В Нью-Йорке выходит, как известно, несколько немецких буржуазных газет. Совершенно натурально, если американские немцы отдают в европейской войне свои так называемые симпатии центральным державам, и столь же натурально, если эти симпатии находят свое выражение на страницах немецко-американской буржуазной прессы. В течение всего времени войны немецкий Тряпичкин макал каждый день перо в чернильницу и выводил патриотические вавилоны: о коварстве англичан, о продажности французских политиков и о высоких нравственных качествах больших и малых Бетман-Гольвегов. Иногда Тряпичкин лютеранского исповедания совершал маленький плагиат*: переводил потихоньку статью из лондонской или парижской газеты, ставил везде вместо кайзера "русский царь" и сдавал в набор. Сходило прекрасно, ибо патриотический Тряпичкин -- совершенно интернациональный тип, и под какими бы градусами географической широты он ни находился, на каком бы языке ни писал, какому бы хозяину ни служил, -- у него всегда одни и те же мысли и один и тот же стиль.
Все шло прекрасно до 3 февраля287, т.-е. до момента разрыва дипломатических сношений с Германией. Лихорадочная волна, начавшись у темени, прошла по спине Карла Тряпичкина, спустилась ниже колен и сосредоточилась в пятках. "Что же теперь будет? -- спросил он себя с почти предсмертной тоской. -- Ведь теперь я рискую оказаться на положении государственного изменника!". Тряпичкин, разумеется, прежде всего трус, а уже во второй линии, так сказать, публицист.
-- Послушайте, Карл, -- раздался вдруг голос шефа, вызвавший Тряпичкина из мучительного раздумья, -- напишите на завтра статью на тему: "Сладко и почетно умереть за отечество"**.
-- За... за... за какое отечество? -- спросил Тряпичкин. -- Т.-е. за какое из двух: за германское или за американское?
-- Вы болван, мой друг, -- ответил кротко шеф. -- То отечество далеко, а это близко.
Тряпичкин понял и просиял. "Все американские граждане, -- писал он, -- и мы, немцы, в первую голову должны сплотиться вокруг нашего президента и защищать наше отечество до последней капли крови...". И после этого он, почувствовав прилив жизнерадостности и аппетита, отправился ужинать.
-- Вот они, буржуазные патриоты! -- негодующе восклицал на собрании социалистический оратор; и он изложил подробно политические похождения Тряпичкина. -- Мыслимо ли было бы, -- так закончил он, -- что-либо подобное в социалистической прессе?
-- Увы, мыслимо! -- раздался голос из угла. -- Я знаю одну "социалистическую" газету, которая изо дня в день славила подвиги немецкого меча -- "рубит направо и налево", -- совершенно как немецкий Тряпичкин, -- а затем призвала пролетариев отдать свою кровь, и притом "до последней капли", во славу американского меча!!.
-- Какая это газета? -- спросили с разных сторон.
В самом деле, какая это газета, читатель? Может быть, кто-нибудь отгадает?
"Новый Мир" N 929,
7 марта 1917 г.
* Плагиат -- литературная кража.
** Буквально под таким заглавием была напечатана 4 февраля передовица в немецкой "Staats-Zeitung", служившей все время официозом бывшему германскому послу Бернсдорфу288.