Троцкий: Да, вопрос о том почему мы не прогрессируем в соответствии со значением нашего замысла не столь бессмысленен как верят некоторые друзья. Мы не прогрессируем политически. Этот факт является отражением общего распада рабочего движения в последние пятнадцать лет. Это общая причина. Когда революционное движение как целое находится в упадке, когда поражения следуют друг за другом, когда в мире распространяется фашизм, когда официальный "марксизм" является мощнейшей организацией обмана рабочих, и так далее -- неизбежна ситуация когда революционные элементы должны работать против общего исторического течения, даже если наши идеи, наши объяснения, столь точны и глубоки как это необходимо.

Массы, однако, учатся смотря не на теоретические прогнозы, а только на свой жизненный опыт. Это более общее объяснение -- ситуация в-целом -- против нас. Должен произойти поворот в понимании класса, в чувствах и ощущениях масс; поворот который даст нам возможность добиться больших политических успехов.

Я помню несколько дискуссий 1927 года в Москве, после того как Чен Кай-ши утихомирил китайских рабочих. Мы предсказали это за десять дней, Сталин противостоял нам утверждая, что Бородин настороже, что Чен Кай-ши не может порвать с нами и т.д. Я уверен, что через восемь или десять дней после трагедии наши товарищи были полны оптимизма потому, что наш анализ был так ясен, что каждый мог убедиться в нашей правоте, и они были уверены в победе нашей линии в партии. Я отвечал, что удушение китайской революции в тысячу раз важнее для масс чем наши прогнозы. Прогнозы могут привлечь несколько интеллектуалов интересующихся такими вещами, но не массы. Военная победа Чен Кай-ши неизбежно повлекла депрессию, что не способствовало победе революционной фракции. С 1927 года мы имели длинный ряд поражений. Мы подобны связке которая пытается подняться на гору и должна снова и снова переносить камнепады, снег и т.д. В Азии и Европе возникло новое -- пораженческое настроение масс. Они слышат вещи аналогичные тем которые мы десять или пятнадцать лет назад говорили, будучи в коммунистической партии, и пребывают в пессимизме. Это общее настроение рабочих. Наиболее важная причина -- то, что мы не можем вырваться из общего исторического течения -- из общего соотношения сил. В данный момент оно против нас -- это очевидно. Я помню период между 1908 и 1913 годами в России. Там также была реакция. В 1905 году рабочие были с нами -- в 1908, даже в 1907, началась страшная реакция.

Все придумывали лозунги и методы овладения массами, но никто ими не овладел, как результат -- отчаяние. Все, что мы могли делать все это время -- готовить непрерывно тающие кадры. Была серия расколов: направо, налево, к синдикализму и т.д. Ленин остался с маленькой группой, сектой, в Париже, но уверенный в том, что будет новая возможность вырасти. Это было в 1913 году. Был новый прилив, но война прервала этот процесс. В течении войны среди рабочих было тихо как на кладбище. Циммервальдская конференция была конференцией очень обескураженных, в своем большинстве, элементов. В потаенных убежищах масс, в окопах и т.д. было новое настроение, но оно было так глубоко и так затерроризировано, что мы не могли достичь и выразить его. Поэтому движение самому себе казалось таким слабым, что даже участники Циммервальда, в своем большинстве, сдвинулись вправо за следующий год или даже месяц. Я не освобождаю их от личной ответственности, но общее объяснение этой тенденции в том, что они плыли против течения.

Наша ситуация сегодня -- несравненно более сложная чем у какой-либо организации когда-либо, из-за ужасного предательства Коммунистического Интернационала, который возник из-за предательства II Интернационала. Вырождение Третьего Интернационала развивалось так быстро и так неожиданно, что поколение которое слышало о его формировании, теперь говорит слушая нас: "Но мы уже слышали это прежде!" Затем, было поражение Левой Оппозиции в России. IV Интернационал генетически связан с Левой Оппозицией; массы называют нас троцкистами. "Троцкий хочет захватить власть, но почему он ее потерял?" Это очевидный вопрос. Мы должны начать объяснять это диалектичностью истории, борьбой классов, тем, что даже революция производит реакцию.

Макс Истмэн написал, что Троцкий слишком дорожил доктриной и не потерял бы власть, если бы имел более широкие взгляды. Ничто так не убедительно для широких масс как успех и ничто так не отторгает их как поражение.

