Только широкая партийная конкуренция может действительно сплотить вокруг Думы народные силы. Но возникает вопрос: допускает ли наш возмутительный избирательный закон, дополненный разъяснениями столыпинствующего сената, представительство рабочих масс, сколько-нибудь пропорциональное их действительному значению? И если нет, -- а ведь ясно, что нет! -- то не может ли эта ненормальность быть исправлена путем общего соглашения, по крайней мере, тех партий, которые признают принцип всеобщего и равного права голоса? Некоторые публицисты "Товарища" искренно хлопочут именно об этом. Они пытаются убедить кадетов, что те, как демократы, обязаны будут слегка посторониться и дать дорогу представителям пролетариата даже в том случае, если наша выборная система сделает их, кадетов, господами положения в петербургской или московской коллегии выборщиков.
Кто знаком с вычислениями тов. Лосицкого, тот знает, какое возмутительное неравенство создает избирательная система 6 авг. -- 11 дек.114. Больше всего ограблен пролетариат, следовательно в наихудшие условия поставлена социал-демократия.
Сенатские разъяснения, в свою очередь, всей тяжестью обрушились на пролетариат и крестьянство. Можно с уверенностью сказать, что кадеты, как отдельная партия, а не как составная часть оппозиции, во многих случаях прямо выиграли от сенатских разъяснений, которые в городе ослабили почти исключительно социал-демократию, а в деревне, -- главным образом, трудовиков. Нет решительно ничего невозможного в том, что в Петербурге, где Совет Рабочих Депутатов имел за себя не менее 200.000 голосов взрослых рабочих, ни одному представителю пролетариата не найдется места в Думе. Для этого достаточно, чтоб у кадетов в коллегии выборщиков оказалось относительное большинство, избавляющее их от необходимости искать поддержки социал-демократических выборщиков. И если бы в нашем распоряжении не было ничего, кроме упований на демократическую совесть кадетов, шансы рабочего представительства стояли бы очень низко. Они нисколько, разумеется, не поднялись бы от благожелательного вмешательства посредников из "Товарища", достаточно неавторитетных для обеих сторон. У нас есть, однако, более сильное средство: оно состоит в расширении избирательной кампании далеко за те рамки, какие полагает официальная система. Разумеется, мы не сможем проводить в уполномоченные, в выборщики и в депутаты лиц, неудовлетворяющих требованиям закона, и не сможем при этом нарушать те пропорции, какие установлены законом и его официальными лже-толкователями. Но то, что мы сможем и должны сделать, это собрать вокруг каждого "официального" выборщика и депутата как можно больше "неофициальных" голосов. Рабочие промышленных предприятий, занимающих меньше ста рук, лишены избирательного права. Мы должны привлечь их к участию в голосовании. Они могут передать свои голоса уполномоченным более крупных предприятий или выбирать собственных уполномоченных, которые, разумеется, не войдут в указанные коллегии, но которым, тем не менее, официальные уполномоченные дадут возможность оказать влияние на исход кампании, приняв во внимание их голоса при определении выборщиков. То же самое с железнодорожными рабочими. То же самое с безработными. То же самое с торговыми рабочими, с чернорабочими, с извозчиками, с прислугой. Все голоса должны быть зарегистрированы; передовые рабочие должны призвать массу к выработке наказов своим уполномоченным и выборщикам для передачи депутату, и под этими наказами должны собираться подписи далеко за пределами промышленных предприятий, наделенных "правами". Эта кампания не должна ограничиваться только пролетарскими массами; мещанство, интеллигенция, студенчество должны быть также привлечены в лице своих левых элементов к голосованию за социал-демократических депутатов. Чем шире мы развернем эту кампанию, тем меньше мы будем зависеть от демократической снисходительности каких-нибудь кадетов. Какое значение могут иметь доброжелательные ходатайства литературной группки "Товарища" пред кадетами за пролетариат в сравнении с давлением самого пролетариата на кадетов? Путем самостоятельной и ничем не связанной агитации нам нужно сплотить массы вокруг социал-демократии -- не вокруг "оппозиции" вообще, а вокруг нашей партии, -- и двери Думы раскроются пред представителями пролетариата. Мы противопоставим кадетским выборщикам десятки тысяч, сотни тысяч поданных за нас голосов, -- и пусть после этого кадеты проводят от Петербурга шесть Кутлеров. Пусть они посмеют сделать это! Мы сможем очень спокойно смотреть на то, как либеральные "представители народа" полезут в думскую щель, повернувшись спиною к народным массам. И если бы оказалось, что от Петербурга мы не проведем ни одного депутата, наши выборщики передадут свои наказы и голоса социал-демократу, избранному от другого места. Как бы ни была мала социал-демократическая фракция Думы, рабочие массы будут объединены вокруг нее, и каждый из наших депутатов сможет, как писал я в органе печатников, сказать: "В моем мизинце больше народных голосов, чем у десятка дворянских или буржуазных депутатов, вместе взятых"
Подвожу итоги:
1) Для того, чтобы парализовать опасность реакционных выборов, где такая опасность существует, совершенно достаточно избирательной сделки чисто практического характера; чтобы совместно с кадетами отшвырнуть Крушевана, нет надобности выдумывать объединительные платформы. Более того: нет никакой надобности смягчать свою критику кадетов.
2) Лучше сделка на второй стадии, чем на первой. Но лучше сделка на первой стадии, чем Крушеван.
3) Чем шире и глубже избирательная борьба, тем легче можно произвести предварительный учет сил; тем с меньшим риском можно отложить соглашение до второй стадии выборов.
4) Для того, чтобы хоть отчасти парализовать возмутительное неравенство избирательных прав и обеспечить в Думе за пролетариатом если не представительство, то влияние, сколько-нибудь пропорциональное его силе, есть только один путь: расширение избирательной кампании далеко за пределы официальной курии и давление на либеральных выборщиков силою бесправных и полуправных народных масс, объединенных вокруг нашего партийного знамени. Соглашение с либералами на почве общей платформы было бы поэтому с нашей стороны добровольным самоубийством.