В Новосибирском процессе девять подсудимых, -- все хозяйственники и инженеры Кемеровского рудника (Кузбасс), -- в том числе один немецкий инженер (Штиклинг), -- сознались в том, что они по заданиям троцкистского центра занимались вредительством и готовили массовые убийства рабочих. С этой целью они "в заранее намеченный день" (23 сентября 1936 года), якобы, произвели взрыв в шахте Центральная, вызвавший гибель 10 рабочих (14 рабочих были тяжело ранены). А за девять месяцев до того, подсудимыми умышленно было отравлено двое рабочих.
Взрывы в угольных шахтах бывают в разных странах. Причины их обычно лежат в несоблюдении правил техники безопасности, в частности, в плохо поставленной или дефектной вентиляции. Умышленный взрыв с целью убийства рабочих был бы случаем без прецендентов. Но никаких доказательств умышленности взрыва обвинение не приводит. Свидетели*1 -- рабочие рисуют безотрадную картину работы в шахтах. В погоне за увеличением производительности игнорируются элементарнейшие правила безопасности; администрация проявляет полное равнодушие к требованиям рабочих. Свидетели-рабочие рассказывают, что "вентиляция функционирует из рук вон плохо", что в ответ на жалобы их "успокаивали, заявляя, что процент газа в шахте нормальный", упорствующих же администрация называла "лодырями" и обвиняла в срыве угледобычи. На суде выяснилось, что стахановцы часто работают стоя в воде, что на технику безопасности израсходовано всего 24% предназначенных средств и т.д. Словом, типичная картина условий производства в СССР.
Такое игнорирование нужд рабочих -- при огалтелой погоне за увеличением добычи -- является в такой же мере виною кемеровских подсудимых, как и всех других советских хозяйственников, -- не больше. Таковы сталинские хозяйственные методы. По злому ли умыслу израсходована лишь четверть предназначенных на безопасность средств? На суде нет никаких данных, подтверждающих это обвинение. Известно же, что под тяжестью непосильных планов, под нажимом сверху, хозяйственники правдами и неправдами урезывают всякие подсобные статьи бюджета, особенно, когда это идет за счет рабочих. Недостаточно нажимающий на рабочего хозяйственник сам подвергается нажиму сверху, но главнонажимающего -- Орджоникидзе -- не посадишь ведь на скамью подсудимых!
Или может быть шахта Центральная была отсталой или особенно плохо поставленной? Напротив, советские газеты неоднократно сообщали о производственных успехах шахты и рудника. Еще в 1933 году ("Правда" от 5 июня) за подписями ныне расстрелянных Пешехонова, Андреева и др., от имени инженеров и техников Кемеровского рудоуправления появилось обращение к инженерам и техникам Донбасса и Кузбасса, с призывом поднять производительность труда и с ссылкой на успехи в Кемерове, единственном руднике, где перевыполнены были планы по добыче и по производительности труда. Об успехах стахановского движения в шахте Центральной советские газеты упоминали неоднократно, еще незадолго до взрыва. В самый день взрыва в "За Индустриализацию" была послана из Новосибирска следующая телеграмма:
"23. 9. 36. На Центральной шахте Кемеровского угольного рудника забойщик Вылежагин... за 4,5 часа работы выдал 108 тонн угля и установил 4 крепи. Тов. Вылежагин выполнил сменную норму на 752 процента и заработал 229 рублей".
О том, что в тот же день произошел взрыв и погибло 10 рабочих -- газеты, разумеется, ничего не сообщили. Об этом мы узнали лишь из материалов процесса.
Сообщая подробно о тягчайших условиях труда на шахте, ни один из рабочих-свидетелей не говорит о том, что положение это явилось результатом умышленных действий, что взрыв был произведен умышленно; ни один из них ни словом не упоминает ни о вредительстве, ни о троцкизме. Свидетельские показания рабочих-производственников, правильно изображая условия производства, не дают, таким образом, никакой зацепки прокурору для обвинения во вредительстве и пр.
