В нашем архиве имеется около десятка писем и открыток Цинцадзе, дошедших до нас с большими перерывами, сперва -- в Алма-Ата, затем -- в Константинополь. Некоторые из писем Цинцадзе были напечатаны в Бюллетене. Связь с Котэ была одной из тех ценных связей, которые формируют направление Бюллетеня, определяя его ответы на острые вопросы революции.
Ниже мы печатаем выдержки из писем Котэ, в которых личное естественно сочетается с общим. Как ни мал запас наших писем (большинство их было перехвачено) но нам думается, что и эти немногие строки способны оживить в глазах читателей-революционеров образ Котэ Цинцадзе. А этот образ надо воссоздать, закрепить и бережно сохранить.
Редакция.
Бахчи-Сарай 17/V -- 28 г.
Дорогой Л. Д.
Вот уже три дня, как мы находимся в Бахчи-Сарае. Несмотря на то, что Пушкин воспел этот старинный восточный городок, мы все-таки тут ничего не находим привлекательного. Ехали мы из Тифлиса до места назначения 12 суток. Случилось это потому, что наша власть не захотела отправить нас кратчайшим путем: через Поти или Батум на Севастополь и т. дальше... В этом мне признался председатель Гепеу. Первоначально нас хотели отправить на Поти... Но оказалось, что вокзал был запружен рабочими. Их разогнали. Без арестов (около 80 чел.) не обошлось. Весь квартал представлял из себя военный лагерь. Никого не пропускали. Вокруг вокзала на расстоянии версты стояла охрана. Не разрешали останавливать трамвай возле вокзала. На вокзале, кроме представителей власти, никого не было. Нас на вокзал все же не отправили, а позвонили по телефону, что "высылка отменяется"... Приблизительно через 3 часа нам об'явили, что мы поедем через Баку... Рабочие политически на нашу высылку реагировали, как следует. Даже больше, чем мы ожидали. Подобная же картина была, когда отправляли первую партию. Их хотели также укрыть и отправить через другой вокзал, но высылаемые все (81 чел.) пошли заранее на вокзал (главный), а там на перрон прорвались рабочие, несколько сот человек, -- 600-700. Остальных не пропустили, они остались на привокзальной площади. Тогда всего насчитывали около 2000 рабочих (при нашей отправке было несравненно больше). Разница в том, что в первый раз рабочие успели на вокзал притти, а во второй раз уже почти с утра к вокзалу никого не допускали. Власти начали разгонять рабочих после того, как они запели Интернационал и вывесили портрет Ленина. Портрет был в бою изорван агентами ГПУ...
Настроение рабочих было великолепное. Если бы мы целый год находились в Тифлисе, мы бы не сделали того, что сделала эта наша высылка в смысле укрепления и утверждения в недрах массы симпатий к нам.
Кадр наш непоколебим, несмотря на голод, холод, преследования, издевательства, которые окружают каждого оппозиционера. Не знаю, как в этом отношении дело обстоит в России. Признаюсь, некоторыми нашими "лидерами" мы не довольны. Недовольны очень. Слишком они индивидуалистичны и делают весьма поспешные выводы, сообразуясь только со своими настроениями... Вы знаете, в частности, мое отношение к Зиновьеву: я ему и его сторонникам не верю ни на иоту. Безхребетные люди!
Нам сказали, что вы больны. Из Баку мы вам телеграфировали и ответ получили. Рады, что вам лучше.
Наше отношение к вопросам борьбы неколебимо. Надеемся, что мы не разойдемся во взглядах...
Пламенный привет от Ладо*1. Крепко жмем вашу руку. Ждем обещанного письма. С дружеским приветом. Котэ.
ПС. Надо отметить, что при избиениях на вокзале, во время проводов высланных товарищей, не щадили никого: били таких старых товарищей-рабочих, как Ясан Днефбенадзе, член партии с 1898 г., с туберкулезом. Хотели арестовать т. Аракела*2, которого рабочие на перроне подняли на руках, но рабочие его не дали. Били женщин, старых революционерок.
