Военная работа
37. По поводу моей военной работы, которая началась весною
1918 года, ныне также предпринята, под руководством Сталина, попытка
переделать заново всю историю гражданской войны со специальной целью
борьбы с "троцкизмом", точнее сказать -- борьбы против Троцкого.
Писать здесь о строительстве Красной Армии и об отношении к этой
работе Ленина значило бы писать историю гражданской войны. Пока что ее
пишут Гусевы. Потом напишут другие. Я вынужден ограничиться двумя-тремя
примерами, поскольку они подкреплены документами.
Когда Казань была занята нашими войсками, от быстро поправлявшегося
Владимира Ильича получена была мною приветственная телеграмма:
"Приветствую с восторгом блестящую победу Красной Армии. Пусть она
послужит залогом того, что союз и рабочих и революционных крестьян
разобьет до конца буржуазию, сломит всякое сопротивление эксплуататоров
и обеспечит победу всемирного социализма. Да здравствует рабочая
революция! Ленин. 10 сентября 1918 г."
Напряженно приподнятый -- по масштабу Ленина -- тон телеграммы
("приветствую с восторгом") свидетельствует о том, какое огромное значение
он придавал, и не напрасно, взятию Казани! Здесь произошло первое и, в
сущности, решающее испытание на крепость союза рабочих и революционных
крестьян и на способность партии, в условиях хозяйственной разрухи
и страшной оскомины от империалистской войны, создать боеспособную
революционную армию. Здесь проверены были методы строительства Красной
Армии в огне, а Ленин знал цену такой проверке.
38. На VIII съезде партии группа военных делегатов критиковала военную
политику. Сталины и Ворошиловы рассказывали недавно, будто я не решился
даже появиться на VIII съезд, чтобы не выслушивать критики. Как это
чудовищно далеко от того, что было на самом деле. Вот постановление ЦК
по вопросу о моей поездке на фронт накануне VIII съезда:
Выписка из протокола заседания ЦК РКП (большевиков) 16-III-19 г.
Присутствовали: т. т. Ленин, Зиновьев, Крестинский, Владимирский,
Сталин, Шмидт, Смилга, Дзержинский, Лашевич, Бухарин, Сокольников,
Троцкий, Стасова.
| Слушали: | Постановили: |
|---|
| 12. Некоторые товарищи фронтовики, ознакомившись с постановлением
ЦК о немедленном возвращении фронтовиков на фронт, подняли вопрос о
неправильности такого решения, которое может толковаться организациями
на фронте, как нежелание центра выслушать голоса из армии, а некоторыми
толкуется даже, как некоторый трюк, ибо отъезд тов. Троцкого и недопущение
(отзывом на фронт) армейских депутатов делает совершенно излишним самый
вопрос о военной политике. Тов. Троцкий протестует против толкования
распоряжений ЦК, как "трюка" и указывает на крайне серьезное положение
в связи с отступлением от Уфы и далее на Запад, и настаивает на своем
отъезде.
|
1. Тов. Троцкому немедленно ехать на фронт.
2. Тов. Сокольникову на собрании фронтовиков заявить, что директива об
отъезде всех фронтовиков отменяется, а предполагается, что немедленно едут
те, которые считают, что присутствие их на фронте является необходимым.
3. Вопрос о военной политике поставить первым вопросом порядка
дня съезда.
4. Тов. Владимиру Михайловичу Смирнову разрешается остаться, согласно
его просьбе, в Москве.
|
|---|
Вот яркий образец партийного режима в ту эпоху: всем, нападавшим на
ЦК за его военную политику, и в первую голову лидеру военной оппозиции
В. М. Смирнову, разрешено было остаться на съезде, несмотря на трудную
фронтовую обстановку; сторонники же официальной линии были отправлены
на фронт до открытия съезда. Теперь поступают наоборот.
Протоколы военной секции VIII съезда партии, где Ленин выступал
с решительной речью в защиту проводившейся мною военной политики, не
изданы до сих пор. Почему? Именно потому, что они режут сталинскую,
ворошиловскую и гусевскую неправду о периоде гражданской войны.
