Тов. Троцкий возвратился в Исполнительный Комитет и продолжал вести заседание. Кто-то выглянул в окно и сообщил, что здание оцепляется войсками. Через некоторое время слышатся звук шпор и лязг оружия внутри здания. Отворилась дверь, и в комнату, где заседал Исполнительный Комитет, входит полицеймейстер с несколькими охранниками. Он вынимает бумагу и готовится читать. Один из членов Исполнительного Комитета продолжает говорить речь по поставленному на обсуждение вопросу. Полицеймейстер перебивает его и читает:
-- "Согласно распоряжению министра"...
Тов. Троцкий резко обрывает его:
-- Прошу не мешать говорить оратору. Если вы хотите получить слово, попросите его у меня, и я поставлю вопрос на обсуждение собрания, которое захочет или не захочет вас выслушать.
-- Продолжайте, товарищ! -- обращается тов. Троцкий к говорившему члену Исполнительного Комитета.
Тот продолжает.
Полицеймейстер стоит с растерянным видом, не зная, что делать. Так продолжается несколько минут. Оратор кончил. Тов. Троцкий обращается к собранию.
-- Представитель полиции желает сделать нам какое-то сообщение. Разрешаете ли предоставить ему слово в порядке информации?
Решаем: слово дать. Полицеймейстер, ободрившись, читает приказ о нашем аресте. Тов. Троцкий предлагает принять его к сведению и перейти к очередным делам. Слово получает следующий оратор по вопросам порядка дня. Полицеймейстер стоит в полнейшем недоумении, не зная, что делать. На физиономии его написано, что такого случая в его многолетней практике еще не наблюдалось.
-- Позвольте! -- начинает он опять, обращаясь к тов. Троцкому.
-- Прошу вас не мешать нам! -- резко обрывает тот. -- Я дал вам слово, вы сделали сообщение, которое нами принято к сведению. Желает ли собрание, -- обращается он к нам, -- вести дальнейшие разговоры с полицейскими?
Все отвечают отрицательно.
-- Прошу вас удалиться! -- говорит Троцкий полицеймейстеру. Тот беспомощно разводит руками и, постояв еще несколько минут, уходит вместе с охранниками. Мы хохочем.
-- Товарищи! -- говорит тов. Троцкий, -- предлагаю никому не называть себя и немедленно уничтожить все документы, записки и все, что есть лишнего в карманах.
Все начинают опустошать карманы и рвать разные бумаги. На столе растет куча мелких клочков, по которым восстановить что-либо нет никакой возможности. Опять открывается дверь, и входит тот же полицеймейстер в сопровождении офицера и отряда преображенских солдат. Солдаты располагаются полукругом, отделив нас от дверей.
Берет слово член Исполнительного Комитета С. Л. Вайнштейн (Звездин). Он говорит, что правительство своим сегодняшним актом грубого насилия над избранниками петербургского населения подкрепило доводы в пользу всеобщей забастовки. Оно предрешило ее. Правительство открыто вновь вступило на путь насилия над всем народом. Теперь все увидят, что манифест 17 октября -- ничтожная и гнусная ложь...
Офицер перешептывается с полицеймейстером и отдает распоряжение солдатам уйти за дверь, оставив ее открытой. Они собираются тесной массой у самой двери. Вайнштейн продолжает:
-- Исход нового, решительного выступления народа против правительства зависит теперь от войск. Солдаты -- дети народа. Дело народа -- их дело...
Офицер поспешно выпроваживает солдат в коридор и закрывает дверь. Вайнштейн повышает голос:
-- И пусть через запертые двери донесется до солдат братский призыв всей измученной страны! Пусть он, не заглушенный грохотом барабанов, сквозь законопаченные двери казарм найдет себе дорогу к солдатскому сердцу! Пусть в предстоящей борьбе с правительством солдаты перестанут играть роль слепых народных палачей и повернут свои винтовки против тех, кто заставляет их укреплять кровью их братьев царство насилия, разврата и грабежей!
В комнату входит шеренга городовых. Они окружают всех членов Исполнительного Комитета, становясь в ленту по стене. Тов. Троцкий объявляет заседание Исполнительного Комитета закрытым.
-- Ага, Исполнительный Комитет! -- злорадно раздается среди полицейских высших чинов.
-- Наконец-то нам удалось захватить это "временное правительство"! --
потирая руки, говорит один из офицеров.
Сверчков. "На Заре Революции", стр. 163 -- 165.