К.
27/VI-28 г.
Дорогой Л. Д.
Ваше письмо к нам получили. Приятно было слышать, что здоровье ваше лучше... Здоровье особенно необходимо теперь для оппозиционера-большевика. Наша дружеская просьба: беречь свое здоровье, которое, разумеется, необходимо не только для вас.
Нам понятно ваше бесспокойство по поводу болезни вашей дочери... Но я, как туберкулезный, имеющий опыт на самом себе, думаю, что состояние вашей дочери не столь безнадежно. Сколько я видел со скоротечной формой, которые при хорошем уходе поправлялись. Многих и многих наших товарищей и близких нам людей ожидает неблагодарная участь проститься с жизнью где-нибудь в тюрьме или в ссылке, но все это в конечном итоге будет обогащением революционной истории, на которой будут учиться новые поколения. Пролетарская молодежь, ознакомившись с борьбой большевистской оппозиции против оппортунистического крыла партии, поймет, на чьей стороне правда... Из Тифлиса пишут, что там на другой день проводов т. Окуджава, были аресты... Арестовано около 15 человек. Им предложено: отказаться от оппозиции и признать правильным "левый курс". В противном случае угрожают подвергнуть долгой тюремной жизни. Ребята категорически отказались... Спрашивается, на что нужен отказ от оппозиционных взглядов, добытый путем грубого административного насилия? Видимо такими методами хотят создать хотя бы видимость своей идейной победы над оппозицией...
До XV-го "съезда" "вожди" подготовляли (и подготовили) наш организационный разгром. Но вместе с тем они подготовляли (и подготовили) свой идейный разгром. В этом отношении их положение куда тяжелее нашего. Организационный разгром -- вещь тяжелая, но поправимая при наличии правильной линии и правильных взглядов, а идейный разгром -- вещь непоправимая... Они спекулировали на "ответственных" оппозиционеров а ля Пятаков, Крестинский, Овсеенко, Зиновьев и К-о. Но скоро убедились, что за Пятаковым, напр., пошло 1 с пол. человека. Они вынуждены поэтому прибегнуть к более глубокому маневру. "Левый курс", кроме всего остального (о чем вы пишете в своих письмах), преследует цель ликвидации оппозиции.
Письма т. Преображенского свидетельствуют, что он питает опасные иллюзии...
Мы читали ваши два письма: "К другу" и совершенно согласны с вашей оценкой нашей позиции и нашей тактики. Согласны также в том, что настало время, когда оппозиция должна сказать свое слово, и сказать его именно на VI-м конгрессе, сказать коллективно, от имени большевистской оппозиции, сказать именно в той форме, как вы предлагаете, т. е. чтобы и Коминтерн и массы, как партийные, так и рабочие, узнали о нашей правоте...
В оценке телеграммы т. Радека мы целиком согласны с вами... На счет зиновьевцев и его самого я был всегда плохого мнения. Я еще не забыл обещания "предать вас контрольной комиссии" за это...*3
Наша жизнь в Бахчи-Сарае протекает спокойно. Характерной чертой Бахчисарая является "перманентные" (как-бы это слово кого-нибудь не напугало) ветры и пыль. Летом, должно быть, будет невыносимая жара. Хлеба недостаточно. Большие хвосты. Выдают по фунту... Наш пламенный привет вам, дорогой товарищ и друг Л. Д. Жмем крепко руку.
Ваш Котэ Цинцадзе.
19/VIII-28 г.
Пламенный привет дорогому Льву Давидовичу!
Ваше письмо от 15/VII получили только сегодня. Оно прогуляло более месяца в дороге.
Искренно скорбим о смерти вашей дочери. Разделяем ваше горе...
С полным удовлетворением прочли ваши тезисы и письмо к оппозиционерам, которые вы нам прислали. Мы были возмущены до глубины души, когда узнали, что т. т. Радек и Смилга подали отдельное заявление конгрессу...