39. Сталин попытался пустить в оборот искусственно выдернутое
военное разногласие, возникшее в Политбюро насчет Восточного фронта
в начале 1919 года. Суть разногласия состояла в следующем: продолжать
ли наступление на Сибирь или закрепиться на Урале, перебросив возможно
больше сил на юг, чтобы ликвидировать угрозу Москве. Я склонялся в течение
известного времени к этому второму плану. За первый план, который был
принят и дал прекрасные результаты, стояли многие военные работники,
в том числе т. т. Смилга, Лашевич, И. Н. Смирнов, К. И. Грюнштейн
и др. В разногласии не было ничего принципиального. Оно имело чисто
практический характер. Проверка показала, что войска Колчака разложились
полностью. Наступление на Сибирь дало полный успех.
40. Военная работа была жесткая работа. Она не обходилась без нажимов,
принудительных мер, репрессий, и пр. Немало было задетых самолюбий, чаще
всего -- в силу неизбежности, но нередко и по ошибке. Немало было поэтому
недовольства, в том числе и вполне законного. Когда возникло разногласие
насчет восточного фронта, и ЦК решил вопрос о смене главного командования,
я предложил Центральному Комитету свою отставку с поста Наркомвоена. В
тот же день (5 июля 1919 года) ЦК вынес по этому поводу постановление,
важнейшая часть которого гласила следующее:
"Орг. и Политбюро Цека, рассмотрев заявление тов. Троцкого и
всесторонне обсудив это заявление, пришли к единогласному выводу,
что принять отставки т. Троцкого и удовлетворить его ходатайство они
абсолютно не в состоянии.
Орг. и Политбюро Цека сделают все от них зависящее, чтобы сделать
наиболее удобной для тов. Троцкого и наиболее плодотворной для Республики
ту работу на Южном фронте, самом трудном, самом опасном и самом важном
в настоящее время, которую избрал сам тов. Троцкий. В своих званиях
Наркомвоена и Предреввоенсовета тов. Троцкий вполне может действовать
и как член Реввоенсовета Южфронта с тем Комфронтом (Егоровым), коего он
сам наметил, а Цека утвердил.
Орг. и Политбюро Цека предоставляют тов. Троцкому полную возможность
всеми средствами добиться того, что он считает исправлением линии
в военном вопросе и, если он пожелает, постараться ускорить съезд
партии".
Резолюцию эту подписали: Ленин, Каменев, Крестинский, Калинин,
Серебряков, Сталин, Стасова.
Этим постановлением, которое говорит само за себя, спорный вопрос
был исчерпан и работа пошла своим чередом.
Кстати: На объединенном Заседании Политбюро и Президиума ЦКК 8. IX. 27
г. Сталин под стенограмму заявил, будто ЦК "запретил" мне касаться Южного
фронта. Проведенная выше резолюция дает и на этот счет исчерпывающий
ответ.
41. Но разве разногласие по поводу восточного фронта было единственным
разногласием стратегического типа? Ни в каком случае. Было разногласие по
вопросу о стратегическом плане борьбы с Деникиным. Было разногласие насчет
Петрограда: сдавать ли его Юденичу или отстаивать. Было разногласие по
поводу наступления на Варшаву, и по поводу возможности второго похода,
после того, как мы отошли на Минск. Такого рода разногласия рождались
на практике борьбы и ликвидировались в борьбе.
По вопросу о Южном фронте необходимые документы опубликованы в моей
книге "Как вооружалась Резолюция" (т. II, кн. I, стр. 301).
Во время наступления Юденича на Петроград, Ленин одно время считал,
что нам все равно не отстоять его, и что линию обороны надо перенести
ближе к Москве. Я возражал. Меня поддерживали тов. Зиновьев и, кажется,
тов. Сталин. 17 октября 1919 г. Ленин мне сообщил в Петроград по прямому
проводу:
"Тов. Троцкий! Вчера ночью провели в С. Об. (Совете Обороны) и послали
Вам шифром... постановление С. Об.
Как видите, принят ваш план. Но отход питерских рабочих на юг, конечно,
не отвергнут (Вы, говорят, развивали это Красину и Рыкову); об этом
говорить раньше надобности значило бы отвлечь внимание от борьбы до конца.
Попытка обхода и отрезывания Питера, понятно, вызовет соответственные
изменения, которые Вы проведете на месте.
Поручите по каждому Отделу Губисполкома кому-либо из надежных собрать
бумаги и документы советские, для подготовки эвакуации.
