Февральская революция была произведена рабочими и солдатами, т.-е. крестьянами под ружьем. Смертельный удар царизму нанесли рабочие Петербурга. Но они сами не знали еще, что удар смертелен. Это бывает, что угнетенные не могут воспользоваться плодами своей победы, потому что не отдают себе отчета в ее значении. Власть, которую не сумели захватить восставшие массы, попала в руки коалиции из либералов, меньшевиков и "социалистов-революционеров", т.-е. буржуазии и мелкой буржуазии. Это был классический "Народный фронт" той эпохи.
Сталин писал и говорил: "надо поддерживать Временное правительство постольку, поскольку"... Приехавший из-за границы Ленин заявил: "малейшая поддержка Временному правительству есть измена". Сталин говорил на мартовской конференции большевиков: "надо об'единиться с партией Церетели (меньшевики)". Ленин заявил: "всякая мысль об единстве с оборонцами-меньшевиками есть измена".
Подлинная большевистская политика началась после приезда Ленина (4 апреля 1917 года) с непримиримой оппозиции февральскому "Народному фронту". Смысл этой оппозиции состоял в том, чтоб об'единить всех угнетенных и эксплоатируемых против "демократической" империалистской буржуазии, поддерживаемой меньшевиками и "социалистами-революционерами" (социал-патриотами). Ленин искал единства революционных масс на основе классовой борьбы, а не единства "социалистических" фразеров с либеральными капиталистами для обмана масс. Кто не понял разницы между этими двумя видами "единства", того надо метлой выметать из рабочего движения.
В критические месяцы революции партии "Народного фронта", либералы, меньшевики и "социалисты-революционеры", теснимые революционной массой, не находили другого средства обороны, кроме самой подлой клеветы против большевиков. Обвинения в сношениях с немецким генеральным штабом, в связях с черносотенцами и погромщиками (тогдашними фашистами) сыпались, как из рога изобилия. Нынешняя бонапартистская сволочь Кремля и ее международные агенты не выдумали ничего; они только развили до гигантских масштабов подлую клевету Милюкова, Керенского и Церетели.
Октябрьская революция явилась победой большевизма, т.-е. партии рабочих и беднейших крестьян, над "Народным фронтом", т.-е. партиями либеральной буржуазии, меньшевиков и "социалистов-революционеров", находившимися в неразрывном союзе с "демократическим" империализмом Антанты.
Теперь каждый филистер, считающий себя "другом СССР", называет февральскую коалицию 1917 года "контрреволюционной". Но кадеты, меньшевики и "социалисты-революционеры" были контрреволюционны лишь по отношению к большевистской, т.-е. социалистической революции, но не по отношению к монархии, не по отношению к тогдашнему фашизму или генеральской диктатуре. Если перевести тогдашние политические понятия на нынешние, то придется сказать, что Ломбардо Толедано является, в лучшем случае, каррикатурой Керенского, а Лаборде стоит гораздо дальше от марксизма, чем стояли в февральской революции меньшевики.
Керенские всего мира были непримиримыми врагами Октябрьской революции. Друзьями ее выступали революционные рабочие всего мира. Тогда платных друзей еще не было. Карьеры на дружбе с СССР сделать было нельзя. Приезжать в СССР можно было только нелегально. Иные при этом погибали под выстрелами пограничной стражи или тонули в море, переправляясь ночью на лодке. Это были настоящие друзья!
Чтоб Ломбардо Толедано и ему подобные превратились в штатных "друзей" СССР, нужно было, чтобы советская бюрократия подавила массы и захватила в свои руки всю власть и распоряжение всеми богатствами страны; нужно было, другими словами, чтобы пролетарская революция сменилась термидорианской реакцией. Во Франции карьеристы-термидорианцы, разбогатевшие на революции, ненавидели честных якобинцев. Так и нынешняя советская бюрократия и ее иностранные друзья ненавидят подлинных пролетарских революционеров. Чтоб об'яснить свою ненависть перед массами, эти карьеристы вынуждены клеветать на тех, кто остается верным программе Октябрьской революции. За клевету советская бюрократия платит поддержкой, рекламой, а нередко и полновесным золотом. В результате оказывается, что Троцкий, Зиновьев, Каменев, Рыков, Бухарин, Радек, Пятаков, Сокольников, Серебряков, Смирнов -- все сподвижники Ленина, -- Тухачевский, Егоров, Блюхер, Муралов, Якир, Мрачковский, Уборевич, Гамарник -- все герои гражданской войны, -- являются изменниками.
Зато верными защитниками Октябрьской революции оказываются московский прокурор Вышинский и мексиканский адвокат Толедано.
Накануне 21-ой годовщины советская политика, внутренняя и внешняя, как и политика Коминтерна, обнаружили всю свою гниль и фальшь. Внутри страны понадобилось полное истребление большевистской партии и совершенно постыдное обожествление вождя, чтобы поддерживать неустойчивый режим бюрократической диктатуры. Во внешней политике -- после ряда бессмысленных и унизительных капитуляций, -- СССР оказался более изолирован, чем когда бы то ни было. Наконец, международная политика "народных фронтов" привела к крушению испанской революции и приблизила Францию к фашизму. Коминтерн стоит перед международным пролетариатом, как жалкий и презренный банкрот.
Как и следовало предвидеть, Москва пытается совершить новый поворот. На грандиозной, но полностью принудительной манифестации 7 ноября на Красной площади раздавались, к удивлению иностранных журналистов и дипломатов, давно уже позабытые возгласы в честь международной революции. Сталин хочет терроризировать врагов криком. После того, как не удалось сделать ничего грубой лестью, он пытается взять империалистов испугом. Жалкая попытка опозорившегося хитреца! Для революционной политики нужны революционные партии. Их нет. Не легко было путем бюрократического давления, обмана, клеветы, насилия, подкупа и расстрелов, превратить молодые секции Коминтерна в отвратительные клики развращенных насквозь карьеристов. Но эта работа выполнена. Можно за пятнадцать лет превратить революционную организацию в кучу навоза. Но нельзя, по желанию, кучу навоза превратить в золото революции. После "третьего периода" ультра-левых гримас перед нами прошел четвертый период: постыдного пресмыкательства перед "демократическим" империализмом. Попытка создать ныне пятый период -- запоздалых революционных жестов, блэфа -- закончится еще более жестоким фиаско. Грозный диктатор станет скоро похожим на огородное чучело.
На пути советской бюрократии и Коминтерна нет ни выхода ни просвета. Передовые рабочие должны покончить с советской бюрократией, как и с Коминтерном. Только восстание советского пролетариата против подлой тирании новых паразитов может спасти то, что еще осталось в фундаменте общества от завоеваний Октября. Только пролетарская революция в передовых капиталистических странах может помочь рабочим России построить на заложенном Октябрем фундаменте подлинное социалистическое общество. В этом и только в этом смысле мы защищаем Октябрьскую революцию от империализма, фашистского и демократического, от сталинской бюрократии и ее наемных "друзей".