Замешательство в рабочих кварталах быстро прошло и сменилось революционным приливом в среде не только пролетариата, но и петроградского гарнизона. Соглашатели утрачивали всякое влияние, волна большевизма стала широко распространяться по всей стране из городских центров и через все препятствия проникла в ряды армии. Новая коалиционная власть с Керенским во главе уже открыто стала на путь репрессий. Министерство восстановило смертную казнь для солдат. Наши газеты закрывались, наши агитаторы арестовывались, но это лишь увеличивало наше влияние. Несмотря на все препятствия, какие чинились перевыборам Петроградского Совета, соотношение сил изменилось настолько, что по некоторым важным вопросам мы уже оказывались в большинстве. Точно так же и в Московском Совете.
В это время я вместе со многими другими товарищами уже сидел в Крестах, арестованный за агитацию и организацию вооруженного восстания 3 -- 5 июля по соглашению с германскими властями и в целях содействия военным задачам Гогенцоллерна. Небезызвестный судебный следователь царского режима Александров, который вел немало дел против революционеров, теперь получил миссию охранять республику от контр-революционных большевиков. При старом режиме население тюрем делилось на политических и уголовных, теперь установилась новая терминология: уголовные и большевики. Среди заключенных солдат царило горькое недоумение. Молодые парни, выходцы из деревни, не принимавшие раньше участия в политической жизни, считали, что революция раз и навсегда освободила их, и теперь с изумлением глядели на дверные замки и оконные решетки. На прогулке они каждый раз тревожно спрашивали меня, что это означает и чем это кончится. Я утешал их тем, что победа, в конце концов, останется за нами.