тезис состоит в том, что разделение труда может развиваться без «гибельного влияния на человеческий дух». По Дюркгейму, в нормальных условиях «разделение труда предполагает, что работник не только занят исключительно своим занятием, но что не теряет из виду своих непосредственных сотрудников, воздействует на них и испытывает их воздействие. Он, таким образом, не машина, повторяющая движения, направление которых он не понимает. Он знает, что он направляется куда-то, к цели, которую он различает более или менее ясно» . Что при таком «нормальном» разделении труда происходит с имущественным расслоением общества и всевозможными им порождаемыми видами неравенства, остается неясно. Вопрос о разделении человеческой деятельности у Дюркгейма не связывается с фактом разделения общества на господствующие и подчиненные группы.
Что касается проблемы вторичности статуса женщины, в теории Дюркгейма принимает чрезвычайно странный оборот. Исходя из постулата о неуклонно нарастающем разделении труда, а точнее, расхождении функций, Дюркгейм утверждает, что с течением истории социальные функции мужчин и женщин все более расходятся и будут расходиться. Даже тот факт, что некоторые женщины во времена Дюркгейма занимаются литературой, бывшей доселе чисто мужской профессией, классик поворачивает таким образом, что провозглашенная им тенденция к расхождению функций «работает». Вот что он пишет: «Но даже в эту сферу деятельности [литературу и искусство] женщина привносит свою собственную сущность, и роль ее остается совершенно особой, отличной от мужской. Кроме того, если литература и искусство становятся женскими делами, то мужчины, по-видимому, начинают оставлять их, с тем чтобы в большей степени посвятить себя науке» .
Данный вывод не просто выглядит неправдоподобно, но и базируется на противоречивых основаниях. Аргументируя факт увеличения различий между мужчинами и женщинами, Дюркгейм ссылается на открытие доктора Лебона, который «доказал, что с прогрессом цивилизации мозг у обоих полов все более дифференцируется» . Критерием большего развития мозга почему-то оказывается больший размер черепа, а разница в величине черепов современных парижан и парижанок почти вдвое превышает разницу в размерах черепов жителей древнего Египта. В другом фрагменте произведения Дюркгейма мы, однако обнаруживаем, что черепа представителей древних обществ вообще независимо от пола более подобны друг другу по размеру, как и вообще все анатомические параметры. Таким образом, аргументация полностью проваливается.
Вообще научный метод Дюркгейма полон противоречий. Его вклад в понимание природы гендерного неравенства, к сожалению, ограничивается постановкой некоторых вопросов для размышления и созданием некоторых отправных пунктов для критики. Следуя хронологической логике и рассмотрев концепцию Дюркгейма вслед за концепцией Энгельса, мы вынуждены признать, что между учеными нет никакой преемственности. Многие вопросы, которые удается решить Энгельсу, Дюркгеймом даже не формулируются. Что касается теории Энгельса, то, как мы попытались показать в данной работе, она раскрывает коренные причины неравенства между полами и те формы, которое это неравенство принимает на разных исторических этапах. Теория дает возможность анализировать современную ситуацию и прогнозировать будущее.