Марсо Пиверу кажется, что он понял и усвоил уроки июня 1936 года. Нет, он не понял их, и свое непонимание он откровеннее всего проявляет на вопросе о П.О.У.М.'е. Мартов прошел через революцию 1905 года и совершенно не усвоил ее уроков; он показал это в революции 1917 года. Андрей Нин десятки раз писал, -- и вполне искренно, -- что он "в принципе" согласен с нами, но не согласен в "тактике" и в "темпе", причем, увы, до самой своей гибели он не нашел возможным ни разу ясно и точно сказать, в чем именно он был согласен и в чем не согласен. Почему? Потому что он не сказал этого себе самому.
Марсо Пивер говорит в своем письме, что он расходится с нами лишь в оценке "темпа", причем сам ссылается на аналогичное разногласие 1935 года. Но ведь через несколько месяцев после того, в июне 1936 года, развернулись грандиозные события, которые раскрыли ошибку Пивера полностью, также и в вопросе темпа. Пивер оказался застигнут этими событиями врасплох, ибо он все еще продолжал оставаться "левым" другом при Леоне Блюме, т.-е. при худшем агенте классового врага. Темп событий не приспособляется к темпу центристской нерешительности. С другой стороны, свое несогласие с революционной политикой центристы всегда прикрывают ссылками на "темп", на "форму" или на "тон". Эту центристскую игру в прятки с фактами и идеями вы можете проследить на всей истории революционного движения.
По вопросу об испанской революции -- самому важному вопросу за последние годы -- Четвертый Интернационал давал на каждом этапе марксистский анализ положения, критику политики рабочих организаций (особенно П.О.У.М.'а) и прогноз. Сделал ли Пивер хоть одну попытку подвергнуть критике нашу оценку, противопоставить свой анализ -- нашему? Никогда! Центристы никогда этого не делают. Они инстинктивно боятся научного анализа. Они живут общими впечатлениями и бесформенными поправками к чужим взглядам. Боясь связать себя, они играют в прятки с историческим процессом.
Я меньше всего склонен пред'являть к вашей партии чрезмерные требования: она лишь недавно откололась от социал-демократии, никакой другой школы она не знала. Но она оторвалась влево, в период глубокого кризиса, а это открывает перед нею серьезные возможности революционного развития. Из этого я исхожу: иначе у меня не было бы основания обращаться к Марсо Пиверу с письмом, на которое он, увы, ответил продолжением игры в прятки. Марсо Пивер не отдает себе отчета в действительном состоянии вашей партии. Он пишет, что в сентябре, во время международного кризиса, партия оказалась на высоте. Я от души желаю, чтоб эта оценка оказалась правильной. Но сегодня она мне кажется слишком поспешной. Войны еще не было. Массы не поставлены были перед совершившимся фактом. Страх перед войной господствовал в рабочем классе и среди мелкой буржуазии. Этим предвоенным тенденциям ваша партия давала выражение в абстрактных лозунгах интернационализма. Не забудьте, что в 1914 году германская социал-демократия и французская социалистическая партия держали себя очень "интернационально", очень "непримиримо" -- до того момента, как прозвучал первый пушечный выстрел. "Vorwarts" так резко изменил 4 августа свою позицию, что Ленин спрашивал себя: не подделан ли этот номер немецким генеральным штабом? Разумеется, можно только приветствовать тот факт, что ваша партия в сентябре не дала увлечь себя на путь шовинизма. Но это пока только отрицательная заслуга. Утверждать же, что партия выдержала экзамен революционного интернационализма, значит удовлетворяться слишком малым, значит не предвидеть того бешеного напора, который последует, в случае войны, со стороны буржуазного общественного мнения, включая его социал-патриотическую и коммуно-шовинистическую агентуру. Чтоб подготовить партию к этому испытанию, нужно сейчас шлифовать и шлифовать ее сознание, закалять ее непримиримость, доводить все идеи до конца, не давать пощады вероломным друзьям. Первым делом надо порвать с франк-масонами (сплошь патриоты!) и пацифистами, типа Мэкстона, и повернуться лицом к Четвертому Интернационалу, -- не для того, чтоб сейчас же становиться под его знамя, -- этого никто не требует, -- а для того, чтоб честно об'ясниться с ним относительно основных проблем пролетарской революции.
Именно в виду приближения войны вся мировая реакция и особенно ее сталинская агентура сводят все бедствия к "троцкизму" и против него направляют главные удары. Других бьют попутно, называя их опять-таки "троцкистами". Это не случайно. Политические группировки поляризуются. "Троцкизм" означает для реакции и ее агентов международную угрозу социалистической революции. В этих условиях центристы разных оттенков, напуганные возростающим напором "демократически"-сталинской реакции, клянутся на каждом шагу: "мы -- не троцкисты", "мы против Четвертого Интернационала", "мы не так плохи, как вы думаете". Это игра в прятки. Мой дорогой Герен: пора прекратить эту недостойную игру!