Почему ГПУ выбрало для полета Пятакова в Осло столь неудобный месяц для авиации, как декабрь? Об'яснение найти нетрудно. Я прибыл в Норвегию в июне 1935 года и болел все лето. Об этом ГПУ имело, разумеется, сведения. Устроить Пятакову "свидание" летом значило рисковать наткнуться на такой период, когда я лежал в постели. В октябре я поместился в больницу в Осло, где провел шесть недель: факт этот был известен ГПУ из газет. Ни октябрь, ни ноябрь, таким образом, не годились для полета Пятакова. После выхода из больницы я, по расчетам ГПУ, должен был быть вполне пригоден для конспиративных передвижений, свиданий и заговоров. Правда, норвежский декабрь неудобен для авиации. Но следующие зимние месяцы еще менее удобны. Отложить полет до весны 1936 года? Но тогда у Пятакова не останется совсем времени на организацию всех тех крушений и разрушений, которые развернулись на протяжении "стахановского" года. Мы приходим, таким образом, к выводу, что ГПУ действовало не наобум, а серьезно, вдумчиво, с календарем в руках. Можно даже сказать, что по совокупности обстоятельств, декабрь являлся наиболее пригодным из всех месяцев года. Если в этом месяце в Осло не прилетело ни одного иностранного аэроплана, то это, во всяком случае, не вина ГПУ.
Койоакан, 31 января 1937 г.