На процесс было вызвано два эксперта. Первый (Горбачев) -- об отравлении двух рабочих (27 декабря 1935 г.), пришел к след. выводу: причины катастрофы заключаются в неправильном ведении горных работ. Эксперт, как мы видим, также ничего не говорит об умышленном характере отравления двух рабочих. Второй эксперт (Гиндлер) -- по вопросу о взрыве, повлекшем за собой гибель 10 рабочих -- также мало дает обвинению, несмотря на то, что прокурор весьма настойчиво намекает ему на то, что от него требуется. "Было ли по вашему мнению загазирование забоев следствием халатности и злого умысла", спрашивает прокурор. Эксперт уклончиво отвечает: "Из имевшихся у меня материалов я должен был сделать вывод, что работы в шахте Центральной ведутся преступно". Слово "преступно" в данном контексте имеет явно фигуральный смысл*2. Не забудем о том нажиме, которому эксперты подвергались со стороны властей.
Подводя итоги, надо сказать, что на суде не было приведено никаких об'ективных данных хоть сколько-нибудь подтверждающих тезис обвинения об умышленности взрыва и вредительстве подсудимых вообще. Прокурор Рогинский по образцу своего шефа, Вышинского, отнюдь не стремится доказывать. Он требует у подсудимых признаний и, разумеется, получает их. Диалоги между ним и подсудимыми кажутся позаимствованными из Московского процесса:
"Прокурор: Вы стали на путь массового убийства рабочих совершенно сознательно и обдуманно, исходя из вашей контр-революционной троцкистской идеологии, исходя из вашей ненависти к советской власти? Подсудимый Носков: Да".
"Прокурор: Отравление (двух рабочих)... было умышленным? Подсудимый Шубин: Да. Прокурор: Это умышленное убийство было проведено вашей контр-революционной группой? Шубин: Да...". "Подсудимые Леоненко, Андреев, Носков, Пешехонов подтверждают правильность показаний Шубина, заявляя, что все они умышленно подготовляли массовое убийство рабочих".
Если можно понять, что в СССР существуют отдельные террористы из молодых отчаявшихся коммунистов, вроде убийцы Кирова, то совершенно невероятным представляется наличие террористов, стремящихся к массовому (тысяч? сотен тысяч? миллионов?) убийству рабочих. Пусть это будут самые заклятые враги советской власти, изверги, потерявшие облик человеческий, но ведь и они должны действовать со смыслом. Зачем подсудимым было убивать рабочих? И для чего нужно было это убийство -- 12 рабочих в далекой Сибири -- руководителю всей тяжелой промышленности СССР, пусть "вредителю", Пятакову? Или мы имеем дело с опасными маниаками, вроде венгра Матушки, под влиянием навязчивой идеи пускавшего поезда под откос? Нет, на скамье подсудимых сидят хотя и морально сломленные и разбитые, но не психически больные люди. Чудовищная нелепость обвинения бьет в глаза. (О моральной его оценке и говорить не стоит). Или разрыв между вождями и массами зашел уже так далеко, что "покушениями" на вождей сегодня никого не всколыхнешь -- подавай убийство рабочих?
Подсудимые признали также, что взрывы и массовые убийства рабочих являются "тактикой" троцкистов; что они действовали по инструкциям троцкистского центра (во главе с Пятаковым), который главным методом борьбы сделал вредительство.
Известно, что на процессе Зиновьева-Каменева о вредительстве ни разу и не упоминалось. Этот промах Сталин исправляет теперь на Новосибирском процессе. Исправление это тем более необходимо, что на предстоящем процессе Пятакова-Сокольникова-Радека, Сталин несомненно хочет сделать вредительство одним из центральных пунктов обвинения. Новосибирский процесс должен, поэтому, подготовить почву для этого нового изобретения.
Это новое есть на самом деле возврат к очень старому: столь модным в свое время в СССР вредительским процессам, с той только разницей, что в качестве вредителей в прошлом фигурировали инженеры-специалисты, теперь же, старые большевики, бывшие руководители партии, государства, хозяйства.
*1 На Сибирском процессе не без влияния откликов, вызванных процессом шестнадцати, введено декоративное новшество: свидетели, эксперты, даже адвокаты.
*2 Если бы взрыв был умышленный, экспертиза должна была бы установить каким способом произведен был взрыв, при помощи каких средств и в каком месте, были ли найдены орудия преступления или другие предметы, послужившие подсудимым средствами для производства взрыва и т. д.