Прилагаю воззвание, порученное мне С. Об. Спешил -- вышло плохо,
лучше поставьте мою подпись под Вашим.
Привет. -- Ленин.
Таких и подобных эпизодов было не мало. Они имели крупнейшее
практическое значение для данного момента, но лишены были какого бы
то ни было принципиального значения. Дело шло не об идейной борьбе,
а о выработке наилучшего способа отбить врага в данный момент и на
данном месте.
Сталины и Гусевы пытаются переписать заново историю гражданской
войны. Не выйдет!
42. Наиболее гнусной частью кампании сталинцев против меня является
обвинение в неправильном расстреле "коммунистов". Когда-то оно пускалось
в ход нашими врагами, их "освагами", т. е. Политотделами белых армий,
пытавшихся распространять среди наших красноармейцев листки, обвинявшие
красное командование и, в частности, Троцкого в кровожадности. Теперь
по этому пути пошла агентура Сталина.
Допустим на одну минуту, что все это правильно. Тогда почему же
Сталин, Ярославский, Гусев, и пр. агенты Сталина молчали во время
гражданской войны? Что означают нынешние запоздалые "разоблачения" в устах
сталинской агентуры? Эти "разоблачения" означают: "Рабочие, крестьяне,
красноармейцы, партия вас обманывала, когда говорила вам, что Троцкий,
возглавляя армию, выполняет волю партии и проводит её политику. В своих
бесчисленных статьях о работе Троцкого, в постановлениях своих партийных и
советских съездов партия обманывала вас, одобряя военную работу Троцкого
и скрывая от вас такие факты, как неправильный расстрел коммунистов. В
этом обмане участвовал Ленин, решительно поддерживавший военную
политику Троцкого". -- Вот какой смысл имеют запоздалые "разоблачения"
Сталина. Они компрометируют не Троцкого, а партию, ее руководство, они
подрывают доверие масс к большевикам вообще; ибо, если в прошлом, когда во
главе партии стояли Ленин и основное ядро его сотрудников, возможно было
укрывательство сверху чудовищных ошибок и даже преступлений, так чего же
можно ждать теперь, когда состав ЦК неизмеримо менее авторитетен? Если,
например, Ярославский в 1923 году, когда гражданская война осталась
уже далеко позади, пел необузданные хвалы Троцкому, его верности, его
революционной преданности делу рабочего класса, то что должен сказать
сегодня мыслящий молодой партиец? Он должен спросит себя: "когда,
собственно, Ярославский обманывал меня: тогда ли, когда превозносил
Троцкого выше небес, или теперь, когда стремится обдать его грязью?"
Такова вся вообще нынешняя работа Сталина и его агентов, стремящихся
построить Сталину новую биографию задним числом. Проверить большинство
сталинских "разоблачений" партийная масса не имеет возможности. Но то,
что крепко входит в сознание партии, это понижение доверия к руководству
партии вчерашнему, сегодняшнему и завтрашнему. Это доверие партии придется
завоевать вновь -- против Сталина и сталинщины.
43. Особенную энергию, как известно, в деле литературной переделки
нашего военного прошлого проявил Гусев, который написал даже брошюру
"Наши военные разногласия". В этой брошюре впервые, кажется, и пущена
отравленная сплетня о расстреле коммунистов (не дезертиров, не изменников,
хотя бы и коммунистов, а -- коммунистов, как таковых).
Беда Гусева, как и многих других в том, что они дважды писали об
одних и тех же фактах и вопросах: один раз при Ленине, другой раз при
Сталине. Вот что Гусев писал в первый раз:
"Приезд тов. Троцкого (под
Казань) внес решительный поворот в положение дел. В поезде тов. Троцкого
на захолустную станцию Свияжск прибыли твердая воля к победе, инициатива и
решительный нажим на все стороны армейской работы. С первых же дней и на
загроможденной тыловыми обозами бесчисленных полков станции, где ютились
Политотдел и органы снабжения, и в расположенных впереди -- верстах в
15 -- частях армии почувствовали, что произошел какой-то крупный перелом.
