31 октября 1931 года немецкая газета "Rote Fahne", центральный орган покойной коммунистической партии, неожиданно опубликовала сообщение о том, что белогвардейский генерал Туркул, оперировавший в то время на Балканах, подготовляет террористическое покушение на Троцкого, Горького и Литвинова. По содержанию этого сообщения, по его тону, наконец, по его анонимности было совершенно очевидно, что информация исходит из самых глубин ГПУ. Советская печать не заикнулась об этом предупреждении ни единым словом, что еще более подчеркивало высоко официальный источник информации немецкой газеты Коминтерна. Л. Д. Троцкий находился в то время уже в изгнании, в Константинополе; Блюмкин за связь с Троцким был уже расстрелян. Естественно возникал вопрос: какую цель преследует ГПУ, делая это печатное предупреждение? Что имена Горького и Литвинова, состоявших под охраной ГПУ и не нуждавшихся в печатном предупреждении, были прибавлены только для маскировки, являлось очевидным для всякого мыслящего человека уже и тогда.
Французские и немецкие большевики-ленинцы обратились к посольствам СССР во Франции и Германии с письменными заявлениями примерно такого рода: "Раз вы сообщаете, что подготовляется покушение на Троцкого, значит, вы знаете, кто, где и как его подготовляет. Мы требуем от вас единого фронта по отношению к белогвардейским террористам. Мы предлагаем вам выработать совместно меры обороны". Ответа не последовало. Наши французские и немецкие товарищи и не ждали никакого ответа. Им нужно было только подтверждение того, что, делая свое предупреждение, ГПУ хотело лишь заранее обеспечить свое алиби, а вовсе не помешать террористическому акту. Французские и немецкие товарищи приняли тогда свои собственные меры: охрана на Принкипо было значительно усилена.
Недавно, в процессе Плевицкой, весь этот эпизод всплыл снова на поверхность. Комиссар судебной полиции Рош, согласно газетным отчетам, показал на суде следующее: "Туркул был когда-то храбрым генералом... В документах имеются указания, что он подготовлял одно время покушение на Троцкого... Генерал Туркул был недоволен не только Львом Троцким. Он был недоволен и генералом Миллером". О Горьком и Литвинове Рош не упоминает. Комиссар судебной полиции Пигэ показал: "Ларионову было поручено совершить покушение на Троцкого. Но генерал Туркул проболтался. Кроме того, не было денег. Проект оставали (сенсация)". Ни слова о Горьком и Литвинове. Оба комиссара -- франкмасоны и "друзья СССР" -- дают показания в интересах ГПУ. Они стараются отвести внимание от Кремля. Отсюда притянутое за волосы замечание Роша, что Туркул был недоволен Миллером (значит мог его похитить). Отсюда как бы мимоходом брошенное замечание Пигэ, что заговор Туркула провалился из-за его болтовни (значит Скоблин не при чем), и из-за отсутствия денег (значит Москва не финансировала). К этому надо еще прибавить, что французская полиция, осведомленная своевременно о заговоре, ни словом не предупредила Троцкого: она предпочитала сохранять благожелательный нейтралитет по отношению к ГПУ и принцип невмешательства во внутренние дела "храброго генерала" Туркула.
Сейчас, однако, главные пружины "внутренних дел" нескромно вылезли наружу. Скоблин выполнял секретную работу внутри белогвардейской военной организации. По этой линии он был связан с Туркулом, в качестве белого террориста. Скоблин выполнял секретную работу на службе ГПУ. По этой линии он, через Ягоду, был связан с Кремлем. Сталин знал о готовящемся покушении потому,... что сам через Скоблина подготовлял его. Предприятие было щекотливое. В то время Сталин не имел еще той законченной репутации Каина, которая избавляет его ныне от необходимости принимать меры предосторожности. Он еще сохранял остатки революционных "предрассудков". Он понимал, что убийство Троцкого будет неизбежно приписано ему. В "Rote Fahne" так было прямо и сказано, что целью Туркула является не только совершить убийство, но и "возложить ответственность за убийство на советское правительство". Вот почему, поддерживая через Скоблина "храброго генерала" Туркула, Сталин одновременно подготовлял себе алиби. Такова была цель предупреждения (ни о чем, в сущности, не предупреждавшего). Для нас механика всего дела была совершенно ясна уже тогда. В N 27 "Бюллетеня" (март 1932 года) напечатано заявление всех секций интернациональной левой оппозиции, где говорится между прочим: "Сталин находится в фактическом едином фронте с генералом Туркулом, организатором террористического акта против Троцкого. Никакие "алиби" в виде разоблачений, печатающихся в немецкой газете, но скрываемых от населения СССР..., не опровергают и не ослабляют нашего обвинения".
Почему покушение Туркула не состоялось? Вероятнее всего, белогвардейцы не хотели попасть под маузеры большевиков-ленинцев. Во всяком случае именно с того времени Сталин приходит к выводу, что примирить "общественное мнение" с убийством Троцкого и других большевиков нельзя иначе, как при помощи грандиозного подлога. Он начинает подготовлять московские процессы. Этот тупой, при всей своей хитрости, суб'ект всерьез вообразил, что можно обмануть весь мир. На деле он обманул лишь тех, кому выгодно быть обманутыми... На процессе Плевицкой приподнят еще один уголок завесы над пред-историей московских процессов. Ближайшие годы, может быть, даже месяцы, принесут раскрытие всех остальных тайн. Каин Джугашвили предстанет пред мировым общественным мнением и пред историей таким, каким его создали природа и термидорианская реакция. Его имя станет нарицательным для крайних пределов человеческой низости.