Плохое "учреждение" -- эти колебания. Многие товарищи своими колебаниями сильно дезориентируют массы. Особенно более или менее ответственные товарищи. Телеграмма тов. Радека была в этом отношении недопустимая штука. Беда с людьми, которые не умеют "ждать".
Недавно нам писали, что Политбюро внесло в сеньорен-конвент VI-го конгресса заявление, где оно отрицает наличие каких-либо разногласий в Политбюро и распространение слухов о разногласиях приписывает оппозиции. Но этому никто не верит...
В Тифлисе после высылки последней партии наших товарищей арестован старый наш товарищ Датико Лордкипанидзе и сидит в подвале ГПУ. Остальное по старому, т. е. настроение бодрое и непоколебимое. Ультра-левизны, (которой вы опасаетесь) в наших рядах незаметно. Хотя я грешный человек думаю, что в данное время "ультра-левизна" лучше, чем правизна, которая приводит к капитулянтству.
Желаем вам всего наилучшего и крепко целуем. Привет сердечный вашим. Еще раз привет пламенный от Ладо и Васо. С оппозиционным приветом. Привет от Ксении (сестра моя). Котэ Цинцадзе.
21/XI-29.*4
Дорогой друг!
Наконец-то один из товарищей разрешился письмом, где сообщил ваш адрес. Давно я с вами не имел никакой переписки. Как вы живете? Думаю, что не легко вам там, но и нам не лучше. Видимо долго еще придется вести идейную борьбу, чтоб вывести пролетариат на путь ленинизма. Казалось бы, все наши должны были знать это сначала, но нашлись такие, которые этого не знали. Все эти "честные" Ив. Никит. Смирновы, "рожденные в тюрьме" С. Мрачковские, Белобородовы и пр. оказались никуда негодными революционерами. Люди потеряли всякий стыд в погоне за партбилетом. Воображают, что получив его через отступничество они приблизятся к партии. Как бы не так. На самом деле ими затыкают мелкие бюрократические щели по советской линии. Смирнов рассылает ссылке проекты своего заявления. В каком из них (он написал их уже шесть) он излагает свои настоящие убеждения -- неизвестно. Писать есть о многом, но надежды на получение письма мало. Письмо это характера "разведочного". Отвечайте: Алушта, мне. Я хвораю. В этом году 4 раза были кровохаркания и сейчас продолжаются. Привет всем. Ваш Котэ.
1/I-30 г.
Многоуважаемый друг!
Недавно я вам писал. Живу в Алуште. Все время хвораю. Если получу ответ, напишу более подробно о своей жизни. Погоды ужасные. Гнилая зима. Если и на сей раз не получу ответа, значит, либо вас нет там, либо же письма задерживаются*5. Итак жду ответа. Пришлите коммунистические газеты или журналы, на немецком и французском. Жму руку. Котэ.
Алушта, 25/III-30 г.
Дорогой друг!
Как живете? Давно от вас ничего не имею. Не больны ли вы? О здоровьи писал. Повторять не буду. Новостей очень много. Чего стоит одно "головокружение от успехов"! Но так и остается неизвестным, где настоящие причины этой болезни... Вы любите охоту: посылаю открытку с охотой на кабанов. Ваш Котэ.
1/V-30 г.
Дорогой Яков!*6
С первым мая! Получила твою открытку. Это второе по счету письмо от тебя. Я с нетерпением ждала французских романов и других новостей литературы, но до сих пор их нет... Мое здоровье плохо, но борюсь с остервенением. "Кто кого?" так стоит и у меня вопрос. Пока шансы на моей стороне. Но зато, увы, болезнь капитулянтства захватила Буду и Ка-зе. Ты их знаешь. Я в одном из писем писала тебе, что опасаюсь за них. Я ожидала этого, ибо знала хорошо состояние их "здоровья" с малых лет. Хрупкие они были всегда. При "стадной" жизни их можно уберечь. Но в последнее время они были предоставлены самим себе и начали киснуть. В одиночестве нестойкие люди невероятно легко подвергаются всяким заразам. Но имею полную надежду, что они других не заразят или заразят очень немногих. Прошла Пасха. У Христа были гости. В продолжение 7 часов кутили во всю. Разстранжирили все, что у него было...*7 Ваша Катя.
