Журнал Футуро служит для того, чтоб показывать читателям, что у Ломбардо Толедано нет ни программы ни идей. Эта задача журналу удается вполне. В сентябрьском номере Футуро заявляет, что в "принципе" Ломбардо Толедано за право убежища, но он вовсе не считает, что это право должно быть предоставлено тем, к которым Ломбардо Толедано не питает политической или личной нежности. Таковы взгляды этих господ на демократию. Под свободой печати они понимают право печати, вернее обязанность -- хвалить Толедано и его хозяина Сталина. Под правом убежища они понимают право в'езда в Мексику для агентов ГПУ. Ломбардо еще раз обнаруживает свою принципиальную солидарность с Гитлером. Этот последний не только признает, но и широко применяет право убежища по отношению к фашистам, скрывающимся раньше из Австрии, теперь из Чехословакии, или из Соед. Штатов. Толедано приблизился к "идеалам" Гитлера через посредство своего патрона, Сталина. Октябрьская революция провозгласила право убежища для всех революционных борцов. Ныне Сталин истребляет их десятками тысяч -- немцев, венгров, болгар, поляков, финнов и проч. и проч. -- только потому, что их взгляды не совпадают с интересами правящей бонапартистской клики. Толедано пока еще не хозяин в Мексике. Он не может, по примеру своего учителя и патрона, расстреливать или отравлять безоружных эмигрантов. В его распоряжении остается средство: клевета и травля. И он пользуется ими как можно шире.
Толедано скажет, конечно, снова, что мы "нападаем" на С.Т.М. Ни один разумный рабочий не поверит этому вздору. С.Т.М., как массовая организация, имеет все права на наше уважение и поддержку. Но, как демократическое государство не тождественно с его сегодняшним министром, так и профессиональная организация не тождественна со своим секретарем. У Толедано тоталитарный взгляд на все вопросы. "Государство -- это я!", говорил Людовик XIV. "Германия -- это я!", говорит Гитлер. "СССР -- это я!", утверждает Сталин. "С.Т.М. -- это я!", возглашает несравненный Толедано. Еслиб этот циничный господин пришел к власти, он стал бы худшим тоталитарным тираном по отношении к мексиканским рабочим и крестьянам. К счастью, его личное ничтожество является серьезной гарантией против этой опасности.
(Перевод с испанского из мекс. журнала "Клаве").