В одном из американских сектантских журнальчиков, которые питаются крохами со стола Четвертого Интернационала и платят за это черной неблагодарностью, я случайно наткнулся на статью, посвященную украинскому вопросу. Какая путаница! Автор-сектант, конечно, против лозунга независимости советской Украины. Он за международную революцию и за социализм, -- но "в общем и целом". Он обвиняет нас в забвении интересов СССР и в отступлении от концепции перманентной революции. Он об'являет нас центристами. Критик очень строг, почти безжалостен. К сожалению, он ничего не понимает (название журнальчика "Марксист" звучит довольно-таки иронически). Его непонимание имеет, однако, такие законченные, почти классические формы, что оно может помочь нам лучше и полнее осветить вопрос.
"Если рабочие в советской Украйне опрокинут сталинизм и восстановят действительно рабочее государство, -- такова исходная позиция критика, -- должны ли они действительно отделиться от Советского Союза? нет", и т. д. "Если рабочие опрокинут сталинизм"... то станет виднее, что делать. Но раньше надо опрокинуть сталинизм. А для этого не надо закрывать глаз на рост сепаратистских тенденций на Украйне, а дать им правильное политическое выражение.
"Не поворачивать спину Советскому Союзу, -- продолжает автор, -- но возродить и восстановить его, как могущественную крепость мировой революции -- таков путь марксизма". Реальный ход развития масс, в данном случае -- национально угнетенных, наш мудрец заменяет соображением о наилучших путях развития. По этому методу, но с большей последовательностью, можно сказать: "не охрана выродившегося Советского Союза есть наша задача, а победоносная мировая революция, которая весь мир превратит в Советский Союз" и т. д. Такие афоризмы не дорого стоят.
Наш критик неоднократно повторяет наши слова о том, что судьба независимой Украйны неразрывно связана с международной пролетарской революцией. Из этой азбучной для марксиста общей перспективы он умудряется, однако, сделать рецепт выжидательной пассивности и национального нигилизма. Победа пролетарской революции в международном масштабе есть результат многих движений, кампаний и боев, а вовсе не готовая предпосылка для автоматического решения всех вопросов. Тогда прямая и смелая постановка украинского вопроса в данной конкретной обстановке облегчит сплочение мелко-буржуазных и крестьянских масс вокруг пролетариата. Так именно было в России в 1917 г.
Наш автор может, правда, возразить на это, что в России до Октября развертывалась буржуазная революция, а сейчас социалистическая революция оставлена уже позади. Требование, которое могло быть прогрессивным в 1917 году, является реакционным теперь. Такое рассуждение, вполне в духе бюрократов и сектантов, ложно с начала до конца.
Право наций на самоопределение есть, конечно, демократический, а не социалистический принцип. Однако, принципы подлинной демократии поддерживаются и осуществляются в нашу эпоху только революционным пролетариатом; именно поэтому они переплетаются с социалистическими задачами. Решительная борьба большевистской партии за право угнетенных наций России на самоопределение чрезвычайно облегчила пролетариату завоевание власти. Пролетарский переворот как бы поглотил демократические проблемы, прежде всего аграрную и национальную, придав комбинированный характер российской революции. Пролетариат ставил себе уже социалистические задачи; но он не мог поднять сразу на тот же уровень крестьянство и угнетенные нации (в большинстве крестьянские), занятые разрешением своих демократических задач. Отсюда исторически неизбежные компромисы в аграрной области, как и в национальной. Несмотря на экономические выгоды крупного хозяйства, советское правительство оказалось вынуждено раздробить крупные имения. Лишь через ряд лет оно перешло к коллективному хозяйству, причем сразу зашло слишком далеко вперед и оказалось вынуждено через несколько лет сделать уступку крестьянам, в виде усадебных хозяйств, которые во многих местах имеют тенденцию пожрать колхозы. Ближайшие этапы этого противоречивого процесса еще не предрешены.
