(11 сентября)231
Дан говорит нам, что русская революция должна пробиваться через великие трудности, которых не знала ни одна революция. Но чем больше перед нами стоит трудностей, тем радикальнее должны быть употребляемые средства, а мы 7 месяцев не имеем даже Учредительного Собрания, чего не было ни в одной революции. Нам говорят, что мы не считаемся с трудностями и переоцениваем значение рабочих масс, а я хочу вам напомнить о заседании Петроградского Совета 3 мая, когда вам представлялись вновь испеченные министры социалисты: вы помните тот восторг, который вызвало их появление в Совете, и лишь небольшая тогда группа большевиков подвергла критике планы Скобелева и Чернова, которым мы предсказывали, что кадеты и другие представители цензовых элементов не дадут им осуществить свою программу, как земельную, так и рабочую. Мы оказались правыми, и иначе, как политическими банкротами, я этих министров назвать не могу.
Здесь Дан ссылается на Западную Европу, но там ведь не было никогда такого политического положения, в каком находится сейчас русская республика.
Есть два пути: один путь -- при помощи смертной казни и других репрессивных мер создать боеспособность армии и задушить революцию; другой путь -- удовлетворить запросы широких масс.
Мы говорили на Всероссийском Съезде Советов, что наступление русской армии внесет колоссальную разруху в наши войска, и вместо наступления мы будем иметь отступление, потерю новых кусков земель, разгром нашей революции. Нам напоминали здесь дни 3 и 5 июля, но для оценки момента есть один критерий: посмотреть, как отзывается на события масса. Плохи те политики, которые теряют массы, как меньшевики и с.-р.; мы же всегда были с народом и в народе. И с кем теперь пролетариат -- с нами ли, посаженными в тюрьму за измену, или с Церетели и Данами, разоружавшими народ, разоружавшими солдат и рабочих? (Дружные аплодисменты, крик с места: а кто их вызвал?) Мне кричат, -- кто их вызвал? Я отвечаю на это: их вызвала политика коалиции. Что требовали массы 3 -- 5 июля? Они говорили: не идите на коалиции с милюковцами и гучковцами, а обратите взоры на нас и с нами заключайте коалицию. Нам говорят, что наша программа несбыточна, что мы мешаем работать, но разве мы Чернову запрещали проведение земельных проектов по Временному Правительству. И разве по нашей вине арестованы многие члены земельных комитетов? Не для того вы искали коалицию, чтобы спасать Россию, а потому, что иначе вам не верила английская и французская биржа. И до тех пор, пока вы вынуждены вести войну на основах империализма, вы должны иметь коалиционное правительство. Но теперь нужно раз навсегда сказать, что эта война несовместима с русской революцией, и потому-то мы с самого начала говорили, что нужно немедленно кончить войну. А в то же время, призывая рабочих других стран порвать со своими правительствами, мы сами вводили в свое правительство Терещенок и Коноваловых.
Как же теперь должна быть создана власть? Власть теперь должна быть такова, чтобы употребить все силы на борьбу с французскими и английскими империалистами. Что мы дали в руки кайзеру, -- которого я ненавижу больше, чем вы, -- когда пошли в наступление 18 июня? Вот его ответ: "мы не трогали русских несколько месяцев, и пусть они теперь пеняют на себя, если задумали пойти в наступление". И вы уже знаете, что произошло после этого. Вы стоите теперь посредине, и вам предлагает, с одной стороны, руку буржуазия, а с другой -- пролетариат Петрограда и Москвы. Если вы хотите вместе с передовым рабочим классом наложить узду на буржуазию, то предстоящее Демократическое совещание должно создать из своей среды демократическую власть солдатских, рабочих и крестьянских масс, и только эта власть сумеет создать непобедимую Россию.
"Известия" N 169,
13 сентября 1917 г.