27/VIII.
Милая Катя!
Совершенно случайно ваш адрес узнал... Когда думаете ехать обратно? Я очень болен, но это не интересно. У нас (т. е. в партии) мучение, а не жизнь, хотя на 16-м (с'езде) все обстояло "благополучно". Там, почти в соседстве с вами живет наш старик (Л. Д. Троцкий). Неужели вы ничего о нем не знаете? Или это не полагается знать? Я пишу ему письма, а он не отвечает. Видимо власти здорово его оберегают. Вы помните Б.? Он недавно "скончался", но не физически, хотя лучше было, чтобы он физически скончался, но не идейно... Будьте здоровы. Обнимаем вас горячо. Кеце.
27/VIII.
Дорогой друг!
От вас совершенно ничего не слышно. Я нахожусь там же. Два месяца лежу. Здоровье из рук вон плохо. Мои близкие и родные подняли вопросы о переводе меня в Сухум. Но пока ничего не слышно. Это единственное, что мне может помочь. Душою я бодр. Слышу маленькое оживление повсеместно. "Мастер" (Сталин) усилил репрессии до безобразия. Тут прямо задыхаются. Никто не может членораздельно сказать, в чем собственно вина большевиков-ленинцев, которых Сталин держит в застенках. Обыски, обыски -- поиски "документов" для оправдания пред массами такого гнуснейшего отношения к пролетарским революционерам. Массы не сегодня-завтра потребуют отчета...
От старика ничего не имею давно, давно. Наш общий друг Буду подписал заявление И. Н. Смирнова (старосветского помещика). Как видите за ним очень мало последовало. Но он по слухам собирается еще обратиться ко всем оставшимся в тюрьмах и ссылке. Довод у него веский: он гуляет на проспекте Руставели в Тифлисе, а другие чахнут в застенках. Шутка ли! Он называет это "нецелесообразным". Шарлатанство дальше этого итти не может. Привет старику. Пусть пишет. Как ваше здоровье? Почему не извещаете? Кеце.
28/VIII.
Привет! Пишу, пишу, а толку нет. Посланные вами лекарства вернули с таможни (т. е. печатные материалы перехватили). Я лежу два месяца. Здоровье из рук вон плохо. Поставлен вопрос об изменении местожительства. Как старик? Вы все-таки к нему ближе. Я ему писал письмо с запросами по поводу его последнего письма. Нет никакого ответа*8. Хотя письма до меня редко доходят. Только чисто личные, да еще какое-нибудь отчаянное письмо случайно проскочит через заграждения и -- только. Пишите. Неужели и это обывательское письмо не дойдет? Целую. Кеце.
Это последнее письмо Котэ. Дальше последовало сообщение от близкого человека, что Котэ совсем плохо. А затем пришла весть о смерти.
*1 Ладо Думбадзе -- старый член партии, наборщик, организатор первых нелегальных типографий большевистской партии, ныне в изоляторе.
*2 Один из старейших большевиков, бывший каторжанин.
*3 Повидимому, намек на какую-то шутливую угрозу пожаловаться на Л. Д. Троцкого в оппозиционную Контрольную комиссию за "защиту" Зиновьева.
*4 После большого перерыва, связанного с высылкой Л. Д. Троцкого за-границу, все попытки наладить связь с Котэ из Константинополя не приводили к результатам: письма от него обычно доходили, письма к нему почти сплошь перехватывались.
*5 За перепиской Цинцадзе следили так неотступно, что письма из-за границы почти совершенно не доходили до него.
*6 Это письмо, как и следующие, написано с фиктивным обращением и якобы от имени женщины.
*7 Это значит: на Пасхе у Христиана Георгиевича (Раковского) был обыск, длился семь часов, все забрали и разорили.
*8 Письмо К. Ц. было напечатано в "Бюллетене" русской оппозиции N 12-13.