Так мы имеем, с одной стороны, вырождение III Интернационала и, с другой, ужасное поражение Левой Оппозиции с уничтожением

Этот факт в тысячу раз более убедителен для рабочего класса, чем наши скудные газеты даже с громадным тиражом в 5000 экземпляров, вроде Socialist Appeal.

Против течения

Евреи во многих странах не полностью ассимилированы и играют роль полу-иностранцев, поэтому они придерживаются любой новой критической, революционной или полу-революционной тенденции в политике, искусстве, литературе и т.д. Новая радикальная тенденция направленная против общего тока кристаллизуется в этот период вокруг элементов более или менее отделенных от национальной жизни любой страны, поэтому ее еще трудней проникнуть в массы. Все мы очень критичны к социальному составу наших организаций (и должны его менять). Но мы должны понимать, что социальный состав не падает с небес, а определяется объективной ситуацией и нашей исторической миссией в данный период.

Это не значит, что мы должны быть удовлетворены ситуацией. Поскольку это касается Франции, то есть длительная традиция связывающая французское движение с социальным составом страны. Особенно в пережитках мелко-буржуазной ментальности -- индивидуализм с одной стороны, и "elan" с другой, ужасная склонность к импровизации.

Если мы обратимся к классическим временам Второго Интернационала, то найдем, что Французская Социалистическая Партия и Германская Социал-Демократическая Партия имели одинаковое число представителей в парламентах. Но если сравнить организации, то мы обнаружим, что они не сопоставимы. Французы с огромным трудом смогли собрать только 25000 франков, в то время из Германии послать пол-миллиона ничего не стоило. Немцы имели профсоюзы с несколькими миллионами рабочих, а французы имели несколько миллионов неплательщиков взносов. Энгельс однажды написал в письмо в котором он охарактеризовал французские организации. Закончил его он словами "И как всегда взносы не прибыли".

Наша организация страдает той же болезнью -- традиционной болезнью французов. Она не способна к организации, и в тоже время не имеет условий для импровизации. Даже то, что мы имели прилив во Франции было связано с Народным фронтом. В этой ситуации поражение Народного фронта стало доказательством правильности нашей концепции, так же как расправа над китайскими рабочими. Но поражение это поражение, и оно направлено против революционных тенденций, пока новый прилив, уже более высокий, не появиться снова. Мы должны ждать и готовить новые кадры, искать новые моменты в этих обстоятельствах.

У нас есть товарищи которые, как Навиль и другие, пришли к нам 15 или 16 лет назад, будучи молодыми ребятами. Теперь они зрелые люди, вся их сознательная жизнь это удары, поражения, страшные поражения в международном масштабе, но они более или менее знакомы с ситуацией. Они очень высоко ценят правильность своих концепций, могут анализировать, но они никогда не были способны проникнуть в массы, работать с ними, и они не стремятся к этому. Есть огромная необходимость посмотреть, что делают массы. Мы имеем для этого людей во Франции. Я знаю много меньше о ситуации в Британии, но я верю, что там мы тоже имеем таких людей.

Почему мы теряем людей? После страшных международных поражений мы имеем во Франции подъем но очень примитивном и низком политическом уровне под руководством Народного фронта. Народный фронт -- я долго думал об этом -- карикатура на нашу Февральскую революцию. Позор, что в стране подобной Франции, которая 150 лет назад прошла через величайшую буржуазную революцию в мире, рабочее движение должно пройти через карикатуру на Русскую Революцию.

Джонсон: Должны ли мы возложить всю ответственность на Коммунистическую партию?

Троцкий: Это ужасный фактор определен менталитетом масс. Активным фактором было вырождение Коммунистической партии.

От изоляции к реинтеграции с массами

Во Франции оздоровление началось с вхождения в Социалистическую партию. Политическая линия Социалистической партии расплывчата, но она завоевала много новых членов. Эти новые члены были приучены к большой организации. После раскола они были слегка обескуражены. Они не были закалены, потеряли свой не слишком твердый интерес и были захвачены течением Народного Фронта. Обидно, но это объективный процесс.

