Вскоре после процесса Зиновьева (август 1936 г.) несколько французских писателей, журналистов, профессоров и др. обратились к общественному мнению с призывом взять на себя расследования процесса 16-ти. Среди подписавших это обращение, мы находим писателей: Виктора Маргерита, Жюль Ромена, Жана Жионо, Дежардэна, Леона Верта, Мартине, Плиснье, Пулай, Мадлен Паз, Гальтье-Боссиер, Бретона, Жансона и др.; известного ученого Поля Риве, профессора лионского университета и депутата Андрэ Филиппа, профессоров: Шалэ, Аллэна, Мишона и др.; депутатов: Бержери и Изара; известных профессионалистов: Дюмулена, Домманжэ, Моната и др.; ряд парижских адвокатов; группу левых католических писателей: Санье, Гуга, Мадоля и многих других (всего около 2.000 подписей), перечислить которых мы, к сожалению, не в состоянии.
В результате этой инициативы в Париже образовался "Комитет по расследованию московских процессов". Помимо пропаганды, устройства ряда крупных митингов, информационных собраний, выпуска периодического бюллетеня, Парижский комитет, превратившись в регулярно работающий орган, собирающийся раз в неделю, принял непосредственное участие в расследовании. Выделенная им специальная комиссия заверила подписи всех находящихся в Париже свидетелей, давших свои показания в отношении отдельных пунктов кремлевских обвинений.
По заданиям международного комитета, находящегося в Нью-Иорке, Парижский комитет образовал специальную следственную комиссию, задачей которой было допросить одного из главных обвиняемых московских процессов, Л. Седова, проживающего в Париже. Следственная комиссия образована была в следующем составе: итальянский адвокат Модилиани, член Исполнительного Комитета II Интернационала; французский адвокат Делепин, председатель об'единения социалистических адвокатов и член ЦК социалистической партии (оба вышеупомянутых вошли в комиссию в личном порядке); мадам Сезар Шабрэн, председательница комитета помощи политическим заключенным; Матте, известный профессионалист, бывший секретарь профсоюза почтово-телеграфных служащих; Жак Мадоль, католический писатель; Гальтье-Боссиер, писатель, редактор-издатель "Крапуйо".
Для участия в допросах Л. Седова, Парижский комитет пригласил французскую компартию, советское полпредство, общество "Друзей СССР" и Лигу прав человека. Первые три организации на приглашение, разумеется, не реагировали. Лига прав сперва обещала обсудить вопрос, после чего трусливо уклонилась от участия в работах следствия, под предлогом того, что она якобы ведет самостоятельное расследование. Это "расследование", отметим в скобках, заключается в том, что за год, протекший со времени процесса Зиновьева, Лига прав не только не вызвала ни одного единственного свидетеля и не ознакомилась ни с одним единственным документом, но ограничилась опубликованием в своем официальном органе чисто гепеуровского доклада некоего адвоката Розенмарка, доклада, отличающегося от творчества другого сталинского "друга", г. Притта, разве что еще более низким уровнем*1.
Следственная комиссия приступила к работам 12 мая 1937 г. 9 заседаний целиком были посвящены допросу Л. Седова, два заседания -- допросу нескольких важных свидетелей. 22 июня комиссия закончила эту предварительную работу.
Члены комиссии входили во все детали обвинения и задавали Седову самые разнообразные вопросы. Они не оставили без внимания ни одного упоминания имени Седова на московских процессах. Особый интерес вызвали, в частности: встреча Седова со Смирновым, действительно ли случайный характер имела эта встреча, каково было содержание разговора Смирнова с Седовым, что побудило Смирнова согласиться на это свидание, каковы были его последствия и пр.; характер отношений Седова с Ольбергом; встреча с Гольцманом; отношения Седова с другими подсудимыми и т. д. Ответы Седова резюмировались председателем следственной комиссии, Модилиани, который диктовал протокол допроса переписчице, в соответствии с принятой во Франции процедурой.
Вопрос о мнимой поездке Седова в Копенгаген стал, естественно, в центре расследования. В подтверждение того факта, что Седов в период пребывания Троцкого в Копенгагене (23 ноября -- 2 декабря 1932 г.) безотлучно оставался в Берлине, Седов привел, помимо известных читателям доказательств (см. "Б. О.", N 52-53 и N 54-55) ряд совершенно новых документов, которые лишь в последнее время были найдены в архивах. Упомянем важнейшие из них.