Необходимость компромиса или вернее ряда компромисов возникла и в области национального вопроса, пути которого так же мало прямолинейны, как и путь аграрной революции. Федеративный строй советской республики представляет собою компромис между централистическими потребностями планового хозяйства и децентралистическими потребностями развития наций, угнетавшихся в прошлом. Построив рабочее государство на компромисном принципе федерации, большевистская партия ввела в конституцию право наций на полное отделение, показывая этим, что отнюдь еще не считает национальный вопрос окончательно разрешенным. Автор критической статьи ссылается на то, что руководители партии расчитывали при этом "убедить разные национальности не выходить из федерации." Это верно, если слово "убедить" понимать не в смысле логических доводов, а в смысле опыта экономического, политического и культурного сотрудничества. Абстрактная агитация в пользу централизма не имеет сама по себе большой силы. Федерация, как сказано, явилась необходимым отступлением от централизма. К этому надо прибавить, что самое содержание федерации вовсе не дано зараннее раз навсегда. В зависимости от об'ективных условий федерация может развиваться в сторону большего централизма и, наоборот, в сторону большей самостоятельности национальных частей. Политически вопрос состоит не в том, выгодно ли "вообще" сожительство разных национальностей в одном государстве, а в том, сознала ли данная национальность, на основе собственного опыта, выгоду своей принадлежности к данному государству. Иначе сказать: какая из двух тенденций в данных условиях побеждает в компромисном режиме федерации: центростремительная или центробежная? Или еще более конкретно: удалось ли Сталину и его украинским сатрапам убедить украинские массы в преимуществах московского централизма над украинской самостоятельностью или не удалось? Этот вопрос имеет решающее значение. Между тем наш автор не подозревает даже его существования.
Хотят ли украинские народные массы отделиться от СССР? Ответить на этот вопрос, на первый взгляд, трудно, ибо украинский народ, как и все другие народы СССР, лишен какой бы то ни было возможности выразить свою волю. Но самое возникновение тоталитарного режима и его все более свирепое напряжение, особенно на Украине, доказывают, что действительная воля украинских масс непримиримо враждебна советской бюрократии. Нет недостатка в доказательствах того, что одним из важнейших источников враждебности является подавление украинской самостоятельности. Национальные тенденции на Украине бурно прорвались в 1917-1919 гг. Выражением этих тенденций на левом фланге была партия Боротьба. Важным симптомом успешной ленинской политики на Украине явилось слияние украинской большевистской партии с организацией боротьбистов. Однако, в течение следующего десятилетия произошел фактический разрыв с группой Боротьба, вожди которых подвергались преследованиям. Старый большевик Скрыпник, чистокровный сталинец, был доведен в 1933 г. до самоубийства за его будто бы чрезмерное покровительство национальным тенденциям. Фактическим "организатором" этого самоубийства явился сталинский посланец Постышев, который остался после этого на Украйне, как представитель центральной политики. Вскоре, однако, и сам Постышев подвергся опале. Такие факты глубоко симптоматичны, ибо обнаруживают силу давления национальной оппозиции на бюрократию. Нигде чистки и репрессии не имели такого массового и свирепого характера, как на Украйне.
Огромное политическое значение имеет резкий поворот вне-советских украинских демократических элементов в сторону от Советского Союза. Во время обострения украинской проблемы в начале этого года коммунистических голосов вовсе не было слышно, зато довольно громко звучали голоса украинских клерикалов и национал-социалистов. Это значит, что пролетарский авангард, выпустил украинское национальное движение из своих рук, и что оно далеко ушло по пути сепаратизма. Наконец, показательное значение имеют и настроения украинской эмиграции на американском континенте. Так, например, в Канаде, где украинцы составляли главную массу компартии, с 1933 г. начинается, как пишет мне видный участник движения, резкий отлив украинцев, рабочих и фермеров, от коммунизма к пассивности или к национализму разных оттенков. Совокупностью своею все эти факты и симптомы говорят с несомненностью о возростающей силе сепаратистских тенденций в украинских массах.
