В своей полемике против тех революционных большевиков, которые не имеют счастья обретаться в рядах сторонников поистине поповского лозунга мира, купленного ценой сдачи всех позиций, товарищ Ленин издевается над ними, как над революционными фразерами. Метод во всяком случае не новый. Он всегда пускался в ход со стороны действительных фразеров оппортунизма. И если позицию товарища Ленина определить по существу, то ее нужно определить, как позицию оппортунистической фразы, самой безудержной фразы, которая губит блестяще начатую социалистическую революцию.
Эта фраза грозит новым разложением нашей партии. Если она получит преобладание в наших рядах, тогда наша партия пролетариата перестала бы быть тем, чем она была: она превратилась бы в расхлябанную полуорганизацию, без горизонта, без твердого курса, даже без теоретического -- не говоря уже о практическом -- мужества.
Разве не характерен в самом деле тот факт, что товарищ Ленин, который когда-то беспощадно бичевал пацифизм мещан, который даже противопоставлял лозунг мира лозунгу гражданской войны, силится теперь выдвинуть "боевой клич" капитуляции, для того чтобы "простой солдат" понял, причем под "простым солдатом" разумеется, в действительности, не солдат, а тот самый мешечник, против которого товарищ Троцкий издает драконовские распоряжения.
Вся трагедия момента как раз и состоит в том, что руководящее меньшинство партии, во главе с товарищем Лениным, сейчас не имеют за душой ровно ничего, кроме слов.
В чем состоит сущность оппортунистической фразы?
Она состоит в том, что прикрывает и прикрашивает грязную действительность, выдвигая "сносную перспективу" там, где ее заведомо нет.
Когда Бернштейн рисовал умилительную картину "демократизации капитала", обещая всем рабочим, что они помаленьку будут превращаться сами в "порядочных людей" с брюшком и капитальцем, он отвлекал пролетариат от сознания необходимости тяжелой революционной борьбы против капитала. Когда Каутский, уже во время войны, размалевывал "мирный капитализм" с третейскими судами, разоружением и прочими прелестями, тогда он работал против революции, затемняя классовое сознание пролетариата, деморализуя его, отвлекая его внимание от труднейшей, но неизбежной повстанческой борьбы против империализма. Тогда товарищ Ленин находил нужные слова, чтобы бичевать тех, которые прячутся за оппортунистическую фразу. Но теперь он повторяет, по существу дела, те самые "ошибки, в которых погряз Каутский".
Когда товарищ Ленин говорит о возможности "передышки" для социалистической советской республики, передышки среди бури и грозы империалистической войны, он отвлекает внимание рабочего класса от гигантской, тяжелой, кровавой, но трижды неизбежной борьбы, отвлекает перспективой "невозможной возможности". И как все "реальные политики", товарищ Ленин не щадит слов и словечек о "революционной фразе". Ведь это "так принято" у всех "реальных политиков".
Они искренно считают себя таковыми, не замечая, что являются самыми близорукими политиками, которые беспомощно хватаются за всякую соломинку, которые тонут вместе с ней, согласно всем законам физики.
"Вот доедет Иоффе до Бреста и подпишет мир -- тогда начнется "передышка", -- думают товарищи-капитулянты, не замечая, что к их виску уже подносится револьвер, совершенно независимо от того, в какой части мирового пространства находится тов. Иоффе. И чем ближе подходят немецкие войска, тем судорожнее высчитывают они секунды, "когда доедет Иоффе": "вот сейчас, еще одна секунда -- и мы спасены". А упрямый Гофман двигается и двигается.
Таким образом, товарищи хотят заговорить историю, надеясь на бумажку, которую разбойники Вильгельма могут подписать для того, чтобы через две минуты снова разорвать ее. Они надеются на чудо, а так как чудес не бывает, то совершенно естественно, что знахари и колдуны, их пропагандирующие, не могут претендовать на то, что история их "оправдает".
Разберем реалистическую аргументацию тов. Ленина.
Его главным доводом в пользу подписания того поистине чудовищного мира, который предлагается нам со стороны берлинской клики, является следующий: Россия истерзана, воевать не может, нужно принять какой угодно, хотя бы и архи-тяжелый мир, чтобы получить передышку, поднять производительные силы страны путем социалистической реорганизации общества, а потом уже думать и о войне с целью свержения кабалы международного капитала. Перспектива, что и говорить, приятная. Пока во всей Европе ураган, у нас благополучное житье; гражданская война почти закончилась, начинается мирный, органический период; хозяйство распускается пышным цветком; социализм расцветает под носом удивленной капиталистической Европы, которая терпеливо ждет, когда свалится ее разбойничья голова.
Перспектива, повторяем, утешительная.
Одна беда: эта перспектива "реализуется" только под искусным пером товарища Ленина.
Вот на этот вопрос, на вопрос реальности этой перспективы, напрасно было бы искать ответа в фельетоне тов. Ленина. Там он разбирает все и всяческие аргументы (или, как он их называет, "отговорки") инакомыслящих, но ни единым словом не упоминает о центральном доводе своих оппонентов, о невозможности "передышки". Конечно, это прием очень удобный. Но он нимало не способствует выяснению вопроса.
