Завод, о котором идет речь, один из сравнительно крупных (2.000 рабочих, преимущественно женщины). Директор завода обладает неограниченной властью. Только спецчасть -- отделение ГПУ на заводе -- может себе позволить выступить против него. Директор, его заместители, помощники и все его ближайшее окружение связаны между собой круговой порукой. Переходя на другой завод, директор берет с собой все свое окружение и устраивает их на теплых местечках. Все они всегда покрывают друг друга. К этой же теплой компании относится и аппарат фабзавкома. Достаточно сказать, что на данном заводе директор уволил старого секретаря фабзавкома и назначил на его место своего приятеля. Фабзавком никакой роли не играет. Функции его сводятся к тому, чтоб от времени до времени, когда происходят процессы, выборы и т. п., созывать собрания рабочих для принятия верноподданнических резолюций.
Работающие на заводе делятся на две категории: рабочие и аппарат, к которому относятся также инженеры, мастера и высококвалифицированный технический персонал. Последние пользуются всеми привилегиями, рабочие -- никакими. Ставка инженера -- до 2.000 рублей, слесаря -- 400 рублей, а неквалифицированного рабочего -- 150 рублей. При этом нужно иметь в виду, что, помимо своей высокой ставки, ответственный работник имеет еще до полутора тысяч рублей побочного дохода в месяц: премии, наградные, отпускные, сверхурочные и т. д. -- в зависимости от степени хороших отношений с дирекцией завода. Как получается это дополнительное вознаграждение? На 2.000 рублей можно жить хорошо, т.-е. очень хорошо питаться, но не хватает на одежду и другие расходы. Идешь к директору и говоришь: Иван Васильевич, мне бы тысячу рублей получить, чтоб приодеться. Директор спрашивает: когда будет пущена в серийное производство новая деталь? -- Через две недели. -- Ну, хорошо, получай премию, и тут же подписывает приказ на премирование в тысячу рублей. -- Другая привилегия: социальное страхование. Рабочий имеет право на полное социальное страхование в случае болезни (100 процентов зарплаты) только после того, как он проработал два года на одном и том же заводе. Медикаменты он, по последним законам, должен сам оплачивать. Инженер же имеет право на соцстрахование в полном размере немедленно по поступлении на завод. По закону рабочий, в случае тяжелой болезни, имеет право на больничную койку. Но больницы так переполнены, что больному приходится ждать 10-15 дней очереди (больному гнойным аппендицитом на данном заводе пришлось ждать три дня -- он лежал дома -- пока его приняли в больницу). Если же заболеет кто-нибудь из заводской бюрократии, то для него сразу же найдется койка в специальной палате (особые отделы -- ИТС -- заботятся об обеспечении инженерно-технического персонала).
Тоже относится и к путевкам в санаторий. О путевках для рабочих в Крым и на Кавказ и речи быть не может. Те несколько путевок, которые попадают на завод, немедленно распределяются среди своих. Рассказчик был в рабочей санатории и не видел там ни одного рабочего. Да это и понятно. Еслиб рабочий и получил путевку в такой санаторий, он туда ехать не может: у него нет ни подходящего костюма, ни денег на проезд. В санаториях "отдыхают" только бюрократы и их жены.
Заработка рабочего хватает на то, чтоб утром с'есть кусок черного хлеба (кило стоит 90 копеек) и выпить кипятку (без чая и сахара). К обеду он может с'есть в заводской столовой порцию борща (60 копеек) -- да и то не каждый день -- или же сварить себе картошку. Вечером -- черный хлеб и кипяток. Живут по 6-7 человек в комнате (семейные часто живут также в семейных общежитиях), а холостые в общежитии, где койки находятся на расстоянии 50 сантиметров друг от друга. Нищета среди рабочих невероятная. Даже такая дешевая вещь, как водка, рабочему совершенно недоступна. Приходится пить денатурат. Они говорят: буржуи пьют коньяк три звездочки, а мы коньяк три косточки (на бутылках знак яда -- череп и две перекрещенные кости). Последствия употребления денатурата ужасны: люди отравлены, слепнут и гибнут от этого.
Каковы отношения между рабочими и средним техническим персоналом (начальники цехов, электротехники, монтеры)? Положение среднего технического персонала чрезвычайно тяжелое. Когда директор замечает недовольство среди рабочих в связи с недостаточным заработком или недостатком работы, он говорит -- это начальник цеха виноват. И рабочие на него злы. С другой стороны, средне-технический персонал ответственен перед директором за выполнение плана, на что ему отпускается определенная -- никогда не хватающая сумма. Приходится как то сводить концы с концами, сокращая количество рабочих и экономя на заработной плате, что вызывает недовольство со стороны рабочих. Рабочие всячески стараются отомстить: ругают на чистке, портят машины, срывают промфинплан. Нужно жить в мире с рабочими, но и ладить с дирекцией и выполнять план. Чтобы хорошо жить с рабочими надо стараться повысить их зарплату, выдавая им премии и наградные, не сокращать числа рабочих и в то же время всех обеспечить работой. Что же он делает? Составляет фиктивные сметы. Скажем, ежемесячная ассигновка его 80.000 рублей, а он подает смету на 160.000 руб. В эту смету он включает расходы на капитальный ремонт, который не производится, на сохранение инвентаря в хорошем состоянии, смену проводов -- чего он не делает и т. п. Он знает, что смету эту никто проверять не будет. Директор завода ее подпишет, но снимет тысяч 10-15. Директор треста тоже урежет. И наркомат сократит общую сумму. В конце концов он получает 110-115.000 руб. Остается лишних 30-35.000 рублей. "На эти деньги мы и танцуем", говорит он.