Прежде всего это сказалось в области дисциплины... Жесткие методы
тов. Троцкого для этой эпохи партизанщины, недисциплинированности и
кустарнической самовлюбленности были прежде всего и наиболее всего
целесообразны и необходимы. Уговором ничего нельзя было сделать, да и
времени для этого не было. В течение тех 25 дней, которые тов. Троцкий
провел в Свияжске, была проделана огромная работа, которая превратила
расстроенные и разложившиеся части 5-й армии в боеспособные и подготовила
их к взятию Казани". ("Пролетарская Революция", N2 (25), 1924 г.).
Всякий член партии, проделавший гражданскую войну, и не утративший
памяти, скажет -- по крайней мере себе, если побоится сказать вслух, --
что можно бы привести не десятки, а сотни печатных свидетельств того же
совершенно рода, что и свидетельство Гусева.
44. Я ограничусь здесь свидетельствами более авторитетного порядка.
В своих воспоминаниях о Ленине Горький рассказывает:
"Ударив рукой по столу, он (Ленин) сказал: А вот указали бы другого человека, который
способен в год организовать почти образцовую армию, да еще завоевать
уважение военных специалистов. У нас такой человек есть. У нас все
есть. И -- чудеса будут. ("Владимир Ленин". Госуд. Изд., Ленинград,
1924 г., стр. 23).
В той же беседе Ленин сказал, по словам Горького:
"да, да, -- я
знаю. Там что-то врут о моих отношениях к нему. Врут много, и, кажется,
особенно много обо мне и Троцком". (М. Горький, "Владимир Ленин",
стр. 23).
Да, об отношениях Ленина и Троцкого врали много. Но разве можно
тогдашнее кустарное вранье сравнить с тем, которое теперь правильно
организовано в общегосударственном и в международном масштабе? Тогда
врали черносотенцы, белогвардейцы, отчасти эсеры и меньшевики. Теперь
тем же орудием овладела сталинская фракция.
45. На заседании фракции ВЦСПС 12 января 1920 года Ленин сказал:
"Если мы Деникина и Колчака победили (то) тем, что дисциплина была выше
всех капиталистических стран мира. Тов. Троцкий вводил смертную казнь,
мы будем одобрять. Он вводил ее путем сознательной организации и агитации
коммунистов".
46. У меня нет под руками многих других выступлений Ленина в защиту
той военной политики, которую я проводил в полном единодушии с ним. В
частности, как сказано уже, не опубликован протокол совещания делегатов
VIII съезда по военному вопросу. Почему не издается этот протокол? Потому,
что Ленин со всей энергией выступал на этом совещании против тех
единомышленников Сталина, которые ныне столь прилежно фальсифицируют
прошлое.
47. Но у меня есть под руками один документ, который стоит сотни
других. Об этом документе я говорил на Президиуме ЦКК, когда отравленную
кляузу поднял Ярославский -- при протесте со стороны Орджоникидзе, к чести
этого последнего; я цитировал этот документ на последнем (август 1927
г.) объединенном Пленуме, когда по стопам Ярославского пошел Ворошилов.
Ленин выдал мне, по собственной своей инициативе, бланк, написавши
внизу страницы следующие строки:
"Товарищи.
Зная строгий характер распоряжений тов. Троцкого, я настолько
убежден, в абсолютной степени убежден, в правильности, целесообразности
и необходимости для пользы дела даваемого тов. Троцким распоряжения,
что поддерживаю это распоряжение всецело.
В. Ульянов (Ленин) "
Назначение этого бланка я уже разъяснил на Президиуме ЦКК:
"Когда он (Ленин) мне это вручил, и внизу чистой страницы были написаны эти вот
строки, я недоумевал. Он мне сказал: "до меня дошли сведения, что против
вас пускают слухи, что вы расстреливаете коммунистов. Я вам даю такой
бланк, и могу дать вам их сколько угодно, что я ваши решения одобряю, и
на верху страницы вы можете написать любое решение и на нем будет готовая
моя подпись". Это было в июле 1919 года. Так как много распространяется
теперь сплетен про мое отношение к Владимиру Ильичу и, что гораздо важнее,
про отношение Владимира Ильича ко мне, то я хотел бы, чтобы кто-нибудь
другой показал бы мне вот такую карт-бланш, вот такой незаполненный
бланк за подписью Владимира Ильича, где Ленин говорит, что он заранее
подписывает всякое мое решение, -- а тогда от этого решения часто зависела
не только судьба отдельных коммунистов, но и нечто большее".