Таков основной факт всей проблемы. Он показывает, что, несмотря на огромный шаг вперед, совершенный Октябрьским переворотом в области национальных отношений, изолированная пролетарская революция в отсталой стране оказалась не в силах разрешить национальный вопрос, особенно украинский, который по самой сути своей имеет международный характер. Термидорианская реакция и увенчавшая ее бонапартистская бюрократия отбросили трудящиеся массы и в национальной области далеко назад. Украинский народ в массе своей недоволен своей национальной судьбой и хочет радикально изменить ее. Из этого факта должен исходить революционный политик, в противовес бюрократу и сектанту.
Еслиб наш критик умел политически мыслить, он без труда представил бы себе доводы сталинцев против лозунга независимой Украины: "это против защиты СССР"; "нарушает интересы единства революционных масс"; "выгодно не революции, а империализму". Другими словами, сталинцы повторили бы все три аргумента нашего автора. Завтра они это непременно сделают.
Кремлевская бюрократия говорит советской женщине: так как у нас -- социализм, то ты должна чувствовать себя счастливой и отказаться от абортов (под угрозой наказания). Украинцу он говорит: так как социалистическая революция разрешила национальный вопрос, то ты обязан чувствовать себя счастливым в СССР и отказаться от мысли об отделении (под страхом расстрелла).
Что говорит женщине революционер? "Ты сама решаешь, хочешь ли ты ребенка или нет; я защищаю твое право на аборт против кремлевских жандармов." Украинскому народу он говорит: "твое собственное отношение к твоей национальной судьбе имеет для меня значение, а не "социалистические" софизмы кремлевских жандармов; я всеми силами поддержу твою борьбу за независимость!"
Сектант, как это с ним нередко бывает, оказывается на стороне жандарма, прикрывая, статус кво, т. е. жандармское насилие, безжизненными рассуждениями о преимуществе социалистического об'единения национальностей над их раздроблением. Отделение Украины, есть, конечно, минус по сравнению с добровольной и равноправной социалистической федерацией; но оно явится несомненным плюсом по сравнению с бюрократическим удушением украинского народа. Чтоб теснее и честнее сойтись, нужно бывает иногда предварительно разойтись. Ленин не раз ссылался на тот факт, что отношения между норвежскими и шведскими рабочими стали лучше и теснее после разрыва принудительной унии между Швецией и Норвегией.
Надо исходить из фактов, а не из идеальных норм. За термидорианскую реакцию в СССР, за поражение ряда революций, за победы фашизма, который начал по своему перекраивать карту Европы, приходится платить звонкой монетой во всех областях, в том числе и в области украинского вопроса. Если игнорировать создавшееся в результате поражений новое положение, притворяясь, что ничего особенного не произошло и противопоставляя неприятным фактам привычные абстракции, то можно сдать реакции последние шансы на реванш в более или менее близком будущем.
Лозунг независимой Украйны наш автор толкует так: "Сначала советская Украйна должна быть освобождена от остального Советского Союза, затем мы будем иметь пролетарскую революцию и об'единение с остальной Украйной." Но как же отделиться без предварительной революции? Получается заколдованный круг, и лозунг независимой Украйны, как и "ложная логика" Троцкого оказываются безнадежно скомпрометированы. На самом деле эта курьезная последовательность -- "сначала" и "затем" -- есть лишь замечательный образец схоластического мышления. Бедный критик не имеет понятия о том, что исторические процессы могут протекать не "сначала" и "затем", а параллельно, воздействуя друг на друга, ускоряя или замедляя друг друга, и что задача революционной политики состоит как раз в том, чтобы ускорить действие и взаимодействие прогрессивных процессов. Лозунг независимой Украйны направлен непосредственно против московской бюрократии и дает возможность пролетарскому авангарду сгруппировать вокруг себя крестьянские массы. С другой стороны, тот же лозунг открывает для пролетарской партии возможность руководящей роли в национальном украинском движении в Польше, Румынии и Венгрии. Оба эти политических процесса будут толковать революционное движение вперед и повышать в нем удельный вес пролетарского авангарда.