Новые доказательства
1. Седов пред'явил комиссии, адресованное ему Л. Д. Троцким из Дании письмо, написанное на четырех маленьких страничках от руки и начинающееся словами: "Видимо, так и не удастся нам повидаться... Мама очень, очень огорчена тем, что свидание не вышло, да и я тоже. Ничего не поделаешь...". Письмо датировано: "3 декабря, каюта парохода". Оно написано за несколько часов до отплытия парохода из Дании (Ейзберг) в Дюнкирхен, в момент, когда Троцкий еще не знал, что Седову уже удалось получить визу для в'езда во Францию и что неудавшаяся в Копенгагене встреча, состоится через несколько дней в Париже. Оригинал письма Седов сдал комиссии.
2. Во время пребывания Троцкого в Копенгагене Седов писал Л. Д. и Н. И. Троцким через уезжавших (почти ежедневно) из Берлина в Копенгаген друзей. В архивах найдено пять писем Седова. Одно -- от 21 ноября, три от 26 и одно от 28 ноября. Письма эти также переданы Международному комитету. Помимо технической экспертизы, которая должна установить давность этих писем, самый характер и содержание их -- упоминание десятков деталей, фамилий и пр., являются лучшим доказательством их подлинности. В этих письмах Седов постоянно возвращался к вопросу о своих хлопотах о визах. Это, как и десятки других обстоятельств и фактов, о которых идет речь в письмах, непреложно доказывает, что Седов в указанный период находился в Берлине.
3. Л. Седов пред'явил комиссии две тетради работ по механике в Берлинском Высшем Техническом училище (Технише Хохшуле цу Шарлоттенбург). На этих тетрадях, среди ряда печатей и подписей профессора Вебера, руководителя кафедры, имеются две печати от 25 ноября 1932 г., подтверждающие присутствие Л. Седова на занятиях в Берлине 25 ноября, т.-е. в период, когда он якобы (по Вышинскому) находился в Копенгагене.
4. 26 ноября 1932 г. Л. Седов сдал письменный экзамен по математике при Берлинском Высшем Техническом Училище. Экзаменационную работу свою с соответственными печатями, указанием даты, подписью и отметкой профессора, Л. Седов передал в распоряжение комиссии.
5. Л. Седов далее пред'явил свою зачетную книжку (Белегбух), в которой среди многочисленных печатей и подписей разных профессоров, имеются три подписи, датированные 26 ноября и три другие 29 ноября.
Помимо этих новых доказательств Седов сослался на 30 свидетельских показаний, единодушно подтверждающих, что его не было в Копенгагене во время пребывания там Троцкого. Заверенные оригиналы этих показаний находятся в распоряжении Международного Комитета в Нью-Иорке.
Пять из вышеупомянутых свидетелей ежедневно видели в указанный период Седова в Берлине. Трое из них -- Ф. и А. Пфемферт, Э. Бауер, -- находящиеся теперь в Париже, были допрошены следственной комиссией, как по вопросу о мнимой поездке Седова в Копенгаген, так и об Ольберге, которого они раньше знали в Берлине.
От сталинского измышления о поездке Седова в Копенгаген, которое, как известно, сыграло капитальную роль на процессе 16-ти, не осталось камня на камне.
Не лучше обстояло дело и с другими пунктами обвинения. Не имея возможности остановиться здесь подробно на всей работе следствия, ограничимся еще одним примером, -- показанием Ромма. Л. Седов пред'явил комиссии неопровержимые доказательства того, что в указанный Роммом период, конец июля 1933 г., когда якобы произошла между Троцким, Седовым и Роммом встреча в Булонском лесу, ни Троцкого, ни Седова в Париже не было. В числе документов Седов пред'явил свидетельство отеля в Ройане, в котором он проживал, отеля в Тоннэн (Tonnein), где Троцкий, Седов и их спутники провели ночь с 24 на 25 июля на пути из Марселя в Ройан; свидетельское показание начальника пожарной команды Ройана, капитана Сулара, о том, что в день пожара в вилле Троцкого, 25 июля 1933 года, он видел Троцкого; свидетельские показания о том же племянницы хозяина и ее матери; местного нотариуса и журналиста и пр., и пр. Всего в связи с лже-показаниями Ромма в руках международной комиссии имеется около 65 заверенных свидетельских показаний.
Парижская комиссия также допросила Виктора Сержа по вопросу о методах следствия ГПУ.
Протоколы допроса Седова со всеми документами Парижская следственная комиссия отправила в Нью-Иорк. После окончания предварительных работ, Международный Комитет в Нью-Иорке приступит в сентябре к подробному разбирательству московских обвинений и вынесет свое решение.
*1 Ответ Седова Розенмарку Лига прав (?) не напечатала, так же как и ответ своего собственного меньшинства. Документ Седова был издан Парижским комитетом.