Левая оппозиция в организационном отношении поставлена в исключительно трудные условия: под такими преследованиями не работала в прошлом ни одна революционная партия. Помимо репрессий капиталистической полиции всех стран, оппозиция состоит под ударами сталинской бюрократии, которая не останавливается ни перед чем. Мы повторяем: ни перед чем.
Труднее всего приходится, конечно, русской секции. Всем памятно, что Блюмкин, пытавшийся установить связь Троцкого с единомышленниками в СССР, был расстрелян. Найти за границей русского большевика-ленинца, хотя бы и для чисто технических функций, представляет совершенно исключительные трудности.
Этим, и только этим, объясняется тот факт, что Миль мог попасть на некоторое время в Административный Секретариат левой оппозиции: необходимо было лицо, знающее русский язык и способное выполнять секретарские обязанности. Миль был в свое время членом официальной партии и в этом смысле мог претендовать на известное личное доверие.
Его работа в Секретариате очень скоро обнаружила, однако, его полную деловую несостоятельность, не говоря уже об отсутствии какого бы то ни было политического воспитания. В последнем отношении Миль является, впрочем, типичным представителем больших и маленьких чиновников сталинской формации.
К этому вскоре присоединились отрицательные черты личного, вернее, морального характера. Попав, за отсутствием выбора, на ответственную, хотя, по существу, чисто техническую работу, Миль почувствовал себя чем-то вроде "руководителя". По отношению к ряду французских товарищей, которые десятью головами выше его, он стал проявлять совершенно нелепые претензии. Из-за маски обиженного сталинца, выдававшего себя за "оппозиционера", показалось лицо маленького мелкого буржуа из глухого местечка старой царской России. Миль очень быстро стал в оппозицию к парижским товарищам которые, по его мнению, относились к нему недостаточно почтительно и -- надо сказать и это -- недостаточно "заботились" будто бы о его благополучии. Этих обид для маленького мелкого буржуа оказалось достаточно, чтобы попытаться вступить в блок с Росмером и др., против которых он буквально накануне вел жестокую "принципиальную" борьбу. Недостойный политический поворот, вызванный чисто личными мотивами, привел к тому, что Миль был устранен из Административного Секретариата. Секции, прежде всего русская, исправили сделанную ошибку, в значительной степени навязанную им, как уже сказано, трудными внешними обстоятельствами. В течение последних девяти месяцев Миль стоял совершенно вне рядов левой оппозиции.
Но на этом его карьера отнюдь не закончилась. Как обида за недостаточные заботы толкнула его к Росмеру, совершенно так же удаление его из Секретариата толкнуло его на путь переговоров со сталинцами: он возбудил официальное ходатайство о должности в Харькове, где проживают его родственники.
В процессе столь заманчивых переговоров Миль предлагал свои услуги левой оппозиции, уже, очевидно, в порядке своей новой политической миссии. Сейчас Миль собирается "разоблачать" оппозицию: в этом собственно и будет состоять его должность в Харькове или в Москве.
Опасаться, что маленький мелкий буржуа, удаленный из среды большевиков-ленинцев невежливым щелчком может сыграть какую бы то ни было роль в борьбе с левой оппозицией, никак не приходится. Правда нам не опасна. А по части лжи сталинцы и до Миля побили все и всякие рекорды.
В одном отношении можно сказать, положение входит в норму: обиженный чем-то на сталинцев сталинец, временно затесавшийся в оппозицию и изгнанный из ее рядов, возвращается к своим. Там он будет вполне на месте!
Г. Г.