Мою ссылку на то, что рабочие и крестьяне в западной Украине (Польша) не хотят присоединяться к нынешнему Советскому Союзу, и что этот факт тоже служит доводом в пользу независимости Украины, наш мудрец парирует тем, что, еслиб даже они хотели, они не могли бы этого сделать, ибо просоединиться к Советскому Союзу они могли бы лишь "после пролетарской революции в западной Украйне" (очевидно в Польше). Другими словами: сейчас отделение Украйны невозможно, а после победы революции оно было бы реакционно. Знакомая мелодия! Люксенбург, Бухарин, Пятаков и многие другие выдвигали против программы национального самоопределения именно этот аргумент: при капитализме -- утопия, при социализме -- реакция. Аргумент в корне ложен, ибо игнорирует эпоху социальной революции и ее задачи. Верно, что при господстве империализма настоящаяя, прочная и надежная независимость малых и средних наций невозможна. Верно также, что при развернутом социализме, т. е. при прогрессивном отмирании государства, вопрос о национальных границах утратит значение. Но между этими двумя моментами -- сегодняшним днем и завершенным социализмом -- простираются те самые десятилетия, в течение которых мы собираемся осуществить нашу программу. Для мобилизации масс и их воспитания в переходную эпоху лозунг независимой советской Украйны палучает очень большое значение.
Сектант игнорирует попросту тот факт, что национальная борьба, как одна из наиболее смутных и запутанных, но крайне важных форм классовой борьбы не может быть приостановлена голыми ссылками на будущую международную революцию. Отвратив свои взоры от СССР и не встречая поддержки и руководства со стороны международного пролетариата, мелко-буржуазные и даже рабочие массы западной Украйны становятся жертвой реакционной демагогии. Соответственные процессы происходят несомненно и в советской Украйне, только их труднее обнаружить. Лозунг независимой Украйны, своевременно выдвинутый пролетарским авангардом, ведет к необходимому расслоению мелкой буржуазии, облегчая ее низам союз с пролетариатом. Только таким путем и можно подготовлять пролетарскую революцию.
"Если рабочие совершат успешную революцию в западной Украйне... -- не унимается наш автор, -- должна ли наша стратегия требовать тогда, чтобы советская Украйна отделилась и соединилась с западной частью? Как раз наоборот". Эта фраза исчерпывает всю глубину "нашей стратегии". Опять тот же мотив: "если рабочие совершат"... Сектант довольствуется логическими выводами из уже будто бы совершенной победоносной революции, тогда как для революционера весь вопрос состоит в том, как проложить дорогу к революции, как облегчить массам подход к ней, как приблизить революцию, как обеспечить ее победу. "Если рабочие совершат" победоносную революцию, дело будет, конечно, обстоять хорошо. Но победоносной революции сейчас нет, а есть победоносная реакция. Найти мост от реакции к революции -- такова задача. В этом, кстати сказать, состоит смысл всей нашей программы переходных требований. ("Агония капитализма и задачи Четвертого Интернационала"). Не мудренно, если сектанты всех мастей не понимают ее смысла. Они оперируют абстракцией империализма и абстракцией социалистической революции. Вопрос о переходе от реального империализма к реальной революции, вопрос о том, как мобилизовать массы на данной исторической основе для завоевания власти, остается для бесплодных мудрецов книгой за семью печатями.