А вопрос этот требует самого серьезного обсуждения. Если рассуждать, не мудрствуя лукаво, то становится сразу же ясно, что международный капитал, в силу своей социальной природы, не может потерпеть существования и развития российской социалистической революции. Последняя либо замирает, либо перебрасывается дальше, так как она развивается вовсе не в закупоренной бутылке. Это уж не "общие фразы", а опытом проверенные положения: события в Финляндии, Украине, Румынии, даже в Австро-Венгрии и Германии, подтверждают эту мысль.
Что-нибудь одно из двух: или товарищ Ленин и мы вместе с ним, мягко выражаясь, "сочинили", когда говорили о неизбежном столкновении международного капитала с русской революцией, -- и тогда становится понятна новая теория товарища Ленина. Или мы говорим правду -- тогда нет места рассуждениям о возможности "передышки".
Заметьте. Когда тов. Ленин говорит о "передышке", он говорит вовсе не о паре дней. Несмотря на всю свою близорукость, тов. Ленин совсем не такой наивный человек, чтобы думать, что можно поднять производительные силы страны, понастроить железные дороги, научить всех рабочих стрелять из винтовки и пулемета и т. д. в течение дней. Сейчас страна воевать не может; после своей собственной починки она сможет -- вот тезисы тов. Ленина. Таким образом тов. Ленин предполагает довольно солидный "отрезок времени", целый период мирного строительства.
Но тов. Ленин делает, к сожалению, расчеты без хозяина: ибо генерал Гофман вовсе не такой благодушный человек, чтобы ждать. Ведь совершенно ясно, что империалистам невыгодна такая позиция. Они -- как любит говорить тов. Ленин -- "не краснобаи, а люди дела". Вот где гвоздь! Вот где зарыта собака!
Но -- скажет нам тов. Ленин -- это абстрактная "историко-философская" постановка вопроса. В общем это верно. Конкретно, -- это неверно. С точки зрения "вечности" -- это правильно. С точки зрения момента в узком смысле слова -- это неправильно. Нам же нужно решать сейчас, тотчас, сию секунду; нам нужно использовать ситуацию сегодняшнего дня.
Разберем и этот "довод", который отсутствует в фельетоне тов. Ленина, но который развивался им в устных дискуссиях.
В качестве теоретического базиса тов. Ленин подводит такую характеристику момента: сейчас -- говорит он -- англичане и немцы еще не помирились. Между ними щель. Эту "щель" нужно использовать. Эта "щель" дает возможность мира с Германией и "передышки".
Такова "конкретизация" вопроса. Но она -- увы! -- не подвигает нас ни на шаг к ленинскому решению. Предположим вместе с тов. Лениным, что англичане и немцы пока не заключили тайного соглашения на предмет общего задушения революции. Пусть так. Но совершенно ясно, что в таком случае Германия может продолжать войну лишь тогда, когда она будет беспощадно громить Россию, как поставщика хлеба и сырья, и давить ее, как поставщика революционной заразы, разлагающей "национальное единство" Германии. Тут уж нужно быть совершенно "конкретным", тов. Ленин! Тут нужно точно учитывать, в каком положении находится Германия.
При таких условиях немецким империалистам нужна "замиренная Россия", дающая гарантии в "добросовестном" исполнении договора. А такой Россией может быть лишь буржуазная Россия; другими словами, для Германии свержение Советской власти есть conditio sine qua non.
Итак: если англичане и французы уже сговорились -- от бою уклониться нельзя; если они еще не сговорились -- тоже нельзя. И в том и в другом случае перед нами вовсе не та розовая перспектива, о которой благовествует нам тов. Ленин.
Что это так, показывают и условия мирного договора, и мы должны поэтому сказать несколько слов и о них.
Характерно опять-таки, что любящий все конкретное тов. Ленин не потрудился даже разобрать хотя бы самых существенных пунктов договора. Вот что значит "мыслить конкретно". Вместо анализа условий договора -- сплошная "литература"; вместо трезвого учета фактов -- фраза.
Характернейшими особенностями разбойничьих условий являются два обстоятельства: во-первых, вмешательство во внутренние дела Советской Республики; во-вторых, жандармско-военные "гарантии" этого вмешательства наряду с разоружением этих сил. В этих рамках -- беспощадная эксплоатация, сводящая на-нет целый ряд социалистических мероприятий.
Признание договора с Радой означает уничтожение Советской власти на Украине и почти уничтожение Советской власти в Великороссии, так как никакой Винниченко не будет давать остатков хлеба, сплавленного в Германию; то же с углем.
Возмещение убытков германским подданным наносит жесточайший удар всем попыткам национализировать производства; демобилизация Красной Армии и Гвардии, разоружение судов и т. д. фактически равновелики полицейской опеке Германии и разоружению Советской власти.
Можно сказать, что все это -- одна формальность. Ошибаетесь, товарищи! Немецкие империалисты не шутки шутят. Они-то не фразеры. Поставив такие условия, получивши ваше на них согласие, они будут требовать их выполнения. А не то... а не то у них в запасе будет новое наступление.