В Испании те же причины играли ту же роль с дополнительным фактором вредного влияния группы Нина. Он был представителем Левой Оппозиции в Испании и в течении первого года мы не пытались мобилизовать и организовать наши независимые кадры. Мы надеялись что сможем убедить Нина за счет правильности своей позиции и т. п. Имя Левой Оппозиции давало ему поддержку масс. В частной корреспонденции мы пытались убедить его двинуться вперед, но тщетно. Мы потеряли время. Зря? Трудно сказать. Если бы мы имели в Испании опытных товарищей наша положение в Испании было бы несоизмеримо более предпочтительным, но им их не имели. Мы понадеялись персонально на Нина, а его позиция выливалась в личные маневры, чтобы уйти от ответственности. Он играл с революцией. Он был искренен, но в целом он имел меньшевистский менталитет. Он был гигантским препятствием и бороться с этим препятствием только правильными формулами, искажаемыми нашими собственными представителями прежде, было очень сложно. Не забывайте, что мы упустили первую революцию еще в 1905 году. До этого мы имели традицию огромной отваги, самопожертвования и т. д. Затем мы были отброшены назад к положению ничтожного меньшинства в 30-40 человек. Затем началась война.

Джонсон: Насколько многочисленна была в тот момент большевистская партия?

Троцкий: В 1910 году во всей стране мы располагали несколькими дюжинами человек. Кое кто был в Сибири. Но они не были организованы. Людей с которыми мог связаться Ленин через переписку или агентов было 30-40 человек максимум. Однако, традиции и идеи были живы среди наиболее передовых рабочих и это было огромным капиталом, который был использован позднее, в ходе революции, но практически мы были совершенно изолированы в этот момент.

Да, история имеет свои собственные законы, которые очень сильны -- сильнее наших теоретических взглядов на историю. Сейчас мы имеем в Европе катастрофу -- закат Европы, исчезновение целых стран. На рабочих сильно влияет то, что они наблюдают: действия дипломатов, армий и т. д., с одной стороны, и маленькая группа с малотиражной газетой которая занимается объяснениями, с другой. Но это вопрос завтрашней мобилизации и гибели его детей. Дистанция между задачами и средствами огромна.

Если сейчас начнется война, а ясно, что она начнется, то за первый месяц мы потеряем 2/3 того, что мы сейчас имеем во Франции. Они рассеются. Молодежь будет мобилизована. Но субъективно многие останутся верны нашему движению. Те кто останутся и не будут арестованы, может быть трое или пятеро -- не знаю сколько их будет, окажутся совершенно изолированными.

Только после нескольких месяцев отвращение начнет сказываться, критический подход проявится в большом масштабе, и везде где окажутся наши товарищи: в госпиталях, окопах, женщины в деревнях -- они почувствуют изменение атмосферы и мужественно произнесут речи. Товарищи неизвестные во многих парижских секциях -- возглавят батальоны, дивизии, почувствуют себя революционными лидерами. Такие изменения характерны для данного периода.

Я не ходу сказать, что мы должны смириться с бесплодием нашей французской организации. Я верю, что с помощью американских товарищей мы сможем завоевать PSOP (Соц. Партию -- Ред.) и сделать большой рывок вперед.

Ситуация созрела и говорит нам: "Вы должны использовать эту возможность". Если наши товарищи повернутся спиной, то ситуация изменится. Совершенно необходимо чтобы американские товарищи поехали в Европу еще раз, и не просто дали совет, а вместе с Международным Секретариатом приняли решение о том, что наши товарищи должны войти в PSOP. Их несколько тысяч. С точки зрения революции, разница невелика, с точки зрения рабочих она огромна. С новыми кадрами мы сможем сделать огромный скачок вперед. Теперь в США характер нашей работы изменился и я верю, что мы можем быть очень оптимистичны, без всяких иллюзий и преувеличений. В Соединенных Штатах мы имеем много времени в запасе. По своей остроте ситуация не неотложна. Это важно.

Также я согласен с товарищем Стэнли, который пишет, что мы можем сейчас добиться больших успехов в колониальных и полу-колониальных странах. Налицо важное движение в Индокитае. Я совершенно согласен с товарищем Джонсоном, что мы можем иметь очень важное движение среди негров, так как эти люди не знакомы так близко с историей последних двух десятилетий. В своей массе они не знают о Русской революции и III интернационале. Они могут начать историю сначала. Для нас совершенно необходимо иметь свежую кровь. Именно с этим связаны наши большие успехи среди молодежи, поскольку мы способны удовлетворить их. Поскольку мы подходим им, то имеем очень хорошие результаты. Они очень заинтересованы в честной и ясной революционной программе.
Л.Д.Троцкий
Апрель 1939 года