Нагромождая без разбора грозные обвинения, наш критик заявляет, что лозунг независимой Украины служит интересам империалистов (!) и сталинцев (!!), ибо он основан на "полном отрицании позиции защиты Советского Союза". Причем тут "интересы сталинцев", понять нельзя. Но ограничимся вопросом о защите СССР. Угрожать этой защите независимая Украйна могла бы лишь в том случае, еслибы была враждебна не только бюрократии, но и СССР. Однако, при таком (явно ложном) предположении, как может социалист требовать удержания враждебной Украйны в составе СССР? Или дело идет лишь о периоде национальной революции? Однако, неизбежность политической революции против бонапартистской бюрократии наш критик, как будто, признает. Между тем эта революция, как всякая революция, несомненно, представляет известную опасность с точки зрения обороны. Как быть? Еслибы критик продумал вопрос, он ответил бы, что эта опасность есть неизбежный исторический риск, от которого нельзя уклониться, ибо под господством бонапартистской бюрократии СССР неизбежно обречен гибели. То же рассуждение целиком относится и к революционному национальному восстанию, которое представляет лишь своеобразную часть политической революции.
Замечательно, что наиболее серьезный аргумент против независимости вообще не приходит нашему критику в голову. Хозяйство СССР имеет плановый характер. Хозяйство советской Украйны входит в состав этого плана. Отделение Украйны грозит разрывом плана и снижением производительных сил. Однако, и этот довод не имеет решающей силы. Экономический план не есть святое святых. Если национальные части федерации, несмотря на единство плана, тянут врозь, значит план не удовлетворяет их. План есть дело рук человеческих: его можно перестроить в соответствии с новыми границами. Поскольку план выгоден также и для Украины, она сама захочет и с'умеет достигнуть с Советским Союзом необходимого экономического соглашения, как она с'умеет достигнуть необходимого военного союза.
Нельзя также забывать, что в нынешний экономический план хищения и произвол бюрократии входят важной составной частью и ложатся тяжелой данью на Украйну. План нуждается в радикальном пересмотре прежде всего под этим углом зрения. Пережившая себя правящая каста систематически разрушает хозяйство, армию, культуру, уничтожает цвет страны, подготовляет катастрофу. Спасти наследство революции можно только путем переворота. Чем смелее и решительнее будет политика пролетарского авангарда, в том числе и в национальном вопросе, тем успешнее будет революционный переворот, тем меньше окажутся его накладные расходы.
Лозунг независимой Украйны означает не то, что Украйна навсегда останется изолированной, а лишь то, что вопрос о своих взаимоотношениях с другими частями Советского Союза и с западными соседями она будет заново определять сама, по собственной воле. Возьмем самый выгодный для нашего критика идеальный случай. Революция происходит одновременно во всем Советском Союзе. Бюрократический спрут задушен и сброшен. Предстоит учредительный с'езд советов. Украина, хочет по новому определить свои отношения к СССР. Даже наш критик признает за ней, надеемся, это право. Но, чтоб свободно определить свои отношения к другим советским республикам, чтоб иметь право сказать: да или нет, Украйна должна, по крайней мере, на учредительный период вернуть себе полную свободу действий. Это и называется государственной независимостью. Теперь представим себе, что революция охватывает одновременно также Польшу, Румынию и Венгрию. Все части украинского народа получают свободу и вступают в переговоры об об'единении с советской Украйной; все они хотят в то же время, сказать свое слово по вопросу о взаимоотношении об'единенной Украины с Советским Союзом, советской Польшей и пр. Чтоб разрешить эти вопросы, понадобится, очевидно, учредительный советский с'езд об'единенной Украины. Но "учредительный" с'езд и значит с'езд независимого государства, которое собирается заново определять как свой внутренний режим, так и свое международное положение.
Можно с полным основанием предположить, что в случае победы международной революции, об'единительные тенденции сразу получат большую силу, и все советские республики найдут необходимые формы связи и сотрудничества. Но цель эта будет достигнута только при условии полного разрушения старых принудительных связей, а следовательно и старых границ; только при условии полной независимости каждой из договаривающихся сторон. Чтоб ускорить и облегчить этот процесс, чтоб сделать в будущем возможным действительно братский союз народов, передовые рабочие великороссы должны уже теперь понять причины украинского сепаратизма, его силу, его историческую законность, и должны без всяких обиняков заявить украинскому народу, что они готовы всеми силами поддержать лозунг независимости Советской Украйны в совместной борьбе против самодержавной бюрократии и империализма.