Нужно быть поистине наивным человеком, чтобы мобилизоваться, подписав условия о демобилизации, и думать при этом: мы перехитрим Гофмана. Поверьте, товарищи, этих бестий не проведешь!
Дальнейший ход событий, даже если мир формально и будет подписан, будет приблизительно таков: немцы при каждом нарушении договора будут "придираться" и продвигать свою вооруженную силу; и каждый раз борьба будет возобновляться в худших для нас условиях, так как немцы держат свой бронированный кулак у Петрограда и Киева, мы же, по договору, демобилизуемся. Нажим за нажимом и... уступка за уступкой с нашей стороны -- такова перспектива, открываемая подписанием мира.
Некоторые думают, что вопрос о подписании мира -- это вопрос только о бумажке. Неправда! Это сигнал к целому ряду дальнейших уступок.
Мы приходим к такому заключению. Подписание мира никакой "передышки" не дает -- это во-первых. Подписание мира подрывает Советскую власть, как власть, проводящую социалистические мероприятия, -- это во-вторых.
В сущности одного вышесказанного было бы достаточно для доказательства всей несостоятельности "мирной теории" тов. Ленина. Факты -- против нее целиком. За нее -- пустое повторение одного слова "передышка". Эта "передышка" превратилась в какой-то фетиш, которым "заклинают" и "заговаривают" исторические события.
Это -- верх оппортунистического фразерства.
Посмотрим теперь на некоторые второстепенные аргументы тов. Ленина.
Последний в своем фельетоне "опровергает" сторонников партизанской революционной войны, указывая на отсутствие среди пролетариата движения в сторону формирования Красной Армии и т. д.
Но не успела еще высохнуть типографская краска, которой отпечатаны сердитые статьи товарища Ленина, как сама жизнь опровергла его. Тов. Ленин поспешил. И в данном случае он, действительно, и насмешил. Ибо только слепой может отрицать небывалый энтузиазм среди пролетарских масс, сплошными рядами идущих на фронт.
Резолюции Советов, как дважды два четыре, показывают, что пролетариат готов сражаться за социализм и Советскую Республику. Более того: даже крестьянство втягивается в эту борьбу. Нужно совершенно отказаться от марксизма, перестать понимать что бы то ни было, чтобы не видеть этого.
Совсем не случайно, что идеологи беднейшего крестьянства, левые эсеры, не хотят мириться с германскими условиями. Жизнь опровергла вас, тов. Ленин. Это не фраза, когда тысячи и десятки тысяч лучших рабочих, бросая все, идут на фронт. Это -- революционная борьба. "Экономической основой" этой войны является не высшая производительность труда русских рабочих по сравнению с трудом немецких рабочих, а изменение производственных отношений в пользу пролетариата и крестьянства.
В этом -- притягательная сила той борьбы, которую развертывает сейчас российский пролетариат и крестьянство -- против международного империализма. Тут энтузиазм в конечном счете будет гораздо больший, чем в эпоху великой французской революции. Потому что сдвиг сейчас неизмеримо глубже, чем когда бы то ни было.
Массы отлично сознают, что если они и не получили непосредственного резкого улучшения своего положения, то они все же завоевали все возможности такого улучшения, захватив в свои руки власть и экспроприируя крупную собственность.
Тов. Ленин обвиняет, далее, нас в том, что мы бессмысленно повторяем фразу: "немцы не будут наступать", переоценивая фактическое состояние революционного брожения на Западе. Но это простая неправда. Мы не писали, что "немцы не будут наступать". Мы говорили лишь, что такое наступление крайне затруднительно для немецкого империализма. Пока что, факты только подтвердили это -- посмотрите хотя бы на характер немецкого наступления. Мы говорили также, что наше сопротивление будет поддержкой движения немецкого пролетариата. И тут факты вполне оправдали нас. Ибо даже тов. Ленин, вероятно, не решится утверждать, что позорный пункт об отказе от интернационалистской пропаганды, который черным по белому стоит в числе прочих "условий мира", способствует друзьям Карла Либкнехта и увеличивает международное значение русской революции.
Если тов. Ленин утверждает, что не всякое сопротивление реакции, а только целесообразное сопротивление приносит пользу, то это -- святая истина. Но в том-то и беда, что сейчас, при данных условиях, никакого другого выхода, кроме отчаянной борьбы, нет и быть не может. "Уметь выждать" -- что рекомендует нам тов. Ленин -- означает "ждать и не дождаться"...
Всякому известно, что для ведения революционной войны, даже только для обороны Петрограда, необходимо единство линии, необходима духовная мобилизация наряду с материальной. Только тогда люди будут отстаивать до конца свои требования, когда они не находятся в раздвоенном состоянии. И если теперь, наряду с призывами к обороне, рядом, в той же газете, где напечатаны строки о священном отпоре захватчикам, утверждают на все лады, что сейчас никакая война невозможна, то этим самым вносят смятение, раскол, разложение, панику.
Фразеры оппортунизма объективно разлагают волю пролетариата к действию. Война против капитала должна сопровождаться отпором оппортунистической фразе.
Н. Бухарин.
"Коммунист" N 1, 5 марта 1918 г.