Роль ГПУ на заводе выполняет спецчасть. Начальник спецчасти и секретарь парткома в большинстве случаев одно и тоже лицо. В чем заключается деятельность спецчасти на заводе? Прежде всего она следит за рабочими, за их разговорами, за посещаемостью собраний и за поведением на собраниях. Всякая мелочь регистрируется, все записывается -- на всякий случай, все может пригодиться. Вербует она своих сотрудников везде: среди рабочих, партийного и производственного аппарата и т. д. С одним иностранным коммунистом, другом рассказчика, произошел следующий случай. Работающая у него машинистка была вызвана в спецчасть, и ей было предложено следить за деятельностью шефа. О том, чтоб отказаться не может быть и речи. Да и дополнительный заработок в 300 рублей ежемесячно может пригодиться. К счастью, иностранный коммунист был в близких отношениях с ней, и она сообщала только то, что ему было угодно. Иначе дело кончилось бы для него плохо.
При такой обстановке и речи быть не может о каких бы то ни было политических разговорах. При встречах сплетничают, говорят на обывательские темы, интересуются тем, чья жена с кем сбежала и т. п. За все время своего пребывания на заводах рассказчик слышал только об одном случае политической пропаганды. В 1935 году ему рассказали, что на Первом Московском Шарикоподшипниковом заводе были распространены печатные оппозиционные листовки. На следующий день было арестовано от 300 до 500 рабочих. Этим дело и кончилось. -- На вопрос: как относятся к Сталину?, рассказчик ответил: а я почем знаю, никто никогда ничего не говорит, а что думает -- неизвестно. На собраниях каждый старается перещеголять соседа в восхвалениях Сталина.
Собрания созываются только в экстренных случаях, скажем после процесса. Созываются они парткомом. Приходят все. За этим уже следит спецчасть. Секретарь парткома оглашает специальное сообщение, затем он говорит 20-30 слов о необходимости расстрела фашистских собак. Потом выступает несколько рабочих. Они говорят, примерно, в том же духе, причем обычно выступают и больше всего горланят те, которые имеют основания бояться больше других. Резолюция принимается единогласно и собрание закрывается. Нужно отметить, что рассказчик откровенно признался, что вместе со всеми голосовал за резолюцию парткома.
Об активности спецчасти можно судить по тому, сколько человек исчезает на заводе. Всем известно, что исчезнувшие арестованы, но за что и почему -- неизвестно, да никто и не осмеливается спросить. Пришел рассказчик на работу, а заместителя его нет. Он и не спрашивает.
За две недели до выборов пошли аресты. Об этом говорилось открыто, этого ждали. Каждый мало-мальски "неблагонадежный" ждал своей очереди. Многие иностранцы, работавшие на заводах, предпочли на время выборов уйти в отпуск подальше от своего избирательного пункта. Так, один из близких друзей рассказчика попросил у директора своего завода путевку в санаторий. Он надеялся таким путем избавиться от обязанности голосовать. Но ему все же пришлось голосовать (в Севастополе). Избирательный пункт помещается в роскошной гостиннице. Перед домом -- музыка и танцы. Очень хорошо обставленный зал, где помещается избирательное бюро. Имеются два окошка: одно для местных, другое для приезжих. У него попросили паспорт, затем дали два бюллетеня, на которых в примечании было сказано, что предлагается вычеркнуть имя нежелательного кандидата. А кандидат всего один. Кого же вычеркивать? С бюллетенем он пошел в изоляционную кабину. Там красивая бронзовая чернильница и несколько ручек, а... чернил нет. Чем же вычеркивать нежелательного кандидата? Пометки карандашом считаются недействительными. После того, как он опустил в запечатанную урну -- единственный символ демократизма выборов -- свой бюллетень, ему, как и всем голосовавшим, при выходе были выданы бесплатные билеты в кино и театр.
По возвращении в Москву ему рассказали, что на соседнем заводе произошел невероятный случай. Когда одному из рабочих -- предварительно выпившему -- в избирательном пункте предложили избирательный бюллетень, он крикнул: не хочу депутата, лучше давайте хлеба. Ко всеобщему удивлению он несколько дней продолжал спокойно работать на заводе. Лишь на 11-ый день он бесследно исчез...
В Москве ходят слухи, что жена Литвинова находится в ссылке в Свердловске, откуда ее привозят на каждый дипломатический прием. -- Говорят, что расстреляна семья Мдивани за то, что он отказался "сознаться". -- Расстрелян Преображенский. -- Расстреляны Туполев и его жена. -- Арестованы Рухимович и два его заместителя.
Тюрьмы до того переполнены (иностранцами и русскими), что арестованных помещают уже не в тюрьму, а в подвалы вокзалов и в вагоны, стоящие на запасных путях и огороженных проволочными заграждениями. В Москве говорят поставить в тюрьму, так как сидеть там негде.
*1 Рассказчик иностранный коммунист, проживший пять лет в СССР и работавший на производстве в Москве и Ленинграде. -- Ред.