Мелкобуржуазные украинские националисты считают лозунг независимости Украйны правильным, но возражают против сочетания этого лозунга с пролетарской революцией. Они хотят независимой демократической, а не советской Украйны. Разбирать здесь подробно этот вопрос нет основания, потому что он касается не только одной Украйны, а общей оценки всей нашей эпохи и разбирался нами много раз. Отметим лишь важнейшие соображения. Демократия вырождается и погибает даже в старых своих метрополях. Только наиболее богатые колониальные империи или особенно привиллегированные буржуазные страны удерживают еще ныне демократию, но и там она явно идет к уклону. Нет ни малейших оснований надеяться на то, что сравнительно бедная и отсталая Украйна сможет создать и удержать режим демократии. Да и самая независимость Украйны в империалистском окружении была бы недолговечной: пример Чехо-Словакии достаточно красноречив. Пока господствуют законы империализма, судьба мелких и средних наций остается шаткой и ненадежной. Опрокинуть империализм может только пролетарская революция. Главной частью украинской нации является нынешняя советская Украйна. Развитие промышленности создало здесь могущественный чисто-украинский пролетариат. Ему предстоит быть руководителем украинского народа во всей его дальнейшей борьбе. Украинский пролетариат хочет вырваться из тясков бюрократии. Но он не хочет итти назад, к буржуазной демократии. Лозунг демократической Украйны исторически запоздал. Он пригоден разве лишь для утешения буржуазных интеллигентов. Масс он не об'единит. А без масс нельзя освободить и об'единить Украйну.
Наш строгий критик на каждом шагу повторяет по нашему адресу слово "центризм"; вся статья написана им, по его словам, чтоб разоблачить яркий образец нашего "центризма". Но он ни разу не пытается даже показать, в чем же собственно состоит "центризм" лозунга независимой советской Украйны. Да это и было бы нелегко. Центризмом называется такая политика, которая будучи оппортунистической по существу, стремится казаться революционной по форме. Оппортунизм состоит в пассивном приспособлении к правящему классу, к его режиму, к тому, что существует, в том числе, конечно, и к государственным границам. Центризм полностью разделяет эту основную черту оппортунизма, но, приспособляясь к недовольным рабочим, прикрывает ее радикальными комментариями. Если исходить из этого научного определения, то окажется, что центристской является полностью и целиком позиция нашего злополучного критика. Он исходит из данных (с точки зрения разумной = (революционной) политики -- случайных границ, рассекающих нации на части, как из чего-то непреложного. Международная революция, которая является для него факирским заклинанием, а не живой реальностью, должна непременно принять эти границы за точку исхода. Центробежные национальные тенденции, которые могут влиться либо в канал реакции, либо в канал революции, его не интересуют. Они нарушают его ленивую административную схему, построенную по типу: "сперва" -- "потом". От борьбы за национальную независимость против бюрократического удушения он отделывается рассуждением о преимуществах социалистического единства. Иными словами: его политика (если схоластические комментарии чужой политики можно назвать политикой) несет на себе худшие черты центризма.
Сектант есть оппортунист, боящийся самого себя. В сектанстве оппортунизм (центризм) остается на первых порах свернутым, в виде нежной почки. С течением времени почка развертывается на треть, на половину и больше. Мы имеем тогда курьезные комбинации сектантства и центризма, (Верекен) сектантства и низкопробного оппортунизма (Снефлит). Иногда же почка загнивает в неразвернутом виде (Олер). Если не ошибаемся, Олер и является редактором "Марксиста".
Л. Троцкий.
30 июля 1939 г.